Режиссер-аниматор Игорь Волчек человек ироничный, и прежде всего самоироничный. И в свои семьдесят смотрит на жизнь с юмором. Чуть прищуренные глаза, растянутые уголки губ — таким он встречает меня на пороге киностудии. Но потом неожиданно становится серьезным и, не дожидаясь моих вопросов, берет инициативу в свои руки:
— Действительно, сейчас наступил тот возраст, когда начинаешь что-то подытоживать, формулировать, осознавать. Всю жизнь пытался получить ответ на вопросы: «Что такое искусство? Зачем оно нужно? И нужно ли оно вообще?» На мой взгляд, это должно беспокоить всех, кто причастен к творчеству. Но я бы начал с другого: «Что такое культура?» На мой взгляд, это прежде всего воспитание, в результате которого появляется необходимость в искусстве, духовности и т.д. Чем образованнее человек, тем больше потребность в искусстве. Для меня это духовная пища. И я чувствую острую необходимость в ней. Как и обычная еда, она бывает полезной и вредной. Искусство имеет свою энергетику. И энергетика эта бывает положительной или отрицательной. Иногда смотришь на полотно, и душа радуется, на другое глянешь — какие-то смутные чувства появляются. Если говорить об анимации, то в нее я пришел именно из-за того, что это очень глубокое искусство. Для меня анимация начинается там, где заканчиваются возможности игрового кино. И величайшее невежество называть ее жанром киноискусства. Это самостоятельный вид искусства, в котором есть свои жанры, в том числе развлекательный, фильмы для детей и т.д. Это нельзя смешивать в одну кучу. Ошибка многих в том, что они рассматривают анимацию только как веселые мультики для малышей. А на самом деле это самостоятельное, глубокое искусство. Именно поэтому я и стал ею заниматься.
— Но ведь прежде вы закончили консерваторию и, говорят, жили безбедно.
— Виды моей деятельности определяло место жительства. Раньше мы жили на углу улиц Ленина и Карла Маркса, рядом была музыкальная школа, недалеко консерватория. Чем другим я мог заниматься? Когда переехали ближе к киностудии, меня позвали в кино. А для моего поколения кинематографисты были просто небожителями, и попасть в эту компанию хотели очень многие молодые люди.
Об анимации, конечно, тогда не думал. Начинал как ассистент режиссера художественного кино. Параллельно писал музыку для разных фильмов, ее, к слову, я считаю самым высоким из всех искусств. В любом искусстве есть эксклюзив, а есть ширпотреб. Но есть и золотая середина. Например, Дунаев-ский в музыке — это ширпотреб, но какой! Его произведения для кино любят все: от широкой аудитории до эстетов.
— Когда речь заходит о белорусской анимации, многие задаются вопросом: «А она вообще есть?» У нас в последние годы появилось немало интересных мультфильмов, которые завоевывают награды на различных фестивалях, но никак не внимание детей. Большинство из этих фильмов носит исключительно просветительских характер. Вы считаете, это правильно?
— Шостакович говорил, что настоящее искусство всегда революционно. И это эксклюзив. Дети любят аттракцион, калейдоскоп, чтобы все крутилось, вертелось. Этим интересом необходимо воспользоваться, но одного этого, считаю, мало. Мои моральные и нравственные устои формировались на фильмах «Золотая антилопа», «Заколдованный мальчик», раннем Диснее. В сериале «Нестерка», помимо аттракциона, пытался с целью просвещения вставлять в конце какие-то белорусские пословицы. Действительно, искусство несет в себе образовательную миссию, но это не должно быть самоцелью. Если сравнивать пищу духовную с материальной, то можно ведь обойтись хлебом и водой, но лучше попробовать кухни всего мира: станешь от этого богаче, и будет интереснее жить.
— То есть «Маша и Медведь» и традиционный Дисней нам не нужны?
— Кто вам такое сказал? Дисней — это высочайший аниматорский профессионализм, и этому надо учиться. Вопрос в том, что к ним технологии приходят значительно быстрее. К тому же, чтобы снять тот же «Маша и Медведь», надо вложить сумасшедшие деньги. Вы знаете, что этот мультсериал стал приносить прибыль только через шесть лет после производства? А ведь изначально не было известно, окупится ли он. Повезло, что вырвались на международный рынок. Наша проблема в том, что этого самого рынка у нас нет.
Что такое киноотрасль? Это производство и прокат. А у нас это понятие разделили. Вы можете себе представить, что сцена и зал театра принадлежат разным структурам? Нет. А в кино так и есть. Отсюда и множество проблем.
— А на мой взгляд, проблема в отсутствии хороших идей.
— Действительно, все начинается с идеи, и их, кстати, полно. Но они должны воплотиться в сценарий, и вот тут начинаются проблемы. Если посмотрите наши фильмы, то увидите, что зачастую автором сценария является сам режиссер. И не оттого, что у него амбиции драматурга. Просто дело в отсутствии хороших сценариев. Сейчас ведь в искусстве разбираются все, особенно в анимации. Поэтому присылают огромное количество сценариев. Редакторам, которые вынуждены все это изучать, я бы давал молоко за вредность и дополнительный отпуск, чтобы они читали нормальные книжки. Нет готовых драматургов, изредка появляются исключения. Та же проблема и в игровом кино, плюс пробелы в режиссуре. Считаю, что у нас есть вопросы в образовании.
— Почему тогда не пойдете преподавать?
— Причин несколько. Это очень ответственное дело. В 1990-х годах у меня был один выпуск, хорошие ребята. Вы не представляете, какой кровью мне дался тот курс. Выпускники даже дипломные фильмы не смогли сделать: не было технического и материального обеспечения. И если из этих ребят что-то получилось, то это только благодаря их целеустремленности. Я только чуть-чуть подтолкнул их в нужном направлении. Считаю, для того, чтобы стать человеком, недостаточно родиться. Так и здесь, чтобы стать профессионалом, надо приложить много усилий. И один мастер с этим не справится. Я учился на высших режиссерских курсах в Москве. Обычно мастера, который набирает ребят (такая же ситуация и во ВГИКЕ), мало кто из студентов видит: как правило, он снимает свое кино и редко появляется. Воспитывает прежде всего атмосфера. Я не могу ее создавать в одиночку.
— Игорь Викторович, расскажите, как в таком возрасте сохранять жажду жизни и творчества?
— Многие не верят, что мне семьдесят. Я и сам иногда в этом сомневаюсь, обычно в таком возрасте люди становятся степенными, а я не могу никак остепениться. А если серьезно, то я не знаю ответа на этот вопрос. Могу процитировать А.С.Пушкина: я молод юностью чужой. Я все время окружен молодежью, и брюзжание стариков по поводу нового поколения меня раздражает. Во-первых, вы имеете то, что вы воспитали. Во-вторых, вспомните себя.
— Это приходит с возрастом?
— Я не мог с этим родиться. У меня много мыслей по поводу всей этой жизни. Давно веду дневники, у меня их уже штук десять. По ним наблюдаю, как формируется мое мировосприятие. Там есть много ценных для меня замечаний и наблюдений. Вообще вся мудрость уже написана: в пословицах, поговорках, афоризмах есть ответы на все вопросы. Вот пример: учение без размышления бесполезно, размышление без учения опасно (Конфуций). Еще советую осознанно читать Пушкина, у него очень много полезного. Да и опыт сын ошибок трудных…
— Бывает состояние: день прожит зря, ничего полезного не сделал?
— Такого нет. Считаю, что ничего зря не делается. Более того, отрицательный результат — тоже результат. Говорю совершенно искренне. Поначалу очень переживал, что в последнее время помимо друзей и товарищей появились недруги. Почему? За что? Потом нашел ответ: невозможно всем нравиться. Иногда ведь бывает, даже чисто внешне не нравится человек. Помните, как у Маяковского? «А этому взял бы и дал по роже, не нравится он мне очень». Шучу! Врагов нужно заслужить. В моих «почеркушках» есть фраза — опереться можно только на то, что сопротивляется. Поэтому благодарен всем.
— А те годы правления Союзом кинематографистов, когда практически пришлось забыть о собственном творчестве, не считаете потерянными?
— Если отбросить всю лирику, то результат нашего (подчеркиваю, не моего, а нашего) правления был весьма хорошим. Я дважды избирался, и оба раза в чрезвычайных ситуациях. Первый раз у союза был долг в 120 000 долларов. Для общественной организации сумма неподъемная, но через два года мы эту ситуацию разрулили. Я был вынужден пойти на неожиданные для некоторых меры. Тогда и нажил себе первых врагов. Когда второй раз меня избрали, можно сказать, вообще остались на улице. Вот тогда мы и начали создавать сегодняшний «Дом кино». Но кому-то захотелось сделать меня вором. Самое удивительное, что все кинематографисты сразу разбежались по углам, за редким исключением меня никто не поддержал. Это как раз тот самый случай, когда говорят: «Не бойтесь врагов — в худшем случае они убьют. Не бойтесь друзей — в худшем случае они могут вас предать. Бойтесь равнодушных — именно с их молчаливого согласия происходят все убийства и предательства».
— Не было разочарования в кинематографе, могли бы снова вернуться к композиторству?
— Не считаю себя композитором. В кино есть так называемая атмосферная музыка, когда надо создать эмоциональный фон, который помог бы выразить ту или иную мысль. Вот в этом деле я, пожалуй, специалист. К композиторам я отношусь уважительно, этому надо специально учиться и посвятить жизнь. Я учился исполнительскому искусству, был пианистом. С большим уважением отношусь к профессионалам. А амбиции должны быть обязательно подтверждены. Иначе им грош цена.
У меня есть афоризм, который в «почеркушках» стоит одним из первых: «Главное предназначение человека на земле — это продолжение рода человеческого, а все остальное — чтобы не скучно было жить». Я все время искал каких-то приключений. Никогда не был одержим какой-то одной идеей. Даже завидую таким целеустремленным людям. Жизнь меня интересовала в ассортименте. За все брался, и везде что-то получалось. В молодости была у меня такая шутка: «До того многогранный, что почти круглый». Я очень увлекающийся человек, но если понимаю, что впереди болото, то останавливаюсь.
— Игорь Викторович, скажите, а будущее у белорусской анимации светлое?
— Мне самому интересно. Состояние сейчас смутное, но у меня есть надежда. Периодически появляется два-три человека, и сам удивляюсь, откуда такие берутся.
stepuro@sb.by
