Кристина Лебедева в 14 лет стала мамой. Столь раннее материнство — будто семейная черта, которая в ее роду передается по наследству, по женской линии. Ведь когда родилась она, ее маме тоже было 14, а у бабушки первая дочь (то есть Кристинина мама) появилась в шестнадцать. Кристине от материнской любви достались крохи. Еще не научившись толком говорить, малышка оказалась в детском доме — мама от нее отказалась. Потом, правда, опомнилась и забрала домой. Дочке тогда исполнилось двенадцать. Однако трещина в их отношениях с каждым годом становилась шире, сегодня она переросла в пропасть.
Сейчас Кристине 18. Своего отца девушка не помнит и не знает. Из уклончивых рассказов взрослых когда–то слышала, что он вроде бы был осужден за убийство человека, изнасиловавшего его жену, мать Кристины, и якобы приговорен за это к высшей мере наказания.
— Я хочу знать правду об отце, Михаиле Григоревиче, — сказала она мне при встрече. — Вторая бабушка, которую я впервые увидела в прошлом году, говорит, будто отец жив, сидит в тюрьме, показывала даже его письма. Они, правда, без обратного адреса. Так как было дело?
* * *
Уголовное дело, главной фигурой которого является Михаил Григоревич, по сей день хранится в архиве Минского областного суда: 7 толстых томов, исписанных выцветшими чернилами, лишь кое–какие показания свидетелей и следственные документы отпечатаны на машинке. Впрочем, блеклые цвета букв не мешают разобраться, что обвиняемых двое: первый — Григоревич, второй — Борис Демчук.
Правда, ни слова про изнасилование жены Михаила Григоревича и убийство насильника я не нашла. Зато прочла о десятках краж, разбойном нападении, двух жестоких убийствах. Все это происходило 20 лет назад, с апреля по август 1990 года.
Первым преступлением криминального дуэта стало убийство. 27 апреля 1990 года компания молодых людей пьянствовала в лесочке под Минском, неподалеку от деревни Озерище. Развели костер, пили не водку и даже не самогон — баловались стеклоомывателем. Кто–то уходил, кто–то приходил, к вечеру у костра остались двое, один из них — некто Павлович, не раз бывавший за решеткой, второй — Демчук. Еле держась на ногах, опытный «сиделец» намекнул, что не против интимной близости. Только приятелю эта идея пришлась не по нраву. Отвесив тумаков собутыльнику, он поспешил на электричку, чтобы уехать в Минск. Встретив на столичном вокзале приятеля, 21–летнего Мишу Григоревича, рассказал ему о непристойном предложении, и они вдвоем направились обратно за город, чтобы проучить наглеца.
— Когда мы приехали, он лежал на земле на боку, спал, — показания обоих обвиняемых совпадали. — Стали его бить. Лупили вдвоем минут 15. Одновременно били руками и ногами. Прежде чем уйти, паспорт Павловича сожгли в костре, сам он тогда был жив, хрипел.
По их словам, от тех травм, что они причинили, Павлович не мог умереть. Судмедэксперты пришли к другому выводу: на теле погибшего насчитали не менее 30 следов от ударов в голову и туловище. Смерть наступила от травматического шока и острой дыхательной недостаточности. Бедняга умер от невыносимой боли, когда сломанные ребра пронзили легкое. Тело несчастного нашли случайные прохожие спустя несколько дней, а вот убийц не могли отыскать несколько лет.
Оставаясь на свободе, те продолжили свои криминальные похождения: в Минском районе промышляли кражами, обворовывали дачные домики, располагавшиеся вдоль железнодорожных путей.
* * *
За ними числится не один десяток краж. За ночь совершали по несколько нападений, бывало и больше. Брали все подряд: еду, одежду, домашнюю утварь. Читаю дело: «В мае 1990–го по предварительному сговору Григоревич и Демчук пробрались в закрытый дачный дом Загоровской. Похитили 3 килограмма мяса общей стоимостью 7 рублей. В эту же ночь путем взлома проникли в другой дом этого же дачного товарищества, похитили электробритву, электрофонарик, слесарные тиски, 2–литровую банку варенья, сахар». Подробности следующего эпизода: «Похищен кассетный магнитофон, аудиокассеты, кофейный набор, хрустальные рюмки».
В один из июньских дней дружки залезли в дом товарищества «Межколхозстрой» вблизи деревни Петришки Минского района. Взяли куртку, ветровку, свитер, спортивные брюки, спальный мешок. Ночью забрались в дом по соседству. Здесь, к своей большой радости, нашли охотничье ружье, патронташ с 10 патронами, армейский бушлат. В эту же ночь они обобрали еще один дом. Украли светильник, набор кухонных ножей, вилок, ложек, 2 банки кофе, сгущенное молоко.
Поздним вечером следующего дня вновь отправились шерстить дачные товарищества. На сей раз электричка из Минска привезла их в Крупский район. Ружье было с собой, приятно тяжелило руку, придавало уверенности.
— Сошли на станции Бережок, пошли через лес, по пути я зарядил ружье и нес его на плече, — рассказывал много лет назад Григоревич следователю. — Когда шли по шоссе в сторону Крупок, заметили какого–то парня и решили его ограбить.
Вначале события развивались банально.
— Эй, дай закурить.
— Нет у меня сигарет, не курю.
А затем внезапно грохнул дуплет — сразу два выстрела. Почувствовав сильный удар в плечо, незнакомец закричал и бросился бежать. В погоню за раненым кинулся Григоревич с ружьем наперевес. Когда расстояние сократилось до нескольких десятков метров, преследователь вновь прицелился в свою жертву. Прикрывая голову сумкой, молодой человек бежал из последних сил, под холодящий душу аккомпанемент выстрелов. Беглец был еще раз ранен в руку, когда уже добежал до первых домов какой–то деревушки.
В деревню преступники войти не рискнули.
Чудом выжившего Юрия Д. спустя час «скорая» доставила в больницу.
* * *
Преступная парочка тем временем направилась в соседнюю деревню. Ранним утром разбойники залезли в пустующий дом на окраине. Перекусили колбасой, которую там нашли, и занялись привычным делом: похитили женские часы, туфли, матерчатую сумку.
Около 11 часов дня они пришли в деревню Голубы Борисовского района. Дом, в который решили залезть, был им хорошо знаком. Там они уже бывали не раз, разживаясь и едой, и вещами. В то утро взяли часы «Луч», громкоговоритель, игральные карты, две упаковки краски, 4 катушки с нитками для швейной машины, сухую колбасу, две бутылки портвейна, бутылку водки. В холодильнике нашли трехлитровую банку с самогоном. Опустошили и ее, не зная, что эта банка — ловушка, приготовленная специально для них хозяйкой дома, обозленной на непрошеных «гостей». В самогон она добавила... отраву для крыс. Расчет был прост: воры выпьют и с расстройством желудка окажутся в больнице. Обо всех больных с такими симптомами она заранее попросила знакомых врачей сообщать ей. (Эпизод, отлично характеризующий те времена, когда люди надеялись лишь на себя, не особенно рассчитывая на помощь милиции.)
Однако концентрация яда была слишком мала и оказалась безвредной. Пьяные бандиты уже собирались покинуть дом, но в этот момент во двор зашли несколько соседей хозяйки. Увидев их, воры не смутились: надели на голову черные чулки и смело вышли на улицу. Угрожая ружьем, они велели людям посторониться и прямиком направились к железной дороге.
— А ну стойте! — наперерез им шагнул один из местных мужиков, будто не замечая направленного на него дула ружья. — Все равно не выстрелите, патронов у вас нет.
— Уважь человека, — зло бросил Демчук Григоревичу, который держал ружье в руках.
Тот мгновенно выстрелил. Пуля угодила в дерево, однако рикошетом попала прямо в грудь сельчанина. Преступники дали деру. Отбежав к лесу, переоделись, кое–что из вещей бросили и скрылись. Тогда они еще не знали, что раненый человек скончался на месте от острой кровопотери.
Из заключения психиатров о личности Григоревича: «Характер вспыльчивый, замкнутый. Неустойчивая психика, склонен к психопатии...»
* * *
Следствие быстро пришло к выводу, что кражи, разбойное нападение и последнее убийство — дело рук одного и того же преступного дуэта. Однако вычислить имена злодеев долгое время никак не удавалось, хотя был даже составлен фоторобот, который показывали по телевидению.
Правда всплыла спустя несколько лет, когда Демчук, все–таки задержанный за кражи, проговорился про убийство Павловича. Раскручивая это преступление, доказали и прочие «подвиги» двух приятелей.
Григоревича задержали в ноябре 1992 года. К тому моменту он вроде бы решил завязать — женился, растил только появившуюся на свет дочь. Он признался в многочисленных кражах, нападении на Юрия Д., убийстве Павловича. В квартире, где он жил с семьей, нашли кое–что из украденных вещей. Недавние товарищи на следствии, конечно, перекладывали вину друг на друга. Впрочем, суд вынес такой вердикт: Григоревича приговорили к высшей мере наказания, Демчуку дали 15 лет лишения свободы. Приговор вступил в законную силу в январе 1994 года. Так было дело.
* * *
Совсем не такую правду рассчитывала узнать Кристина. Понимаю, она искала психологическую опору в мифе о благородном отце, пострадавшем за честь супруги. Поэтому верить мне отказалась: теперь она хочет «узнать все наверняка» — то есть отыскать Бориса Демчука, который освободился по амнистии примерно десять лет назад... Вот только стоит ли пытаться отмыть чье–то прошлое, вместо того чтобы жить настоящим, растить дочь и строить собственную счастливую судьбу?
Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".
