Забавная все же штука история: стоит потянуть за одну ниточку, и вот уже на тебя рушится целый клубок событий, эпох, судеб. Вот и наша история началась прозаично - пытливая особа по имени Светлана Ищенко решила выяснить простую вещь: были ли на самом деле лошади дрыкганты. Помните, у Короткевича в "Дикой охоте": "...когда синие огни собираются и начинают пляски на самых гиблых местах, не разбирая дороги, мчатся двадцать всадников на вороных дрыкгантах". Существовали ли на самом деле эти "иноходцы белой, реже вороной масти в полосы и пятна, как леопарды".Справка "СБ".
Книга Криштофа Николая Дорогостайского "Гиппика, или Книга о лошадях" издана в 1603 году - ровно 400 лет назад. Вообще, "Гиппика" - универсальное международное название изданий по коневодству. Причем книга Дорогостайского - единственная, когда-либо написанная на белорусской территории автором местного происхождения. Она была безумно популярной и дорогой.
Для ее иллюстраций Дорогостайский пригласил самого Томаша Маковского - придворного гравера Радзивиллов. Тот выполнил тончайшие гравюры на меди. Богато и искусно иллюстрированная, подробная и представительная, "Гиппика" очень долго оставалась бестселлером. Выдержала 5 переизданий, последнее - в 1861 году.
- Вопрос интересовал меня и как журналиста (Ищенко - историогаф газеты "Культура"), и как заядлую лошадницу. Но ни один из исследователей творчества Владимира Семеновича не мог точно ответить. Правда, его старинный друг Адам Мальдис сказал, что Короткевич ничего просто так не делал: "Ищите, непременно должен быть исторический подтекст". После долгих поисков мне посоветовали Дарью Марухину найти - историка, мастера-наездника в центре Виктора Угрюмова. Когда я наконец ее нашла, меня ждало разочарование: Дарья сказала, что не было таких лошадей, что это мистификация Короткевича.
Но идею докопаться до истины Светлана не оставила. Вдруг у дрыкгантов все же был прототип? Позже в польской книжке попалась картина Войцеха Косака "Атака Стефана Чернецкого на остров Альсен". Под Чернецким был именно такой пятнистый (чубарый) конь, как писал Короткевич! С этого момента поиски получили новый толчок.
- В старых польских словарях я нашла, что дрыкганты - устаревшее название жеребцов, а позднее даже меринов. И опять расстроилась. Ну не мог так Короткевич. Я просмотрела множество литературы о лошадях - и живописи, и бог знает чего. В конце концов выяснила: такой тип коня был! Это так называемый конь польский: с леопардовым окрасом, иноходец, к тому же зачастую с "сорочьим глазом" - слабой пигментацией радужной оболочки, в сумерках она может отливать красным, зловещим светом. Вырисовался он примерно в конце XVI века. Со временем поиски дрыкгантов вылились в искания информации по истории коневодства в нашей стране вообще. К слову - такой практически не было, кроме "Гиппики". Книги, изданной в 1603 году. Когда все эти векторы сошлись в одной точке, когда я взяла в руки старинную книгу, хранящуюся в Национальной библиотеке, моя жизнь перевернулась. Я решила перевести эту книгу. Ведь "Гиппика", как выяснилось, не просто энциклопедия о лошадях, это энциклопедия о жизни шляхты, о порядках, о прошлом страны...
Для шляхтича лошадь была другом и боевым компаньоном. В отличие от других стран, в Речи Посполитой конница была доминирующей силой в войсках. Иные педанты даже возмущались, что "на свою лошадь шляхтич возлагает в бою больше надежд, чем на Господа Бога". "Коня, который хорошо себя показал в бою, надо содержать и холить, как заслуженного солдата до самой смерти" - советовал в "Гиппике" Дорогостайский. Шляхта в ту пору не слишком сильна была в выездке. Молодежь предпочитала "экстремальную" езду, такую, как скачки на молодом жеребце по ночной степи или верховые прыжки в реку с обрыва. Но отношения к лошади все же были трепетные. Как это ни прискорбно, но сегодня большинство спортивных лошадей заканчивают свой век печально - на мясокомбинате. В средние века подобное было исключено. Лошадь хоронили, нередко водружая на могиле плиту с эпитафией. Конину в пищу никто среди шляхты не использовал. Разве что при длительной осаде, когда начинался голод, в ход могло пойти лошадиное мясо. Но в представлении рыцаря это была крайность, сродни каннибализму.
- Когда я первый раз увидела "Гиппику", подумала, что не осилю в ней ни слова, - не спеша повествует Светлана, - в этих готических вензелях. Но, прочитав одно слово, другое, я поняла, что понимаю текст! В течение трех месяцев я от руки ее переписывала. На "сидение" в "Ленинке" уходили все праздники, выходные и вечера. Не могу объяснить, откуда такая сила воли: словно кто за руку меня все время тянул. Если случался день, когда я не работала над "Гиппикой", чувствовала себя плохо.
Поскольку за 400 лет немало воды утекло, помимо основного перевода, Ищенко сделала более 300 развернутых комментариев к тексту. Дабы современного читателя заинтересовать. Составление комментариев и поиск отгадок заняли едва ли не больше времени, чем перевод основной книги. А загадок там пруд пруди - и греческие слова, и итальянские, и латинские.
- Устаревшие названия мне помогали "расшифровывать" сотрудники Института экспериментальной ботаники НАНБ, латинисты, постоянно консультировалась в Ратомке, в Республиканском конноспортивном центре.
Сейчас, спустя ровно 400 лет после своего написания, книга, которой зачитывались Николай Криштоф Радзивилл Сиротка и Кристоф Веселовский, ждет своего выхода в одном из столичных издательств. Конечно, лошадь сегодня - большая редкость. Если пересчитывать их на души населения, то, наверное, и сотой части от того соотношения, что было 400 лет назад, не наберется. Но по-прежнему во взаимоотношениях человека и лошади осталась та непостижимая магия, та подсознательная симпатия, которую, думаю, не смогут объяснить и еще через 400 лет...
Криштоф Николай Дорогостайский (1562 - 1615)
В современных энциклопедических изданиях упоминается только как "великий маршалок литовский, автор "Гиппики".
Его биография достойна приключенческого романа. Он был полководцем и державным мужем, путешественником и естествоиспытателем. Как и все просвещенные люди своего времени, увлекался запрещенными науками - астрологией и алхимией. Быть может, потому в "Гиппике" полезные медицинские рекомендации перемежаются с советами принять "порошок философского камня", "подвесить коню на шею высушенного жаворонка".
Как и было принято среди шляхты, учился в Страсбурге, в гимназии Яна Штурма, потом в Фрибурго - Брызговской академии. Участвовал в военных действиях в Нидерландах, в войсках священной Римской империи, за мужество в 16 лет получил титул барона империи. Много времени провел в Неаполитанской высшей школе верховой езды. Там у него и появилась идея написать трактат о лошади и верховой езде для соотечественников. Тем более что во всех странах "Гиппики" регулярно выходили и переиздавались.
Мечта о книге не воплотилась сразу - участие в войнах, посольствах, ранения, лечения не позволили ему сразу написать эту книгу. Только в 1600-е годы, запершись в родовом имении Мурованая Ошмянка (близ Ошмян), закончил этот труд. У Дорогостайского был "экспериментальный табун", он изучал поведение лошадей, лечил и даже оперировал их сам.
Есть версия, что в Мурованой Ошмянке у Дорогостайского была типография. Он действительно был фундатором кальвинистской литературы. Но сохранилась только одна книга с печатью "Ошмяны" - "Цензура" В.Солинариуса.
Дорогостайский был похоронен на фамильном кладбище в Мурованой Ошмянке. Старожилы даже припоминали, что некая семья католиков по ночам ухаживала за "панской могилой" еще после Второй мировой войны. В настоящее время могила утрачена.
