Ни ярым противником, ни заядлым сторонником высоких технологий не являюсь. Отношусь к ним прагматично и утилитарно: если отвечают какие-то приложения моим интересам и потребностям — закачиваю и пользуюсь. Но в бескомпромиссности и безальтернативности IT и связанного с ним одной пуповиной венчурного финансирования совершенно не уверен. Словечко модное, обязательно значится в повестке дня любой бизнес-конференции. Венчурное финансирование — замечательная тема по свой абстракции, которая позволяет высказать любую, самую забавную и экстравагантную мысль без всяких последствий для имиджа эксперта. Только зачем вдохновенно говорить про императив, которого в стране нет? И не скоро появится.
Нынче не тот макроэкономический момент, чтобы седлать облака. Давайте реально посмотрим на венчурное финансирование. Его придумали в США. Только в этой стране оно и существует в своем чистом виде. Венчурные проекты и фонды возникли в оригинальный для Америки момент, когда страна пухла от инвестиционных денег. Реальный сектор не мог переварить такого наплыва и обеспечить приемлемую доходность. Тогда-то и возникла «венчурная рулетка»: вкладывать средства в самые сумасшедшие проекты. Девять из них придутся не ко двору и «умрут» тупиковой ветвью, зато один «сыграет» и обогатит вкладчиков.
Нельзя сказать, что инвестиционная технология совершенно новая. По такому принципу испокон веков живет мир шоу-бизнеса и развлечений. Финансовый результат от выпуска нового романа, фильма или компьютерной игры непредсказуем. Ни одна маркетинговая система и теория еще не научились прогнозировать иррациональную реакцию потребителей на продукцию, так сказать, искусства. В определенный момент принцип инвестирования в кинопроекты перенесли на другие новинки. В основном в область электроники и IT-индустрии.
Кстати, в Европе венчурная американская классика не прижилась. Во-первых, люди в Старом Свете менее склонны к риску. Во-вторых, ЕС никогда не испытывал давления переизбытка свободных денег. В-третьих, европейское экономическое мышление само по себе утилитарно. В отличие от американцев, подавляющее большинство благосостояние меряют количеством материальных ресурсов, а не их капитализацией или денежным эквивалентом в текущих ценах. Если европеец купил вторую шубу, то он считает себя богаче, а американцы сначала переведут вещи в денежный эквивалент. И тут уж все зависит от текущих котировок. Можно и обеднеть. Нет, европейцы инвестируют деньги в инновации, но делают это систематически, продуманно, прагматично. Хотя этот процесс иногда также называют «венчурным».
За последние десять лет тема венчурного финансирования уже набила оскомину. Менялись выступающие за этот вид инвестиций организации, эксперты, спикеры. Но так и осталось непонятным: чей опыт мы планируем перенимать? США, Европы, Китая? Или что-то свое придумаем?
Или он для нас пока вообще не актуален?! Ни под каким соусом. Одним из непременных условий существования венчурного финансирования является излишек инвестиционных и кредитных денег. А их-то в стране как раз и не хватает. Так не является ли эта тема мертворожденной? По крайней мере, пока. Не логичнее ли сконцентрироваться на более консервативных и понятных инвестиционных инструментах и традиционных наших отраслях? Что-что, а деньги в стране есть куда приложить. Вложить хотя бы в ту же перерабатывающую промышленность. Или научно-промышленные и инжиниринговые компании. Их перспективы просматриваются с вполне четкой и вменяемой оценкой рисков и доходности. Кстати, весьма немалой. А если им еще сделать «витаминную инъекцию» капиталом…
Есть и еще одна особенность венчурного финансирования. Как только идея начинает работать, компания сразу исчезает с родины и перемещается на чужую территорию, на которой и происходит монетизация. А что остается в стране? Только гордость за соплеменников-основателей, плещущихся в лучах предпринимательской славы за границей. Так стоит ли беспокоиться о венчурном финансировании? И сможет ли оно изменить экономическое лицо страны?
volchkovvv@mail.ru
