«Дело Сторчака» и судьба стабфонда

Сначала Алексей Леонидович заявил, что в «деле Сторчака» должно обязательно учитываться мнение возглавляемого им, Кудриным, Минфина РФ, затем пообещал направить в адрес Следственного комитета Генпрокуратуры требование выпустить Сторчака из-под ареста под его, Кудрина, личное поручительство и, наконец, начал добиваться личной встречи с арестованным, чтобы получить у того некую эксклюзивную информацию по ряду международных переговоров. Впрочем, ни того, ни другого, ни третьего не последовало.
Такая эволюция требований главного финансиста страны, до сих пор ни в чем не знавшего отказа и еще в августе успешно «продавившего» через Кремль план продажи иностранным кредиторам российских коммерческих банков, показывает, что ему, Кудрину, пришлось столкнуться с очень серьезными проблемами. Политического, скажем так, характера.
И дело здесь вовсе не в «алжирских долгах». Настоящей «ценой вопроса», судя по всему, должна стать судьба Стабилизационного фонда РФ, размеры которого к концу года достигнут примерно 3,5  триллиона  рублей  и  который 1 февраля 2008 года должен прекратить свое существование, разделившись на Резервный фонд и Фонд будущих поколений. Процентные нормативы такого разделения существуют, и они были обозначены президентом Путиным, а вот что касается абсолютных размеров этого «стабилизационного пирога», то здесь возникает некий люфт, который вполне можно использовать. Скажем, к 1 февраля в Стабфонде может оказаться вовсе не 3,5 триллиона рублей, а несколько меньше.
Кто решает, насколько меньше? Решает этот вопрос, извините, лично Алексей Леонидович Кудрин, который, к тому же, одновременно является и председателем наблюдательного совета Центробанка РФ.
Стоит напомнить, что Кудрин является сторонником жесткого либерал-монетаризма, что он долгое время отстаивал введение в России рекомендуемой МВФ системы «currency board» по аргентинскому образцу, и в том, что этого все-таки не произошло, никакой его «вины» нет. Свою роль сыграл и разрушительный экономический кризис в этой латиноамериканской стране, но не в нем была суть.
Суть в том, что «currency board» – значительно более «мягкий» способ «стерилизации» национальной денежной массы и поддержки доллара, чем тот способ, который был реализован при создании Стабилизационного фонда. Судите сами: в рамках «currency board» центральный банк «страны реализации» получает право эмитировать объем национальной валюты, эквивалентный (по обменному курсу) золотовалютным запасам страны. Это плохо, это несправедливо, это ведет к «инвестиционному голоду» экономики, к погоне предприятий за иностранными кредитами и, в конце концов, к «дефолту имени Кириенко» в России образца 1998 года или «краху имени Кавальо» в той же Аргентине образца 2001—2002 годов.
А в рамках модели «стабфонда» национальная валюта эмитируется Центробанком тоже в объемах, равных золотовалютным запасам страны, – за вычетом размеров Стабфонда. То есть, продавая российскую нефть, скажем, по 80 долларов за баррель, мы заранее соглашаемся на то, что в экономику страны из них поступит только 27 долларов (цена отсечения), а остальные будут «заморожены» в Стабфонде. Иными словами, заранее соглашаемся получать за свое «черное золото» лишь треть его рыночной цены.
А куда девались остальные две трети? На них Минфин до недавнего времени покупал американские ценные бумаги с доходностью 5—7 процентов годовых (и курировал это направление работы, кстати, именно Сергей Сторчак). В результате получалось, что Россия имела от продажи своих ресурсов, условно говоря, не 80, а 27 долларов плюс 7 процентов от «лишних» 63, то есть еще 4,5 доллара.
Учитывая реальные темпы девальвации американской валюты (а это минимум 10 процентов ежегодно), получалось, что Россия не только продает нефть себе в убыток, но и помогает Федеральной резервной системе поддерживать схему «глобального нефтедолларового насоса», практически бесплатно возвращая в США примерно две трети долларов, полученных покупателями российской нефти от торговых и финансовых операций с американскими контрагентами.
Понятно, что Кудрину и Ко (аппарат Минфина и Центробанка РФ) за океаном должны бы поставить памятник из чистого золота в натуральную величину, и если этого до сих пор не сделано, то, видимо, даже не по причине патологической скупости американских финансистов, а просто из-за их нежелания «светить» столь удачно сделанную схему. Немного понятнее в этом «стабфондовском» свете становятся и причины отставки Виктора Геращенко с поста председателя Центробанка (март 2002 года).
И если кому-то в Кремле действительно захотелось направить «американские» деньги Стабфонда на какие-то другие, не оговоренные с ФРС цели, то ему для этого нужно было «сломать» железную креатуру «вашингтонского обкома» Алексея Леонидовича Кудрина. Что мы, возможно, и наблюдаем в нынешней тюремной эпопее его правой руки – Сергея Анатольевича Сторчака.
Вот краткая хронология последних событий.
29 ноября премьер-министр РФ Виктор Зубков поручил Министерству финансов в ноябре 2007 года перевести 300 миллиардов рублей из Стабилизационного фонда на единый счет федерального бюджета. Из этих средств должны быть профинансированы взнос в уставный капитал Внешэкономбанка (180 млрд рублей), в «Российскую корпорацию нанотехнологий» (30 млрд рублей) и увеличение объема Инвестиционного фонда РФ (90 млрд рублей).
30 ноября президент России провел рабочую встречу с заместителем председателя правительства – министром финансов РФ Алексеем Кудриным. В тот же день следователь по особо важным делам Следственного комитета Генпрокуратуры РФ Валерий Хомицкий отказал Алексею Кудрину в личной встрече с обвиняемым Сергеем Сторчаком.
3 декабря Мосгорсуд отказался освободить замминистра финансов из-под стражи. Кроме того, в отношении Сергея Сторчака возбуждено еще одно уголовное дело по статье «Превышение должностных полномочий». В тот же день обвиняемый подтвердил свою готовность сотрудничать со следствием.
Так что в обозначенной выше связке «Сторчак – Кудрин – Стабфонд» нас могут ожидать самые головокружительные повороты.