На прошлой неделе министр внутренних дел Анатолий Кулешов в течение полутора часов отвечал в редакции «СБ» на звонки читателей. Удобные и неудобные, личные и касающиеся проблем общественных — вопросы были самые разные. На «прямую линию» успели дозвониться более двух десятков человек. Выборка, разумеется, случайная, но определенные выводы сделать можно.
Во–первых, милиции у нас доверяют. Однако внимание к человеку в форме, будь то участковый инспектор или начальник УВД, у граждан пристальное. Сотрудники при исполнении как будто под микроскопом, а значит, каждое их действие оценивают внимательно, вплоть до мелочей.
Во–вторых, от милиции ждут реальной помощи. Не всегда она в компетенции органов внутренних дел, но оказать содействие люди в форме стараются всем.
В–третьих, вопросы правовые наши читатели тесно связывают с социальными, предлагая решать их вместе. И, наконец, в–четвертых: с милицией граждане готовы сотрудничать. Некоторые из позвонивших, например, настойчиво предлагали внести изменения в законодательство и ужесточить ответственность для нетрезвых водителей. Многие выражали искреннюю обеспокоенность проблемами своего города, района. Такое похвальное неравнодушие отметил и генерал–майор Кулешов.
Кто–то из дозвонившихся на «прямую линию» получил ответ сразу. Были и вопросы, требующие тщательного рассмотрения. На них читатели «СБ» обязательно получат обстоятельные ответы в ближайшее время. Так же, как и те, кто обратился к Анатолию Кулешову по редакционной электронной почте.
О наказании и исправлении
— Анатолий Нилович, добрый день. Звонит вам офицер запаса из Орши. Слышал, что в Орше будет создан реабилитационный центр для бывших осужденных. А не много ли будет для города, где, как говорится, и так три тюрьмы и два кинотеатра? После «Дажынак» город расцвел, а тут...
— Действительно, сегодня в Орше работают две колонии. Но никаких неудобств и тем более угрозы для жизни горожан эти исправительные учреждения не создают. А вот если мы не будем думать о судьбе освободившихся, пустим работу по их социальной адаптации на самотек, то они рано или поздно снова станут на путь преступлений. Вот тогда действительно могут быть проблемы. Предлагаю обратиться к статистике. В прошлом году в стране зарегистрировано чуть более 140 тысяч преступлений. Это на 8 процентов меньше, чем в 2009 году. В январе 2011–го имеем снижение уже на 14 процентов. Значит, мы идем по правильному пути, ведь во многом на показатели повлияло создание таких вот центров по ресоциализации, о которых вы говорите. Наверное, кому–то кажется, что государству было бы проще отвернуться от бывших осужденных. Дескать, их судьба — в их собственных руках. Попадут они снова в тюрьму или нет — какое нам дело? Такой подход в корне неверен. Хотя бы потому, что содержание каждого осужденного в местах лишения свободы обходится в среднем 500 тысяч рублей в месяц. А это, замечу, наши с вами — налогоплательщиков — деньги.
— А вы учитываете то обстоятельство, что в городе расположена колония, где содержатся лица, больные туберкулезом?
— Знаю об этом. Но вы должны понимать, что и этих людей нельзя бросать на произвол судьбы. К тому же они не ходят по городу, не посещают общественные места. Более того, после освобождения их ставят на учет не только в органах внутренних дел, но и в медицинских учреждениях. То есть и тогда они не остаются со своими проблемами и бедами один на один.
— И все равно такой центр — еще одна запретная зона. С вышками, колючей проволокой, часовыми и прочими атрибутами...
— Нет, обеспечивать порядок в центре будут не органы внутренних дел. В основном там будут работать гражданские лица — помогать освободившимся как можно быстрее трудоустроиться, оформить необходимые документы, определиться с жильем. Вы же знаете, что многие из них за время нахождения в колонии утратили социальные связи. Не будет у них вариантов, куда пойти после освобождения, и они снова начнут грабить и убивать. Мы же этого с вами не хотим? Хотя, конечно, я вас понимаю. Но из двух зол приходится выбирать меньшее.
— Спасибо и успехов вам.
— И вам спасибо. Мне импонирует то, что вы человек неравнодушный к проблемам города, имеете свое мнение, отстаиваете его. Когда буду вести прием в Орше, заходите, поговорим о проблеме более подробно. И поверьте. Если вдруг, предположим, действия этих лиц, проходящих реабилитацию, окажут негативное влияние на криминогенную обстановку, никто из нас не станет на это безучастно смотреть. Мы тут же примем необходимые меры.
***
— Анатолий Нилович, вас беспокоит Людмила Валентиновна из Светлогорска. Мой брат отбывает наказание в ИК–15 в Могилеве, осужден по статье 210, части 4–й УК. Он несет солидарную ответственность в размере 1,7 миллиарда рублей. Две трети срока уже отбыл. Вот уже второй раз подает заявление об изменении режима наказания. Ведь ту работу, которую ему предлагают в колонии, он по состоянию здоровья выполнять не в силах — и потому не имеет возможности погасить иск. Теперь он желает добиться поселения в Ветке и работать там. Это возможно или нет?
— Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно изучить материалы дела. Как он выполняет режим наказания, есть нарушения или нет и так далее. Кстати, как вашего брата зовут?
— Я все подробно сообщила в письме, переданном по электронной почте в редакцию.
— А погасил ли он какую–то часть иска?
— Я не знаю точно. Что–то у него при аресте забрали... Из тех средств, которые я ему пересылала, он 30% от каждой суммы перечислял на погашение иска. Кроме того, при назначении наказания учли содействие следствию и дали минимальный срок — 5 лет. Теперь брат просто хочет работать, зарабатывать и выплачивать иск.
— По формальным признакам, если исходить из ваших слов, возможность замены неотбытой части наказания более мягким наказанием у него есть. Но окончательный ответ вы получите после изучения его дела.
***
— Добрый день. Сергей из Минска беспокоит. Вопрос следующий. Не планирует ли МВД в этом году провести уголовную амнистию?
— Здравствуйте, Сергей. Право принятия законодательных актов, в том числе и Закона «Об амнистии...», принадлежит исключительно Национальному собранию. В настоящее время принятие такого законопроекта Министерством внутренних дел не инициировалось.
Об уголовных делах
— Уважаемый Анатолий Нилович! К вам обращается ученица 10–го класса, меня зовут Виктория. В моей семье большая беда. Мой папа находится в заключении за употребление наркотиков. В настоящее время он заболел очень тяжелой неврологической болезнью. Инвалид второй группы, состояние здоровья с каждым днем ухудшается. Он подходит под освобождение от наказания по болезни, но его лечат в республиканской тюремной больнице, зная, что болезнь неизлечима. Мой папа никого не убил, не ограбил, не нанес вреда государству и людям. Прошу вас ответить мне — почему его не могут освободить? Откуда такая волокита? Помогите, пожалуйста...
— Добрый день, Виктория. Разберемся и обязательно дадим вам письменный ответ. Если закон позволяет принять то решение, которое вы ожидаете, то мы, безусловно, его примем.
***
— Николай Михайлович из Орши беспокоит. 8 ноября 2009 года сгорел мой дачный домик. Был поджог. Занимались этим делом в Оршанском РОВД. Результатов никаких. Мы написали письмо в Витебское УВД. Приезжали оттуда 2 сотрудника, но тоже ничего не смогли сделать.
— Уголовное дело возбудили?
— Да, но почему–то только 7 декабря 2009 года. 15 февраля, к слову, мы с женой были на приеме у начальника Витебского УВД Найденко.
— Вы считаете, что сотрудники областного УВД, когда приезжали к вам разбираться, действовали неправомочно?
— Я считаю, что они не довели дело до конца. Не учли, что появились новые сведения, которые у нас имеются. 12 июля 2010 года мы направили в адрес МВД жалобу на непринятие мер — как со стороны оршанской милиции, так и со стороны областной. 6 августа пришел ответ, что ход расследования уголовного дела взят под контроль. Но 18 ноября нам сообщили из Оршанского РОВД, что дело приостановлено. Пусть от вас приедет пару человек, мы бы им предоставили столько дополнительной информации...
— Давайте будем исходить из того, что не все преступления, к сожалению, раскрываются. Это не только у нас, это во всем мире так. А вот если наши сотрудники не сделали то, что были обязаны сделать по закону, это мы проверим.
— На нас уже стали писать жалобы наши недруги, обвинять в клевете, по судам таскать. Так пусть бы от вас кто–то приехал...
— Хорошо, приедет наш сотрудник, вы с ним пообщаетесь. Если информация будет способствовать раскрытию дела, мы вам за это только спасибо скажем.
***
— Это «прямая линия»? Анатолий Нилович, здравствуйте. Вас беспокоит Галина А. из г.п. Телеханы. Помогите мне и моему сыну. Он осужден за убийство, которого не совершал. Его дело, я считаю, сфабриковано. Следователь прокуратуры умышленно обвинил сына в убийстве. В показаниях же настоящего преступника, а он дважды судимый, было признание в содеянном. Но рецидивиста 20 мая выпустили. 25 ноября я обратилась в Генпрокуратуру. Была на приеме. Оттуда пришел ответ, но я не верю в его объективность.
— Я переадресую вашу просьбу Генеральному прокурору. С конкретными предложениями.
***
— Господин министр! Обращается к вам за помощью Олег Иванович из Кобрина. Почти три года назад, 28 марта 2008 года, в аварии погиб мой сын. По признакам виновности был задержан второй участник ДТП, гражданин Украины...
— Знаю я об этом деле.
— Так вот, проведено уже пять экспертиз, которые ни к чему не привели. Только шестая, которую проводил независимый эксперт М. из Гомеля, расставила точки над «i». Но сейчас назначена очередная, уже комплексная экспертиза. Боюсь, прежние эксперты опять все запутают. Да и виновник ДТП может скрыться, уехать в Украину. Если дело будет передано туда, уверен, его развалят.
— Этот человек не собирается скрываться. Нам известно место его нахождения. Дело я беру на контроль. Мне в ближайшее время доложат о результатах не только проведенной комплексной экспертизы, но и в целом о перспективах расследования.
О нюансах в законодательстве
— Анатолий Нилович, говорит Александр Александрович из Кореличского района. Такой к вам вопрос. В прошлом году у меня изъяли оружие, руководствуясь Законом «Об оружии» от 13 ноября 2001 года, поскольку я являюсь гражданином России. Хотя и живу в Беларуси постоянно, уже пятый год. Есть прописка и вид на жительство. И документы на ружье были. Как мне грамотно поступить в такой ситуации? Планируется ли принять изменения в законодательстве, чтобы эту нестыковку устранить?
— Думаю, в этом году такие изменения и дополнения будут внесены. Принадлежащее вам охотничье оружие в настоящее время находится на хранении в Кореличском РОВД. Если вопрос о предоставлении иностранным гражданам и лицам без гражданства, постоянно проживающим на территории Беларуси, права владения гражданским оружием будет законодательно урегулирован, ружье вернут. Со всеми необходимыми документами на его хранение и ношение.
***
— Здравствуйте. Меня зовут Валентина Ивановна, я из Житковичей. В ноябре прошлого года моего мужа депортировали из страны — на целый год. Я обращалась в службу депортации Минска. Пришел отказ. Супруг, гражданин России, по национальности армянин, жил в Беларуси с просроченной регистрацией около двух месяцев...
— Это очень много. У нас законы в этой сфере достаточно жесткие. Злостных нарушителей миграционного законодательства при депортации лишаем права посещать страну на 5 лет.
— Могут ли ему «снять» депортацию?
— А его депортировали принудительно?
— Нет. Мы с ним сами пришли в паспортный стол с вопросом, как ему продлить регистрацию...
— Посмотрим. Разберемся, была там нарушена установленная законом процедура или не была. Если нет, то принятое решение останется в силе до окончания срока депортации.
О нетрезвых водителях
— Здравствуйте. У меня вопрос о строгости наказания для тех водителей, которые ездят за рулем в нетрезвом состоянии. Их же лишают прав всего на 5 лет. Я за то, чтобы приняли какое–нибудь постановление об ужесточении наказания. Ведь это серьезная проблема.
— В действующем уголовном законодательстве есть статья 317–1. Она предусматривает наказание для лиц, управлявших автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Если человек в течение года дважды привлекался за такое нарушение, в отношении его возбуждается уголовное дело. Только в январе этого года мы возбудили 268 таких уголовных дел. Пусть ненамного, но это больше, чем за такой же период в 2010–м. О чем говорят цифры? О том, что с нарушителями мы ведем непримиримую борьбу. Рост же можно объяснить тем, что увеличилась выявляемость таких правонарушений.
Меры в отношении нетрезвых водителей, поверьте, принимаются самые строгие. Например, предусмотрен арест до 6 месяцев или исправительные работы сроком до 2 лет. Проштрафившихся водителей наказывают рублем, лишают права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Единственное, в законодательстве сегодня не предусмотрена конфискация автомобиля. Такую меру практикуют некоторые наши соседи. Например, Литва. Обязательно проанализируем динамику нарушений. Если их количество будет и дальше расти, возможно, придется подумать о введении конфискации и у нас.
О должностных нарушениях
— Это «прямая линия»? Я хотел бы задать вопрос министру Кулешову.
— Слушаю вас. Представьтесь, пожалуйста.
— Анатолий Михайлович из Новополоцка. Я представляю по доверенности интересы своей сестры Евгении Михайловны, директора ООО «В...». Правомерно ли изъятие у нее милицией без описи всех первичных учетных бухгалтерских документов хозяйственной деятельности предприятия?
— Если все было так, как вы говорите, то это грубое нарушение закона. Будем проводить служебную проверку.
— Прокурор вынес предписание, согласившись с нашими доводами. Но загвоздка в том, что теперь нам заявляют, что документов — а это около 100.000 листов — якобы нет. Почему с 2005 года бумаги не возвращены из ГОВД Новополоцка законным владельцам? Ведь это стало основанием для осуждения моей сестры. Затем, правда, все приговоры отменили, причем последний — Президиумом Верховного Суда 26.11.2010 года. Но скоро будет еще один суд, и нам для защиты очень нужны изъятые документы.
— Ситуация достаточно запутанная. Разберемся. Вы получите по существу дела письменный ответ.
***
— Сергей Александрович из Минска беспокоит. Анатолий Нилович, скажите, вы случаем не охотник?
— Нет, но стреляю метко. Практически из любого стрелкового оружия. Из ружья тоже.
— Я вот к чему спрашиваю. Недавно я был на охоте под Несвижем. Там мы с товарищами — нас было трое и егерь — задержали браконьера, несмотря на то что он пытался скрыться на автомобиле и к тому же был пьян. Вызвали милицию и выдали ей негодяя. В багажнике его авто обнаружилось нарезное расчехленное оружие, ночной прицел...
— Нужно возбуждать уголовное дело.
— Дело в том, что сотрудники ГАИ долго отказывались проводить освидетельствование браконьера. В результате все преподнесли так, будто другой, трезвый, водитель управлял его машиной, что оружие было зачехлено, а пьяными являлись мы. На мой взгляд, тут имеет место должностной подлог. Прошу разобраться в ситуации. Хочу добавить, что ранее в том же районе мы были свидетелями еще одного факта браконьерства. И в тот раз сотрудники местного РОВД также повели себя недобросовестно.
— Спасибо вам за информацию. И за принципиальность. Вопрос очень важный, серьезный, будем разбираться.
— Я очень надеюсь. Спасибо вам.
***
— Товарищ министр, Туров на связи. Меня зовут Елена Дмитриевна. Имею в собственности автомобиль. Так как муж лишен прав за управление машиной в нетрезвом состоянии, я нанимаю водителя. Как–то мы с ним поездили по своим делам и поставили машину во дворе дома матери. Двигатель не глушили, поскольку аккумулятор старый. Боялись, что не заведется. Супруг пошел к матери и по дороге встретил старшего инспектора по административной практике Н. Инспектор знала, что он лишен прав. Когда спустя некоторое время мы вышли из квартиры, увидели, что двигатель в авто выключен. Водитель объяснил: это Н. забрала ключи и заглушила мотор, несмотря на его возражения. В течение двух с половиной часов дама не отдавала мне ключи, хотя я представила все документы на машину. Вернули мне их лишь после того, как позвонила в вышестоящие органы. Вот вы мне скажите, имела ли право инспектор Н. на такие действия?
— Не было у нее права забирать ключи. Если, конечно, все произошло так, как вы говорите. Это ваша машина, и ключи должны быть у вас.
— А она написала в объяснительной, что я ее обругала.
— Понятно, мы проведем проверку и дадим вам ответ.
О социальных проблемах
— Анатолий Нилович, у меня к вам вопрос. Зовут меня Григорий Исаакович, я из Ельского района, ветеран войны. Начальник пенсионного отдела исполкома сфабриковал мое пенсионное дело. Пенсию оформил с 15.12.1982 года. Пенсия очень маленькая. Разберитесь, пожалуйста, с моей проблемой. Никто не хочет помогать...
— А вы обращались к председателю райисполкома? Кстати, ваш бывший председатель сейчас является депутатом Палаты представителей.
— Куда только не обращался. Уже накопилась целая папка отписок.
— Попробуем вам помочь. Посмотрим материалы дела, если надо будет, поднимем архивы.
О делах милицейских
— Здравствуйте. Мой сын — сотрудник ОВД, окончил Российскую гуманитарную академию по специальности «Юрист». Может ли он претендовать на присвоение ему офицерского звания?
— А почему нет? Конечно, может. Если при этом он находится на офицерской должности.
— У него стаж работы 7 лет, но должность не офицерская — он сержант. А окончил вуз в 2010 году.
— Если парень достойный, пусть его выдвигают на офицерскую должность. Ваш сын может и сам проявить инициативу: написать рапорт, указав, что получил высшее образование и хочет повысить уровень своей профессиональной подготовки на одной из офицерских должностей. Например, в роли участкового инспектора или инспектора ИДН, дознавателя, следователя...
— А если он хочет перейти в департамент охраны, он там тоже может звание получить?
— Сможет. Но там должность для начала должна быть как минимум командира взвода.
— Спасибо большое.
***
— У меня вопрос к Анатолию Ниловичу. Я живу в Брестской области. Мой сын окончил месяц назад «учебку» в Горанях и поступил на работу в органы внутренних дел. Служит в отделе охраны Партизанского района в Минске. Учитывая последние решения Мингорисполкома, ни прописаться, ни зарегистрироваться в Минске в течение 5 лет он не может. И что ему делать дальше?
— Если он холостой, то может жить в общежитии. Только надо стать на очередь в том подразделении, где он служит. Если будут свободные места в наших общежитиях, мы постараемся помочь.
***
— Анатолий Нилович, приветствую! Обращается к вам Владимир Антонович, полковник милиции в запасе. Я уже много лет на пенсии, живу в Минске. Хочу сообщить вот что. Нас, полковников, уволили в 2000 году в запас без оговорки: «с правом ношения формы».
— А как это так получилось? Вы писали рапорт на право ношения формы?
— Так есть же порядок прохождения службы в органах внутренних дел...
— Если пишете рапорт с просьбой оставить право ношения формы, то тогда вам такое право предоставят. Если не пишете, то это остается на усмотрение руководителя.
— Когда мы уходили в запас, никто никаких рапортов не писал...
— Это упущение ваших кадровиков.
— Можно ли как–то исправить положение, дать полковникам право ношения формы? Нас же часто приглашают в трудовые коллективы. Да и 9 Мая, в День милиции хотелось бы выйти в город в форме, надеть свои награды.
— Вопрос принят. Подумаем, что можно сделать.
