Фотография, сделанная на Радоницу в Ивьевском районе, в свое время облетела многие мировые информационные агентства. На карточке, снятой через пограничный забор, на фоне могилок и крестов обнимаются две старушки. Они — родственницы. Их дома стоят всего в паре сотен метров друг от друга. Однако есть существенное «но»: одна проживает в Беларуси, другая — в Литве. Между ними — почти символическая, но тем не менее очень глухая стена — государственная граница.
Теперь расстояние в двести метров можно преодолевать не одни сутки: ехать в посольство, открывать шенгенскую визу... Парадокс. Местные жители могут беспрепятственно доехать за тысячи километров. Одни — до Петропавловска–Камчатского, а другие — до Атлантического океана. А вот пройти десять шагов из Беларуси в Литву — в гости к родственникам, в костел или на могилы родителей — нет. Линия границы отделила Запад от Востока, Евросоюз от союза Таможенного, сестру Геню от сестры Ирены. В приграничных деревнях уже который год вслушиваются в радиоточку и всматриваются в экран старенького «Горизонта» в надежде услышать одну новость: подписано соглашение о малом приграничном движении. Дождались! Что произошло за 20 лет, что есть сейчас и что будет? Чтобы найти ответы на эти вопросы, корреспонденты «СБ» отправились в Поставский район. Там, у самой белорусско–литовской границы, уже 20 лет надеждами живет деревня Годутишки.
К барьеру
Впрочем, Годутишки — это название общее, так сказать, обозначение на местности. Одна большая деревня, но три населенных пункта, границы которых вплотную подходят друг к другу. Непосредственно Годутишки на семь хат, Крюки, в которых проживают около пятидесяти человек, и окраина Евросоюза — село Адутишкис. О таком географическом разделении раньше напоминал только штамп в паспорте с пропиской. Сейчас — еще и забор, пограничные столбы с белорусской и литовской символикой и периодически появляющиеся наряды пограничников.
Линия государственной границы прошла по железнодорожному переезду. Возле самых путей пустует дом с символическим номером 1. Он всего в 15 метрах от белорусско–литовского рубежа. Прямо в огороде, там, где раньше наверняка росли картошка и морковка, теперь вкопан пограничный столб. Еще полгода назад здесь жили старики Котовичи. К ним всегда возили заезжих журналистов, любили они рассуждать о трагичности разделения двух стран. Но весной умерли...
С крыльца на литовской территории виднеются кресты. «Там и похоронены?» — спрашиваю у председателя Камайского сельсовета Геннадия Урбанайтя. «Нет, — машет рукой тот. — Там похоронены их родители. Представляете, кладбище просматривается из окна, а попасть туда очень сложно... Так вот и жили двадцать лет, поглядывая через забор на могилки. Самих в Камаи в последний путь отвезли».
С каждым годом надежды местных жителей угасали. Об этом мне рассказывают четыре пожилые женщины. Узнав о том, что в деревне минские журналисты, они пришли, прибежали, доковыляли к пограничному шлагбауму с одним немым вопросом в глазах: когда уже пустят их за железную дорогу — к закадычным друзьям и родным?
— Первые годы, пока не было забора, ходили просто так, — рассказывает Анна Павловна Казакевич. — Потом порядки поменялись, но в сельсовете стали составлять списки: кто именно может ходить в Литву, к кому именно и зачем. Затем списки заменили визы. Но некоторое время в деревню приезжал курьер из туристического бюро, который забирал наши паспорта. Нам даже не нужно было ездить в Минск. Вон там, за забором, и сейчас помогают посыльные. А у нас... А я ведь в адутишкинской амбулатории работала. Два раза в день через КПП бегала туда и обратно. И каждый день в паспорте появлялись два штампа о пересечении границы. Это потом мне сделали листок–вкладыш для печатей, а так три паспорта поменять пришлось. А затем... Затем Литва вступила в Евросоюз, шлагбаум закрыли, поставили забор. Конечно, в четырех километрах отсюда есть еще один пункт пропуска, но попасть туда непросто. Либо крюк делать в сорок километров, либо по бездорожью через железнодорожную насыпь.
Местные жители, впрочем, уже давно нашли способ общаться друг с другом. Почти у каждого жителя Крюков и Годутишек есть мобильный телефон с литовской sim–картой. Дешево и удобно! Счет пополняют родственники–«европейцы». Вот и при мне бабушка Генуефа Михневич набирает свою литовскую сестру Ирену Тарасевич и приглашает на «место встречи» — у пограничного столба.
Между двумя пограничными столбами около пятидесяти метров, железная дорога и забор высотой в человеческий рост. Подходить прямо к нему нельзя: это грубое нарушение пограничного режима. Приходится кричать что есть силы.
Вагончик тронется — перрон останется
Железнодорожные фанаты называют это место одним из самых уникальных и интересных на белорусской «чыгунке». Мы на остановочном пункте Годутишки. Четыре раза в день здесь на минутку притормаживают поезда. Путь, два перрона да небольшая будка со скамейкой — вот и вся инфраструктура. Одна из узких платформ находится на территории Литвы. Тут, как в русских сказках: направо пойдешь — в Литву попадешь, налево пойдешь — в Беларусь попадешь.
— А так оно и было, — говорят пограничники. — Литовцев еще лет десять назад выпускали на один перрон, белорусов — на другой. По документам. Сейчас ветку на Вильнюс разобрали, ездят здесь только наши. Поезда идут из приграничных Лынтуп в Поставы и в Витебск.
Но почему литовцам от приграничной станции оставили лишь один перрон, который уже успел порасти травой? Оказывается, в те годы, когда местные жители и думать не думали о таких понятиях, как пограничный столб, режим, контрабанда и виза, станция Годутишки числилась на балансе Литовской железной дороги, но пути проходили по белорусской территории. Чтобы не нарушать историческую «справедливость» при демаркации границы, одну из платформ решили оставить Литве.
Пограничное состояние
Годутишки, Крюки и Адутишкис, Пецкуны (это Ивьевский район) и Норвилишкес на белорусско–литовской границе, цепочка деревень на белорусско–украинской. Раньше — единое целое, сейчас дроби. Есть ли выход? Как склеить разбитое в начале 1990–х на куски?
— Когда будет ратифицировано межправительственное соглашение о малом приграничном движении между Беларусью и Литвой, жителям так называемой пятидесятикилометровой зоны для поездок в Литву не нужно будет получать дорогие визы, — подчеркивает начальник пресс–центра Государственного пограничного комитета Александр Тищенко. — Предполагается, что стоимость специальной карточки составит 20 евро, ее выдадут сроком до пяти лет. С учетом пожеланий местных жителей будут корректироваться графики работы пунктов упрощенного пропуска, возможно, откроются новые. Сельсоветы, райисполкомы смогут подавать соответствующие заявки. С белорусско–украинской границей ситуация немного другая. Там граница еще не демаркирована. Отсюда возникают парадоксальные ситуации: чтобы попасть в пинскую деревню Семиховичи, нужно проехать несколько километров по украинской территории. Поэтому есть вариант по взаимному обмену территориями, согласно которому участок транзитной дороги, возможно, отойдет к Беларуси, а что-то, возможно, и к Украине.
— Пока местные жители своих пожеланий не высказывали, — замечает председатель Камайского сельсовета Геннадий Урбанайть. — Но уверен, не пройдет и месяца, как ко мне выстроится очередь. Задача номер 1 — открыть пункт упрощенного пропуска Крюки — Адутишкис.
Однако есть и опасения, что его будут использовать как лазейку для контрабанды. Поэтому в Госпогранкомитете предупреждают: если кто–то попадется, шлагбаум для таких ловкачей закроют раз и навсегда. Потом не получишь даже визу. Стоит ли так рисковать?
В самом деле первые постсоветские годы выдались для пограничников горячими. Оперативные сотрудники ОПС «Поставы» рассказали немало историй: интересных, грустных и смешных. Например, как жители Крюков и Годутишек бегали в Литву продавать белорусскую водку, а обратно возвращались с пустыми бутылками — чтобы их сдать. Впрочем, сельчане сдавали не только стеклотару, но и «чужаков» оперативникам. Пограничники заметили: мол, попробовали бы мы в Годутишки приехать одни, на своей машине или поезде. Через 10 минут «по звонку» за нами прилетел бы зеленый «уазик».
***
Жизнь белорусских деревень Годутишки, Крюки и литовской Адутишкис напоминает пограничный шлагбаум. Такая же контрастная. За белой полоской, когда все жили одной большой белорусско–литовской семьей, пришла черная, когда, по сути, несколькими росчерками пера воздвигли «годутишкинскую стену». Впрочем, старики надеются: они еще доживут до того момента, когда шлагбаум через железную дорогу снова будет открыт. «Вы напишите, пусть сделают так, чтобы я смогла с сестрой не перекрикиваться через забор, а наконец–таки обняться, я за вас молиться буду», — попросила меня со слезами на глазах бабушка Геня. К горлу подкатил ком. «Напишу, — пообещал я. — Не должны люди жить в пограничном состоянии».
