Кто из нас не мечтал хотя бы на час вернуться в свою юность? Ощутить былой трепет и свежесть эмоций, когда пьянит первый поцелуй и коленки подкашиваются от сладких предчувствий. Какую цену мы готовы заплатить за это? Эксцентричная героиня знаменитой трагикомедии швейцарского классика Фридриха Дюрренматта «Визит старой дамы» миллиардерша Клара Цаханассьян, урожденная Вешер, чтобы вернуть любовь своей юности, готова заплатить миллиард. Завтра пьеса получит новую жизнь на сцене Национального академического драматического театра имени М.Горького: здесь пройдет премьера «Загадочный визит» в постановке режиссера Бориса Луценко. Это роскошный подарок театра любимой актрисе, приме — народной артистке Беларуси Белле Масумян. В сентябре и Масумян, и не сдающий своих профессиональных позиций Луценко отметят юбилеи. Побывав на репетиции режиссера, можно сказать, что он шагнул на интересную территорию. Рождается острый, едкий, сатирический и при этом не лишенный сентиментальности спектакль.
...Как пантера, в три прыжка Луценко впрыгивает на сцену, чтобы показать актеру Александру Суцковеру, как именно его герой — непутевый лавочник Альфред Илл должен окунать голову в чашу с водой. Как и многие режиссеры старой советской школы, Борис Иванович замечательно показывает. Вспомнились кадры с репетиции Юрия Любимова — та же экспрессия, тот же огонь в глазах, только открытого хамства по отношению к актеру — меньше. Вернее, его совсем нет.
Настроить на одну эмоциональную волну всех актеров, подчинить замыслу капризный свет, броскую музыку Алексея Еренькова... Какая же все–таки это сложная работа — режиссер, если наблюдать за ней подробно. А если актер встал не с той ноги? Или у него болит зуб? Как заставить его забыть о боли и раствориться в материале? «Почему вы стоите перед актрисой неподвижно? — вспыхивает Луценко и быстро поднимается на сцену. — Ведь в жизни так не стоят: есть тысячи комбинаций поз и жестов, и вы бы их все меняли, не задумываясь. Почему сейчас застыли?» Другой корифей выходит чинно и с достоинством, словно боясь расплескать то ли себя, то ли своего героя. Но и ему Луценко находит подобающую шпильку в бок: «Александр Леонидович, я вас прошу, уберите вы этот пальчик! Он не нужен тут!» «Что вы к нему прицепились? — не выдерживает актер. — А где, по–вашему, у меня должны быть руки?» — «Да где угодно! Спрячьте их просто за спину!» Актер еще некоторое время выражает лицом недовольство полученным замечанием, но снова начинается репетиция сцены, и он прячет руки за спину.
Искры летят во все стороны. Но вдруг молодой актер, играющий эпизодическую роль, путает текст и вместо написанного Дюрренматтом слова говорит другое, более безапелляционное. Партнеры хохочут, возникшая напряженность сразу улетучивается. По–моему, на театральном жаргоне это называется «расколол». Правда, в данном случае расколол, сам того не желая. «Еще раз сцену сначала!» — командует постановщик.
Внимательно наблюдает за коллегами из зала актер Руслан Чернецкий. Он тоже играет в спектакле главную мужскую роль — лавочника Альфреда Илла в параллельном составе. Для этой роли гримерам театра пришлось заметно состарить фактурного Руслана.
...Десятиминутный перекур. Передышка. Самое время попытать Бориса Ивановича. Выясняется, что для него нынешний «Загадочный визит» — первая встреча с Дюрренматтом.
— Я нащупал в пьесе одну вещь, которая показалась мне главной, — присаживается режиссер в зрительское кресло. — У автора главная героиня выписана пошлой бабой, которая всех кружит и все кромсает. Но мы делаем другой спектакль. Эта миллиардерша при всех ее выходках до сих пор помнит свою первую любовь. Да, она требует возмездия. По городу Гюллену возят дорогой гроб, появляются красивые венки... Это что — месть? Хотел бы я, чтобы какая–нибудь женщина мне так красиво мстила! Нет, это любовь! И я зацепился за фразу, которую она произносит, глядя на мертвого Илла: «Теперь он опять такой, каким был много лет назад. Мой черный барс». И если она так страстно хочет его похоронить, не хочет ли просто потом лечь рядом? Что это, если не любовь? (Хитро улыбается. — Прим. авт.) И я почувствовал, что из Беллы Амовны можно вытащить такую любовь.
— Почему поменяли название на «Загадочный визит»?
— Все просто. Мне кажется, на «Визит старой дамы» сегодня просто никто не пойдет. Какой–то визит... Да еще и старой дамы? (Смеется.) А на «Загадочный визит», может быть, еще и придут.
«Визит старой дамы» — злая пьеса, — писал Фридрих Дюрренматт в своем послесловии, — именно поэтому трактовать ее следует как можно более гуманистически. Персонажи должны проявлять не гнев, а печаль. И еще: эта комедия с трагическим концом должна быть смешной. Ничто не может так сильно повредить ей, как убийственная серьезность».
Кажется, в Русском театре к словам швейцарского драматурга прислушались.
