Призрак бродит по Европе. Призрак скептицизма. Пессимистами стали буквально все — и те, кто в Евросоюзе со дня его основания, и те, кто вступил совсем недавно, и даже те, кто вступать только собирается. А ведь 20 лет назад Европу переполнял оптимизм: Германия стала единой, Восточная Европа освободилась из–под опеки Советского Союза...
Сегодня Европа, несмотря на отсутствие границ и единую для многих стран валюту, кажется куда более разделенной, чем те самые 20 лет назад. Оказалось, что Оруэлл, писавший о том, что «все равны, но некоторые равнее», прав: новые члены ЕС (например, Болгария и Румыния) не обладают всеми правами, которые есть у первых членов союза. И такое положение дел не внушает оптимизма не только Болгарии и Румынии. Страны ЕС разделены экономикой: юг требует смягчения монетарной политики, Германия заинтересована в более высоких ставках по депозитам, при этом она остается экономическим оплотом всей организации, и с ее интересами все вынуждены считаться. Что, понятно, раздражает остальных, особенно греков, которые в отместку за попытку наведения экономического порядка в стране (что означает затягивание поясов для всех и сокращение зарплат, льгот и дотаций для госслужащих) снова припоминают Германии грехи Второй мировой (удар, согласитесь, ниже пояса).
Самыми большими евроскептиками изначально были британцы — весьма вероятно, сыграла роль островная психология. Сегодня Великобритания не просто говорит о возможности выхода из ЕС, но готова вынести этот вопрос на референдум. Евроскептиком номер два до недавнего времени была Чехия, но сменивший Вацлава Клауса на посту президента Милош Земан поднял над Пражским градом флаг ЕС и заговорил о введении евро в стране (чем вызвал бурю возмущения: кому в нынешних условиях хочется в проблемную еврозону?). Теперь ряды евроскептиков растут за счет немцев и французов. Первым надоело быть локомотивом, который везет на себе всю европейскую экономику и получает за это напоминания о преступлениях нацизма. Вторые, по результатам опросов общественного мнения, считают, что объединенная Европа ухудшила состояние французской экономики.
Как и 20 лет назад, будущее Европы оказалось в центре дискуссий — дебаты идут практически в каждой стране. Понятно, что разрастающаяся структура становится менее жизнеспособной. Сегодня объединенная Европа, имеющая в своем составе 27 государств (в июле еще присоединится Хорватия), стала неповоротливым гигантом, который месяцами (а то и годами) принимает решения — компромиссы даются нелегко и практически всегда критикуются. Министр иностранных дел Италии Эмма Бонино (свято, заметим, верующая в Соединенные Штаты Европы, но вряд ли читавшая работу Ленина на эту тему) говорит: «С каждым днем мечта отцов–основателей о мире и свободе, мечта, ставшая реальностью для моего поколения, похоже, превращается для многих в ночной кошмар».
Сначала казалось, что вот финансовый кризис пройдет и все снова наладится — сытая жизнь «золотого миллиарда» останется такой же сытой и наполненной многообразными приятностями. Но минуло пять лет — и уже понятно: кризис затянулся, и, даже когда он пройдет, жизнь не будет прежней. Ни для «золотого миллиарда», ни для кого другого. Как пели в фильме «Собачье сердце»: «Суровые годы уходят в борьбе за свободу страны, за ними другие приходят, они будут тоже трудны». В Европе готовы петь примерно то же, с той только разницей, что за свободу отдельно взятых стран никто не борется, скорее, наоборот — борются за ее потерю (потому как членство в ЕС означает потерю немалой доли суверенитета).
Нынешний европессимизм говорит еще и вот о чем: правительства, народы и не в последнюю очередь СМИ очень легко впадают в скептицизм и цинизм при любых экономических трудностях. Как только прирост ВВП перестает идти уверенно вверх, всех охватывает если не паника, то что–то к ней очень близкое. И если в пессимизм все впадают на удивление быстро, то возврат к оптимизму требует куда большего времени. К тому же сегодня вам любой аналитик скажет: поводов для оптимизма нет. Оптимисту (они сегодня в меньшинстве) остается только утверждать, что «поводы для пессимизма сильно преувеличены». Но факт остается фактом: Евросоюзу для того, чтобы остаться жизнеспособным образованием, придется меняться. Он может де–юре стать организацией с разным уровнем членства (что де–факто уже существует, но об этом из–за политической корректности не принято говорить вслух, хотя в Румынии и Болгарии уже говорят) или может остаться просто территорией без границ — есть варианты. И немного времени в запасе.
Советская Белоруссия №87 (24224). Четверг, 16 мая 2013 года.
