Во времена, когда я только начинала познавать жизнь, первый опыт такого познания был конечно же книжным. Или журнальным. Толстые журналы типа “Нового мира” выходили миллионными тиражами, а у “Дружбы народов” был даже свой книжный проект, и в томах библиотеки этого журнала я впервые познакомилась с двумя замечательными литовцами — Межелайтисом и Слуцкисом. А потом получила в подарок уникальный том Эдуардаса Межелайтиса с рисунками Эрнста Неизвестного — книгу о Человеке как важнейшей теме искусства. О том, как трудно стать человеком, который, по словам Уолта Уитмена, никогда не умещается “между сапогами и шляпой”... Слуцкис потряс анатомией страстей и пороков человеческих, о которых я по молодости лет даже не подозревала. Как и не догадывалась о том, что его Марите из “Чужих страстей” станет пионеркой в череде современных сериальных героинь, зачастую не живущих, а подсматривающих чужую жизнь, случается, и через замочную скважину. А иногда вдруг помогающих нам разобраться с собственной жизнью.
Как тоскливо похожи сюжеты сериалов, в которых хоть и меньше стало бандитских разборок эпохи первоначального накопления капитала, тема денег и богатства как основы человеческого счастья цветет и процветает от проекта к проекту. Она — золушка, деревенская простушка, талантливая учительница или уникальный доктор; он — олигарх, фермер, честный чиновник, супердоктор... Она бежит от постылого богатства, изгнана из богатого дома, мучается в нищете; он предан собственными соратниками, взорван в автомобиле, мчится от олигархических ценностей на край света... Они встречаются на дороге, в горах, в лесу или избе, он оказывается богатым и настоящим, а она умной, тонкой и нежной. И — обязательный хеппи-энд с красивыми машинами и домами, в котором даже уголовник становится человеком.
Но если кто-то в этом экскурсе в контент современного телекино уловил только иронию, то мне очень жаль. Я действительно убеждена, что при нынешней нелюбви к хорошей литературе, эпидемии неразвитости чувств, ежевечернее наблюдение за чужими страстями бывает неплохой прививкой от черствости, неумения любить и сострадать. Люди же одинокие, не самодостаточные, страдающие от тишины и молчащего телефона, становятся даже не телезрителями — полноправными членами чужих семей и участниками их семейных коллизий. Убеждаясь, что, по Слуцкису, “запутанные человеческие отношения, чуть виднеясь на поверхности корявыми буграми, напоминающими корни деревьев на лесных тропинках, в глубине еще более извилисты и перепутаны”.
А если верить британскому режиссеру и художнику Питеру Гринуэю, то кино вообще поменяло свое назначение: оно все меньше служит для развлечения, все больше — для интеллектуальных игр. Мне это утверждение все же кажется несколько преувеличенным и справедливым только в контексте кинофестивалей, особенно европейских, да, пожалуй, кинопрограмм российского канала “Культура”, который, слава богу, с нового года опять включили в столице.
А что ищете вы, щелкая кнопками пульта своего телевизора?
Встречаемся по субботам.
Поговорим!
E-mail: Lidiya.peresypkina@mail.ru
