Тяжелые вопросы без ответов оставили нам и греки, и американцы, и шок июля — Брейвик...
Начну с тех, кому мир обязан поговоркой «ноу проблем». У них, а я говорю об американцах, может, пока и нет проблем — в последний момент Барак Обама, кажется, договорился с оппозицией по лимиту госдолга — но сама возможность дефолта такой страны, как США, поражает.
Не политика, а какой–то последний день Помпеи...
Позиция «гори оно гаром» заразительна. Потому что очень удобна: никто ни за что не отвечает.
В случае с утонувшей «Булгарией» — это размазывание деловых операций по цепочке разных юридических лиц. А риски растворяются на уровне мелких фирм.
В ЕС это размытая ответственность, когда европейские лидеры кивали друг на друга, не решаясь бросить Греции спасательный круг.
Кстати, на этом фоне всеобщего пофигизма обратило на себя неожиданно реалистичное заявление президента Грузии Михаила Саакашвили о том, что Западу не следует давить на Беларусь, а тем более изолировать ее. Для многих это стало неожиданным, и, как водится, тут же комментаторы развели теории, почему, мол, да как Саакашвили так неравнодушен к Беларуси?
Друзья мои, а неужели равнодушие — лучше? У Саакашвили свои проблемы, у него вот оппозиция страну растягивает по клочкам, у нас свои, мы прежде всего заняты решением экономических проблем. Но это не значит, что можно злорадствовать в адрес соседа. Неужели непонятно, что коль все мы в одной лодке, а об этом неустанно твердит Евросоюз, призывая к партнерству, то негоже топить других, надеясь выплыть самим?
Впрочем, что мне Гекуба и что Гекубе я? В том смысле, что европейцы как–нибудь и сами разберутся. Да, разберутся, но вот принцип решения проблем — он ведь универсальный и действует неотвратимо что в неспасении евро, что в неспасении подростков на острове Утойя. А до этого всем нам есть дело, потому что в каждой из наших семей есть такие же подростки. И если не за каждым, то за многими компьютерами сидят великорослые брейвики, увлеченно обсуждающие те же темы, что и норвежский убийца. Надо посмотреть правде глаза: Андерс Брейвик лишь переступил последнюю черту.
И вот тут меня поразила одна деталь: отец Брейвика, уютно устроившийся на пенсии где–то в южной Франции, спокойно и хладнокровно сказал в интервью на телекамеру, что лучше бы его сын покончил самоубийством... Легче всего пожелать родному сыну смерти, но гораздо труднее помочь ему (когда еще можно было) прожить достойную жизнь.
Меня вот что волнует: если даже у родного отца не нашлось если не покаяния, так хотя бы объяснения, то, конечно, и общество спокойно умоет руки. «Мы ни при чем...»
Вот так, «никем не замеченный ни в чем плохом» и существовал Брейвик до 32 лет. Бессмысленно и безнадежно — поколение бытовых солипсистов, обходящихся без жены и детей, теперь такая же норма в современном обществе, как и психопатов–одиночек. А может, второе вытекает из первого?
Мне вспоминается заочная поэтическая дуэль двух великих поэтов. Есенин написал: «В этой жизни умирать не ново, но и жить, конечно, не новей». На что Маяковский ответил ему знаменитой фразой про то, что «сделать жизнь значительно трудней». Правда, и сам он не справился с этой задачей, пустив себе пулю в висок.
Прав был Пушкин, когда писал: «Мне 30 лет, и я поступаю как люди — женюсь». А семья — это ответственность, это сопереживание, это, наконец, ежедневное изживание эгоизма из себя.
Впрочем, я не призываю вас решать проблему демографии. Тема гораздо шире. Европейская семья... Сообщество... Цивилизация, наконец. Какая она? Какие идеалы могут помочь «сделать жизнь», а не разрушать ее?
«Что он Гекубе? Что ему Гекуба?» Эти слова произносит принц Гамлет по поводу мастерства актера, только что прочитавшего отрывок из монолога Энея, описывающий страдания Гекубы, жены убитого троянского царя Приама. Впечатленный искусством перевоплощения актера и его способностью переживать события, никак лично его не затрагивающие, Гамлет в очередной раз возвращается к знаменитому «гамлетовскому вопросу» о мотивах действия или бездействия человека.
Вышеприведенный абзац я взяла из Википедии. Оттуда, откуда нынешние подростки черпают все свои знания о жизни, истории и литературе. Там есть масса информации, но нет искры настоящей жизни.
Данный абзац и настоящий монолог Гамлета так же отличаются, как отличается настоящий камин от нарисованного. Как настоящая жизнь — от имитации жизни. Вопрос в том, насколько еще хватит сил ее имитировать, или Брейвик уже заложил механизм самоуничтожения? А ведь Гамлет предсказал нравственный дефолт...
