Слияние музыки, поэтического слова и актерского мастерства образует особый песенный жанр, в котором она существует, исполняя песни на стихи русских поэтов Серебряного века, французских шансонье середины ХХ века, а также испанских, польских, эстонских, греческих и других авторов.
В декабре 2014 года Театру Музыки и Поэзии исполняется 22 года. Основатель и художественный руководитель театра, народная артистка России Елена Камбурова сегодня в гостях у «СВ».
Народная артистка России Елена Камбурова в гостях у «СВ». Фото из архива Елены Камбуровой
Молюсь, чтобы в новом году снизошло к людям милосердие и сострадание, не устаю говорить – это первая ступень в воспитании настоящего человека
– Елена Антоновна, каково это – быть художественным руководителем театра?
– Сложно, я долго добивалась, чтобы появился театр, поэтому пока не готова быть в нем просто актером. Конечно, руководство требует времени и сил, в некотором роде это дар – быть жестким и требовательным человеком с начальственной интонацией, какой у меня отродясь не было.
– В 2014 году в вашем театре появилось два новых спектакля: «Вот вам, в сотый раз, Россия...» – путешествие по России XIX века и «Тишина за Рогожской заставою», где звучат песни уже советского времени – 1930–1950-х годов.
– У нас очень разные спектакли, которые живут и изменяются. Больше всего меня поражает спектакль «Капли датского короля», который вырос из музыкального вечера, посвященного Булату Окуджаве. Он идет в театре чаще остальных – пять раз в месяц – и собирает полный зал. Всегда на нем присутствует особое тепло, которое заключено в самих песнях Булата, тепло, которого всем нам очень не хватает.
По сути, каждый спектакль – это открытие для человека, может, кто-то и пройдет мимо, но многие, как правило, возвращаются.
– Почему вы решили стать артисткой, увидели какой-то спектакль?
– В детстве и юности, когда жила в Хмельницком, часто ходила в городской театр. Актеры казались мне тогда небожителями. Однажды я увидела Гейченко – главного артиста, который шел по улице и нес какую-то авоську, и это казалось невозможным: артист с авоськой!
Однажды к нам на гастроли приехала Тамара Ханум – очень известная певица и артистка, которая исполняла песни разных народов, невероятно красиво танцевала, постоянно меняя при этом костюмы. Помню, как я под впечатлением ночь не могла уснуть.
Очень сожалею, что при встрече с ней в Ташкенте не сказала об этом ошеломительном впечатлении. Было несколько случаев, когда судьба сводила меня со звездами детства: Людмилой Целиковской, Аллой Ларионовой, которых я очень любила за красоту в кино, и с Геленой Великановой, чьи пластинки постоянно вертели на проигрывателе соседи.
– Вы, похоже, всегда были очень сдержанной. Читала в других интервью, что вы и с Булатом Окуджавой, которым восхищались, виделись редко.
– Мне не нужно было видеться с ним чаще. Все, что написал Окуджава, – это следствие работы души, то лучшее, что он нам подарил. Шли годы, и я начала осознавать, что не могу посягать на его время, которого оставалось уже не так много. Надо помнить о вежливости по отношению к времени, которое ты у человека забираешь. Необходимо задумываться, действительно ли можешь дать ему что-то важное или способен только отнимать.
– Этой осенью на сцене ЦДЛ поставили антрепризу «Фаина. Птица, парящая в клетке». Вы были коротко знакомы с Раневской, успели посмотреть спектакль?
– Да, я была в Центральном Доме литераторов, Светлана Коркошко – очень талантливая актриса и Евдокия Германова в роли Любови Орловой хороша. Однако мне показалось перебором, что чуть ли не через каждые две-три фразы следовали непристойные слова. Несмотря на приверженность Фаины Георгиевны к ненормативной лексике, не уверена, что ей понравился бы такой акцент.
Однажды, когда Раневская спросила, как у меня дела, я стала жаловаться, что возникают сложности, цензура не пропускает песни и т. д. Она, подчеркнув обыденность такого рода неприятностей, утешила меня одним из своих афоризмов: «Ну, деточка, ну вы же не поете «ура-ура в … дыра». Я это пересказала Михаилу Козакову, он – еще кому-то, в общем, фраза рикошетом вернулась к Фаине Георгиевне. Она страшно рассердилась!
«Как можно, я не произношу таких слов!» – говорила она. Какое-то время мы даже не общались. Разумеется, то, что возможно в дружеском, приватном общении, не должно становиться достоянием широкой публики. Потом мы помирились, но тот случай вызвал у нее сильное возмущение, хотя из всех ее крепких выражений это – сущая ерунда.
– Что дает вам силы и помогает оставаться в форме, может, занимаетесь популярным сейчас фитнесом?
– Я не могу дойти ни до бассейна, ни до йоги. Купила абонемент и ни разу не воспользовалась. Между тем забота о здоровье – это основа и часть профессии артиста. Ты не имеешь права выйти на сцену и сказать: «Я устал и ничего не могу». Должны быть силы спеть так, как того требует песня, разве можно исполнять песни Высоцкого без его темперамента? Это будет парус без ветра.
Давно отказалась от мяса, но это – из сочувствия к животным. Я живу на планете, которую мне безумно жаль, чувствую себя каким-то Маленьким принцем, который и хочет, и может помочь, но масштаб его возможностей очень ограничен. Я-то знаю, что делаю хорошее дело – песню, и это есть великое успокоение. «Спасайся сам и вокруг тебя спасутся»: вижу людей, которые пишут письма, приходят со слезами за кулисы, вижу результаты.
– Вера и религия для вас разные вещи?
– Для меня истинно верующий человек – это тот, кто несет радость другим и тот, кто способен на милосердие и сострадание. Это для меня лакмус по-настоящему верующего человека, а в основе – доброта и понимание. Мать Тереза, Махатма Ганди, Далай-Лама – вот пример. «Узнайте их по плодам их».
– Как у вас с предновогодним настроением?
– Знаете, я всегда думала о мире и о нашей стране как о живом огромном существе, частицей которого являюсь. Россия мне кажется особенной. История нашей страны удивительна тем, что при общей суровости и грубости, на ее диком поле рождаются невероятные личности, столпы высочайшего духовного и художественного уровня – во все века и времена и даже сегодня.
Молюсь, чтобы в новом году снизошло к людям милосердие и сострадание, не устаю говорить – это первая ступень в воспитании настоящего человека. И еще о том, чтобы свет снизошел на головы тех, от кого зависит жизнь страны.
Виктория ВАСИНА
