О смысле церковных песнопений

О смысле церковных песнопений

Праздник Рождества — не воспоминание. В этот день все молящиеся в храме стоят не у иконы Рождества, не у подсвечника, а в вифлеемской пещере, у яслей Богомладенца. Церковь, как машина времени, переносит нас в древнюю Палестину, и чтобы коснуться этой тайны, нужно “очистить смыслы”, облегчить ум. “И вознесше ум, к Вифлеему вознесемся мыслию...” — поет Церковь накануне Рождества. Возносить ум нам помогают церковные песнопения, эти богословские лекции, доступные даже простецам.


Святой Игнатий Брянчанинов так и писал: “Церковные песнопения, сочиненные святыми отцами, содержат в себе полный курс догматического и нравственного богословия” (Письма). Только песнопение, то есть чистая и возвышеннейшая поэзия, способно в какой-то степени передать смысл величайшего таинства Боговоплощения, непостижимого даже для ангелов. Однако рождественские песнопения поразят нас, если мы прислушаемся к ним “как в первый раз”. Поразят своей нелепостью, если хотите, абсурдом.

Величайший христианский поэт шестого века преподобный Роман Сладкопевец написал любимый всеми кондак Рождеству “Дева днесь”. Многие знают его наизусть, многие поют его положенным на музыку именитых композиторов. Давайте забудем на минутку свой церковный опыт и прислушаемся к этому очень христианскому творению. Вот этот кондак по-русски: “Сегодня Дева рождает Того, Кто вечен, И земля пещеру приносит Неприступному. Ангелы с пастырями славословят, Волхвы со звездою путешествуют, Ибо нас ради родился ребенок — Предвечный Бог!”

Сразу возникают вопросы. Что значит “сегодня”, “днесь”? С этого слова начинаются многие церковные песнопения, и значит оно то, что Церковь ничего не вспоминает, Она вне времени, для Нее все события — здесь и сейчас.

“Дева рождает”. Мы так привыкли к этой фразе, что не способны ей даже удивляться. Но ведь это абсурд. Девственница не может быть матерью, не перестав быть девой, как и для роженицы невозможно девство. Есть же в мире процессы необратимые. Однако для Того, Кто, не переставая быть Богом, стал человеком, возможно и такое.

Однако следующая нелепость: “Дева рождает Того, Кто вечен”. Спрашивается, как это можно родить вечного, да еще и человека? Вечному рождаться не пристало, как говорится, по определению. Ведь родиться — значит начать быть, стать материальным, плотским. Не унижение ли это для Бога, не насмешка ли над религией?

Однако если Вечному и Неприступному надлежало родиться, то всякому здравомыслящему человеку понятно, где и при каких обстоятельствах это нужно делать — в столице, во дворце, в царской семье. Нет! Бог смеется над нашим здравым смыслом и рождается в пещере, в загоне для скота, в хлеву.

О потрясении устоев говорит и следующая фраза. Ангелы — бесплотные чистые духи, умные силы, распевают песни не с кем-нибудь, а с пастухами, с людьми, по воззрениям древнего Востока, презренной профессии. Кроме этих простых пастушков не нашлось на земле никого ни во дворцах, ни в виллах, ни в ученых кабинетах, с кем бы ангелы запросто пели, возвещая чудо преестественное.

Но что там пастухи. Тут “волхвы со звездою путешествуют”. Волхвы были образованнейшими людьми своего времени. Кроме того, предание говорит и об их царственном достоинстве. Эти трое — Гаспар, Мельхиор, Вальтазар, мощи которых покоятся в Кельнском соборе, были царями.

И вот эти уважаемые люди срываются с места и идут в путь за какой-то там звездой. Здравомыслящий человек только покрутит у виска.

Вот о каких вызывающих вещах говорит самое известное рождественское песнопение. “Для иудеев соблазн, а для еллинов безумие”

(1 Кор. 1:23). Такое Христианство неприемлемо для мира. Люди, говорящие с Тертуллианом: “верую, потому что абсурдно”, обречены на непонимание, их религия в принципе не может стать комфортной и уважаемой, жить в согласии с мудростью мира сего. “Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?” (1 Кор. 1:20). Бог, смиреннейшее существо, из любви к людям становится человеком, что само по себе безумно. Становится человеком, чтобы, проведя жизнь в нищете и лишениях, скончаться позорной и мучительной смертью. Как пишет Тертуллиан: “Сын Божий распят; это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения Он воскрес; это несомненно, ибо невозможно”. Вот где насмешка над миром и его мироправителем. Бог поразил гордого миродержителя тьмы века сего не в величественной битве, а в шутке. Он просто смеялся миру. А что может быть страшнее для сатанинской гордыни?

Рождество несет людям много радости и связанного с ней светлого и святого смеха. Чистая радость и чистый смех — это тоже дары Духа. Чтобы принять эту мысль и принять этот дар Рождества, нужно внимательным подвигом “очистить смыслы”, чтобы, причастившись на праздник, петь всем своим существом: “Ты бо еси истинное желание и неизреченное веселие, любящих Тя, Христе Боже наш, и Тя поет вся тварь”.