Насколько оптимистичны экономические перспективы России? Что мешает развитию отечественного бизнеса и какова должна быть роль государства в экономике? Возможно ли «русское экономическое чудо»?
О нем, этом чуде, на одном из международных форумов заявил заместитель министра финансов РФ Сергей Сторчак. Серьезный человек на серьезной должности. Что за его словами? В утвержденном Прогнозе до 2015 года предусмотрено пять вариантов развития ситуации – от негативного до оптимистического. За базу взят умеренно-оптимистический вариант. Но даже в оптимистическом варианте никакого чуда не просматривается.
Для расчета нашего бюджета за базу взят умеренно-оптимистический прогноз. Он предполагает среднегодовой темп экономического роста, измеряемый по темпу роста валового внутреннего продукта, на 2012–2015 годы в размере 4,0 %. Напомним, что в 2010 и 2011 годах этот рост составлял 4,3 % в год. Где же здесь чудо?
Что же касается оптимистического варианта, то он предполагает существенное наращивание инвестиций, качественный прорыв в улучшении бизнес-климата и интенсивный приток иностранного капитала, активизацию использования национальных сбережений в сочетании с ростом государственных расходов, направленных на развитие инфраструктуры и новой экономики, а также более благоприятные демографические тренды. В этом случае среднегодовые темпы ВВП составят около 5 %.
Как считает член-корреспондент РАН, первый заместитель директора Института экономики РАН Дмитрий Сорокин, чтобы реально что-то изменить, надо ориентироваться на стратегическую цель, которая содержится в нынешней редакции Концепции долгосрочного развития России до 2020 года. Но чтобы Россия вошла в число ведущих, экономически развитых стран мира, что является императивом сохранения ее целостности, при напряженной работе потребуется минимум 20 лет, а это срок смены поколения.
И дело не только в людях. Любая система, напоминает Дмитрий Сорокин, обладает инерцией. Из курса физики известно, что тот же автомобиль сразу не остановится. Инерционное движение во многом зависит не только от скорости движения, но и от массы тела. Масса нашей экономики огромна. Факты говорят о том, что в период экономического роста 2000–2010 годов доля промышленных предприятий, осуществляющих инновации, не изменилась, оставаясь на уровне 10 % предприятий. Российская экономика сегодня, по оценкам специалистов, находится в так называемом четвертом технологическом укладе, то есть это классический индустриальный уклад с элементами пятого. Наши конкуренты – ведущие страны – в пятом с элементами шестого.
Почему нам трудно даются переходы с уклада на уклад? Можно обратиться к истории.
1666 год. Писатель, философ, серб по происхождению, получивший прекрасное европейское образование, Юрий Крижанич отправляет свой труд под названием «Политика», над которым работал три года, царю в Москву. Вот из него цитата: «Надо бы крепко-накрепко запретить, а ослушников наказывать, чтобы за рубеж не вывозилось никакого сырого материала». Дальше идет перечень сырого материала. У Юрия Крижанича в нем была конопля, которая в те годы являлась стратегическим сырьем, из которого изготавливались канаты, веревки, тросы, нитки. Живи Крижанич сейчас, он заменил бы коноплю на сырую нефть или необработанный алюминий, который мы экспортируем.
Спустя чуть более полстолетия первый русский политэконом Иван Тихонович Посошков на имя Петра I передает свою «Книгу о скудости и богатстве». Там написано о том, чтобы наши люди делали готовые изделия дома, а не увозили бы сырье.
Между прочим, «Книга о скудости и богатстве» была написана в 1724 году, когда Адаму Смиту исполнился годик. А Адам Смит как назвал книгу? «О богатстве народов». Такая вот «перекличка». А русский интеллигент – как там у Пушкина? – «Зато читал Адама Смита». Это потому, что рукопись Ивана Тихоновича была найдена только через 118 лет. Русский интеллигент читал Адама Смита, а не Ивана Тихоновича. Можно сделать вывод, что распродавать сырье – наша застарелая болезнь.
Банальный диагноз, но ведь надо же что-то и делать. А главное, почему, продавая сырую нефть, мы не можем пускать деньги на развитие реального производства?
Потому что, поясняет Дмитрий Сорокин, государство, как показывает опыт, безусловно, способно обеспечить технологические прорывы в очень важных, но точечных отраслях. Скажем, мы первыми научились спускать космические аппараты на Землю и они не сгорали. Стала от этого российская экономика высокотехнологичной в целом? Нет. Высокотехнологичной стала та экономика, которая использовала эти технологии для производства непригорающей посуды. И всего-то.
В общем, «русского экономического чуда» вряд ли стоит ждать раньше чем через двадцать лет.
