Есть люди, которые готовы часами рассказывать о себе. Другие, наоборот, замыкаются, как улитка. Со вторым случаем мне пришлось столкнуться, когда семь лет назад приятель по имени Михаил отдыхал в моей усадьбе. Сам же я, выйдя на пенсию, поехал путешествовать по Италии, куда меня пригласили знакомые функционеры при местной федерации футбола.
Возвращая ключи от дома, Михаил поблагодарил и скупо рассказал о том, что ему понравилось в тех краях. Только два года спустя я узнал, что во время отдыха в усадьбе у приятеля был короткий роман с такой же молчуньей по имени Ванда. Она жила неподалеку и работала учителем химии в местной школе. Едва эта миловидная женщина с фигурой молоденькой девушки достигла пенсионного возраста, школу закрыли, а оставшихся в деревеньке детей возили на автобусе в центральный поселок. Предлагали там работу и Ванде, но она отказалась. Решила посвятить себя любимому занятию — выращиванию роз. Она уже почти двадцать лет была вдовой, единственная дочь жила в областном центре и предлагала матери переехать. Но куда денешь дорогие сердцу цветы?!
В период, когда на моей усадьбе отдыхал и рыбачил Михаил, он, прогуливаясь, остановился у палисадника Ванды и залюбовался клумбой. Женщина вышла на крыльцо, и они разговорились. Да так, что мой приятель остался здесь ночевать.
Через несколько дней Михаил уехал, но прежде чем поведать эту скорее драматичную, чем просто любовную историю, напомню, что уже как-то штрихами рассказывал о приятеле. Он кандидат наук, недавно вышел на пенсию и теперь живет на две страны. Половину года — в Канаде, где обосновалась дочь и куда уехала присматривать за внуком супруга, а половину проводит, работая над публикациями в журналах, у нас. То есть на своей родине. Подрабатывает Михаил и фоторепортером в канадских изданиях.
Как-то он позвонил и обратился с необычной просьбой — вновь дать ему ключ от дома в нашей глуши. Дескать, хочет сделать фоторепортаж из белорусской глубинки. Мне это показалось странным и не очень логичным. Михаил не меньше моего объездил нашу красавицу Беларусь и мог бы без труда определить место съемки для нужного журнала. Почти тут же вспомнил о его романе с соседкой Вандой, который он от меня скрыл и о котором я узнал случайно только недавно. Тогда все становилось на свои места. Загадочно…
Я сделал вид, что не знаю об истинной подоплеке его поездки в наши глухие места, и дал добро своему давнему приятелю на такое путешествие. Правда, перед этим съездил туда сам и навел порядок. Привез чистые простыни, теплые одеяла и пополнил холодильник запасами продовольствия. Заодно попросил своего местного помощника Павла присмотреть за гостем. То есть помогать ему, если понадобится, ну и всякое такое. Ведь приятель и на этот раз попытается скрыть свои встречи с Вандой. А меня все же занимала эта история в том числе и как журналиста.
В день, когда Михаил позвонил, я был в командировке и сказал, что ключ он может взять у Павла. Его же попросил потом заехать ко мне и рассказать, как прошло путешествие. Михаил пообещал выполнить просьбу.
Когда приятель приехал в столицу, я пригласил его в свое любимое итальянское кафе, где можно вкусно поесть и выпить настоящего кофе. Если такое сочетание слов уместно, то я бы сказал, что выглядел приятель торжественно-озабоченным. Его явно что-то угнетало, но вместе с тем придавало сил быть вполне счастливым человеком.
— Я знаю, что ты не любишь давать советы, — сказал, обращаясь ко мне Михаил, — как и не любишь выслушивать их в свой адрес. Тут мы с тобой похожи. Но у меня сейчас совсем иное положение, и общение с тобой мне очень важно. Ты, наверное, уже знаешь о моих отношениях с Вандой. Но вопрос не только в самой этой женщине, точнее — о наших отношениях. Мне придется сделать выбор не только между ней и семьей, где многое, если не все, пошло к закату. Надо определяться, где провести оставшуюся часть жизни — на чужбине или на родине. Дочь прочно осела в Канаде. Супруга никого не видит, кроме внука, который заменил ей все и всех. В том числе и меня. Мы с тобой люди из советского прошлого, поэтому уйти из семьи непросто. Но и безмерно радоваться новой жизни в нашем возрасте как-то некрасиво. Однако, — продолжил Михаил после заметной паузы, — у меня есть в этой ситуации хорошая палочка-выручалочка. Моя семья как-то легко рассталась с родной землей, а у меня, чувствую, это не получается. Так зачем сознательно лишать себя комфортного состояния на финишной прямой?
— Тебе все же придется объясниться с семьей, — заметил я.
— Разумеется…
— Ну и что ты обещал Ванде? — спросил я.
— В том-то и дело, что ничего, — ответил Михаил. — Я не до конца уверен в себе. Попросил дать мне некоторое время.
Я прекрасно понимал приятеля. Для него идеальным был бы вариант, если бы семья отпустила его, как говорится, с Богом. Но так бывает редко.
Наша встреча в кафе проходила зимой. С тех пор мы даже не перезванивались. Весной приехал в усадьбу и поинтересовался, как поживает Ванда. Сказали, что тяжело болела коронавирусом, но сейчас все вроде бы в порядке.
Однажды, когда я купил свежего хлеба и сметаны в автолавке и шел к себе, увидел, что у моей калитки задержалась и переминается с ноги на ногу Ванда. В руках у нее было несколько роз.
— Вот, Иванович, посади их у себя на клумбе, — сказала женщина. — К осени расцветут очень красиво.
Я поблагодарил соседку и пригласил в беседку на чай. Гостья застеснялась, и румянец выступил на щеках. Она поняла, что мне ясна главная цель ее визита.
— Ты не стесняйся, — подбодрил Ванду. — Знаю, что хочешь поинтересоваться, как там Михаил.
Гостья застеснялась еще больше. Я же понял, что румянец украшает лицо даже не совсем юной женщины.
— Ну так, может, и огорчу тебя, — произнес я, — но ничего о Михаиле толком не знаю. Однако думаю, что все будет для тебя хорошо.
Ванда наконец повеселела и взяла печенье с блюдца, сделав пару глотков чая.
Когда она ушла, я и сам подумал, что интересно, чем закончится эта история, и подготовил ямки для роз. Раньше эти цветы что-то не жаловали нашу клумбу. Может быть, на этот раз повезет…
