В Сети перемена настроений: смеются над «интернет-революцией» и зубоскалят, как это могут только интернетчики — беззлобно, но прикольно над «героями», которые выходят на улицы похлопать-потопать...
Поворот комментов в социальной сети неожиданный. До вчерашнего дня здесь не было дискуссий. Только восторженное поддакивание друг другу. Но сработал закон сообщающихся сосудов. «Початились» — пошли в «реал». Поначалу там было любопытно — «прикольно». Но в среду вечером оказалось, что у большинства молодых людей совсем другие планы. Им отпраздновать выпуск из вузов, окончание ЦТ было интереснее. Исправно работало метро. А сетевые манипуляторы явно ждали, что заблокируют центральные станции. Такая неуклюжесть вынудила бы массу людей выходить из метро. Идти к месту пересадки. Получилась бы картинка столпотворения. Но не сложилось. И число откликнувшихся на интернет–призыв собраться получилось совсем невпечатляющим. С чем участники и вернулись в сеть...
«Где мои семнадцать лет?.. Где мой черный пистолет?»... Можно ли еще короче и проникновеннее передать дух юности, чем пропел о ней Владимир Семенович Высоцкий? Это возраст, когда сжигает желание схватиться за пистолет, которого и нет–то вовсе, по любому поводу. В какие формы оно выльется — поди угадай. То ли в междоусобицы районного масштаба, то ли в противостояние болельщиков разных футбольных клубов или почитателей музыкальных течений. Знак нового времени — политический оттенок стремления молодых к самоутверждению. И лично я вижу в этом не самый плохой знак. Возможно, здесь ростки того самого гражданского общества, к которому иные страны шли столетиями. А нам приходится бежать спринт. И вот тут возникает дилемма. С одной стороны, и загубить нельзя эти ростки. С другой — не дать зарасти сорняками.
Жить хорошо — естественное желание. И чтобы с каждым днем все лучше. Правда, понимание этого лучшего приходит с опытом. Любое поколение идет к нему через свой экзамен. Сдавать бы его по урокам предшественников. Особенно нынешнему юному поколению, которое еще толком не видело кризисов. Ни глобальных, ни локальных, ни личных. Ну разве что переживало о потере первой любви.
А те, кому сейчас 30, помнят конец 90–х. Рухнула Юго–Восточная Азия. Накрыло дефолтом Россию. И по нам рикошетом шарахнуло так, что мама не горюй. Моему поколению — под 40 — досталось еще и «веселье» начала 90–х. Тогда модно было корчить из себя не революционеров, а суперкоммерсантов. Тягать то спирт, то сигареты или еще какое барахло из Минска в Питер и Москву и обратно. На вокзалах завязывать отношения с рэкетом и ОМОНом, что в то время было, в принципе, одно и то же. Получать время от времени от тех и других по голове. Платить. Мириться. Потом хвалиться, как лихо разрулил разборку. Та еще жизнь... Нынешние 50–летние смотрели на ту катавасию в полной растерянности. Уже почти отстроили жизнь. Имели ясный алгоритм на будущее. Свое и своих детей. А тут... Те, кому сейчас около 60, с лихвой хлебнули прелестей брежневского идиотизма. Вместе с тотальным дефицитом и прочими причудами. На долю 70–летних выпала хрущевская денежная реформа. Продолжать дальше? Про поколения Отечественной войны, коллективизации, гражданской войны, октября 17–го?.. У каждого было свое горнило.
Да, сегодня мне понятна реакция некоторых молодых людей, которые с рождения жили по нарастающей. Им неведома повседневность без компьютера и сотового телефона. 18 лет — права — кредит — первая машина. Какое из поколений раньше могло мечтать о таком раскладе? Но привычный комфорт вдруг качнулся. И здесь каждый волен выбирать свой стиль поведения. Одни закусят удила и движимые нормальной спортивной злостью пойдут доказывать, что они сильнее обстоятельств. А часть предсказуемо отправится искать виноватых.
Это как переходный возраст. Когда прыщик на носу — словно конец жизни. И кажется, что виноват в этой напасти весь мир. И мама, и папа, и сосед, и девушка, отказавшая в танце. Но проходит совсем немного времени, и жизнь сияет новыми красками. А ты смеешься над надуманной бедой. Любимая, беззлобно подкалывая, надувает губки: «У тебя любимчик на носу. Ты себе кого–то завел?»
Улыбаешься. А самооценка растет...
Я могу понять естественный протест юности против глобальной несправедливости мира. Но представляю себе и другую часть картины. Вполне упитанный «революционер». Он сидит в уютном кафе где–нибудь в Кракове или Праге. Перед ним чашка ароматного кофе. Может, бокал студеного пива. Кнедлики. И ноутбук. Он пишет очередной сценарий. Сам? В титрах вряд ли когда–то появятся имена соавторов. Он общается с журналистами. Не скрывает, что с теми, кому пишет, по улицам Минска ходить не будет. Его и так неплохо кормят. Но при этом публику, которая здесь живет, учится, работает, зовет коверкать собственную жизнь. И странное дело... Юношеский максимализм, который всегда протестует против любой манипуляции собой, вдруг ведется на эту дешевую подставу. Хотя... Может, и не на такую уж и дешевую в грантовом исчислении?
Эх, «где мои семнадцать бед?»... Когда–нибудь вспомнятся и эти строки.
