Чечетка по утрам и любовь к искусству

— Эммануил Гедеонович, с каким чувством вы приезжаете в Беларусь?
– Беларусь для меня – это дом-очаг, уютный и спокойный. Я снимался в очень многих фильмах на “Беларусьфильме”, помню всех ребят, с кем работал. К сожалению, многих из них уже нет с нами...
– Как относитесь к тому, что в век развлечений все более популярными становятся комедии? Долго раздумываете перед выходом к зрителю с серьезным моноспектаклем?
– Я давно работаю актером и очень надеюсь, что заслужил право выходить на сцену с теми проблемами, которые меня волнуют. Недавно исполнилось полвека моего служения театральному искусству, поэтому я сыграл моноспектакль “Выход”. Он посвящен тем, кто со мной мучался первые пятьдесят творческих лет. Но, конечно, я не мог не вспомнить и дорогих мне людей. Это Владимир Высоцкий и драматург Александр Володин, с которыми я общался больше тридцати лет. Они участвуют со мной в этом спектакле. Звучат песни Высоцкого, а я читаю стихи Володина. Кстати, Александр был патологически скромным человеком. Для того чтобы выступить на сцене во время творческих вечеров, ему надо было влить в себя как минимум пол-литра водки. Только тогда он выходил. Правда, матерился, но матерился замечательно. Это был вообще удивительный человек.
– Спектакль “Он, Она и Дженни” вы посвятили своей супруге, уже ушедшей из жизни...
– Аллочка достойна этой памяти. Она была потрясающим другом, мамой, замечательной женой. И удобна режиссерам, потому что всегда подчинялась им, что порой меня сильно раздражало.
– Что вам помогло справиться с болью утраты жены?
– Время – лучший доктор. После ухода Аллы мне была предоставлена возможность начать новую, совершенно иную жизнь. Сейчас рядом со мной другая женщина. Ее зовут Ирина. Знакомы мы с ней очень давно. Ира – добрый и отзывчивый человек. Она не покидала меня в самые трудные минуты. Кстати, она родом из Беларуси – из Могилева, училась в Новополоцком музыкальном училище...
– Вы с женой Ириной имеете сеть химчисток. Непривычный какой-то бизнес для актера...
– Несколько лет назад мы с Ирочкой и нашим другом из Берлина открыли немецкую химчистку. Вскоре открылась вторая. И многие известные люди – клиенты наших химчисток. Я не единственный человек своей профессии, который стал заниматься бизнесом. Вот смотрите: Леня Ярмольник, Леня Якубович, Андрей Макаревич... У них либо аптеки, либо клиники. А я соучредитель химчистки. Все направлено на то, чтобы людям было лучше. Это не специально такая задумка, а профессия сказывается... Я же в химчистке ничего не понимаю. Единственное, что я сделал, – предложил ребятам написать на входе: “Обчистим всю Россию”...
– Почему вы ушли из репертуарного театра?
– Из-за нового руководства – воздух, привнесенный им в театр, стал для меня неприемлемым. Оно считает возможным участие театральной труппы в свадьбах и корпоративных вечеринках. Вообразите себе, в спектакле “Женитьба” у нас стали за деньги участвовать женихи и невесты с улицы. Это оскорбительно для артистов и театра.
– В сериалы сниматься вас зовут?
– Зовут. Но я отказываюсь от многих предложений. Потому что мне надоели кровь, драки.
– В фильмах “День выборов” и “День радио” вы сыграли олигарха. Трудности с перевоплощением были?
– Конечно. Но я просил, чтобы меня в кадре показали с затылка.
– С вашей фактурой героев-любовников играть, а вам все больше отрицательных персонажей предлагали – шпионов, фашистов, агентов ЦРУ...
– В те времена режиссеры почему-то считали, что злодей должен быть высок, строен и импозантен, а герой – курнос и лопоух. Писатели и драматурги выписывают негодяев лучше, чем положительных героев. Зато нам, актерам, их играть намного интереснее.
– Вы стояли у истоков юрмальского фестиваля “Новая волна” и можете профессионально оценить уровень нынешних молодых исполнителей.
– Да, я много сил положил на то, чтобы фестиваль “Новая волна” стал не просто праздником попсы. Помогал настоящим профессионалам заявить о себе. В Беларуси витебский “Славянский базар” – тоже замечательное действо. В нем такое огромное количество музыки, слова. И если любой фестиваль находит одного-двух достойных молодых исполнителей, то это уже большая удача!
– Несмотря на почтенный возраст, вы остаетесь в хорошей физической форме. Как это удается?
– Утром обхожусь без зарядки. Жена выталкивает меня бедром из постели, и я пятнадцать минут “танцую стихи”. Бью чечетку и рассказываю монолог о счастливом человеке. Хотя не скажу, что я уж совсем такой правильный. Всегда позволял себе рюмку после спектакля. То есть нормальный человек, со всеми грехами. К сожалению, я курю. После онкологической операции 16 лет не курил – видимо, организм испугался. А сейчас успокоился и вновь пристрастился к сигаретам. Ира меня ругает, врачи плачут – но, увы, ничего не могу с собой поделать.
– Есть у вас любимое занятие, хобби, как сейчас говорят?
– Вот чего нет, того нет. Для этого я слишком ленив. В свободное время предпочитаю побездельничать, просто поваляться на диване.
– Эммануил Гедеонович, вы отличаетесь какой-то внутренней “породистостью”. Это что – аристократические корни?
– Да бог с вами! Папа – крупный советский хозяйственник, мама – при нем, дом вела, сына растила. Они у меня оба родом из Одессы. В семьях – и у папы, и у мамы – по десятку детей. Поэтому у меня столько родственников, что я и половины из них не знаю. Когда в юности приезжал в Одессу на каникулы, за лето не успевал всю родню обойти, чтобы поздороваться.
– А как у вас появилось такое необычное имя?
– Назвали так по настоянию мамы. Эммануилом звали ее брата, которого убили в годы Гражданской войны при очередном погроме в Одессе. В детстве я был толстый и ребята дразнили Бочканом, но потом сильно вытянулся и получил новое прозвище – Гипотенуза. Только клички ко мне почему-то не пристают. Родственники и близкие друзья называют меня уменьшительно – Эммой.