Частица души и краешек сердца

Как живут и о чем мечтают люди с пересаженными органами?

Надежда умирает последней — так уж устроен человек. До самой последней секунды, пока мы дышим, мыслим, а следовательно, существуем, остается шанс победить неизлечимую болезнь и начать жизнь сначала. Новую жизнь, в которой есть планы на завтра, закаты, рассветы и стойкое чувство полноты бытия.

Сегодня в Беларуси живет уже около 1000 человек с пересаженными органами. Новости об очередной трансплантации перестали быть сенсацией, дело поставлено на поток. И каждый знает: если вдруг что-то не так, он всегда может рассчитывать на бесплатную пересадку нужного органа и пожизненное обеспечение дорогостоящими лекарствами. Это право гарантирует нам государство, вкладывая миллионы долларов в одну из самых перспективных отраслей современной медицины.

Журналисты «Р» разыскали нескольких пациентов, чья жизнь в буквальном смысле слова висела на волоске. И услышали истории, в которых героизм идет бок о бок с нечеловеческой силой воли и божественным провидением.

Лиана, которая удивила мир

Теперь она имеет все шансы вырасти здоровым человеком и в перспективе отказаться от приема лекарств

В свои 3,5 года Лиана БУЙНОВЕЦ даже не подозревает, насколько знаменита. Причем не только у себя на родине. Ее имя не сходит с уст ведущих трансплантологов мира, о ней написаны статьи в научных журналах Европы. Эта маленькая красавица с нежными ямочками на щеках пока еще не понимает, что вместе с белорусскими хирургами ей удалось сотворить сенсацию и впервые в истории победить непобедимый яд — фаллоидин.

Обычный минский дворик, замкнутый в кольцо многоэтажек. Шумная детская площадка. Качели, взлетающие вверх вместе с маленькой девочкой... Эту дюймовочку в полосатой кофточке и ажурном бело-розовом чепце трудно не заметить. Бог наградил ее броской внешностью и обезоруживающей улыбкой. Не ребенок — ангел во плоти, подумает случайный прохожий. Только родители и врачи знают, через какие страшные лабиринты судьбы пришлось пройти этой жизнерадостной малышке в год и 8 месяцев.

— Все случилось летом 2011 года, когда Лиана с мамой гостила у родителей в Мозыре. Теща насобирала грибов и приготовила к обеду лакомство для всей семьи: картошку с курицей и грибной подливкой. Дедушка сразу съел целую тарелку, Лиане дали попробовать чуть-чуть юшки, бабушка ела позже всех — часа через три. Единственный, кто не прикоснулся к обеду, это моя жена Юлия: она предпочла грибам с мясом отварную кукурузу, — вспоминает тот страшный день Александр Буйновец, папа Лианы. — Ночью стало плохо дочери и тестю: у них началась рвота. Причину отравления определили сами: грибы. Но никто не мог подумать, насколько все серьезно.

Утром Лиане и дедушке стало еще хуже, началась рвота у бабушки — вызвали «скорую». Всех троих сразу же поместили в местную больницу, но первоначальный анализ не показал всей полноты картины. Лишь развернутое исследование смогло расставить все точки над «i». И вердикт токсикологов ужаснул всех: истинная причина отравления — бледная поганка. Смертельно опасный гриб.

— Сегодня я могу сказать абсолютно точно: лучше бы их всех троих ужалила кобра. Какое-то противоядие еще можно было бы найти... В случае с бледной поганкой и содержащимся в ней ядом фаллоидином все усилия тщетны: токсины полностью разрушают печень, — вздыхает Александр. — Когда я услышал об этом, у меня случилась истерика. Мой ребенок умирает в реанимации, а я ничем не могу помочь. Через сутки Лиану перевезли из Мозыря в гомельскую клинику. На четвертый день, 24 августа, когда дочь перестала узнавать нас с Юлей, врачи подвели черту: Лианочка уходит и спасти ее может только чудо — трансплантация печени. Вызвали священника…

Ситуация накалилась до предела и осложнялась отсутствием донора. Печень родителей дочери не подошла, имевшийся кандидат страдал гепатитом С... Ночной переезд на реанимобиле из Гомеля в столичный РНПЦ трансплантации органов и тканей, счет идет уже на часы… И вдруг — невероятные новости из Бреста: нужный орган найден! Вертолет МЧС. Стальной чемоданчик со льдом. И изнурительная 10-часовая операция, в которой участвовали 20 специалистов центра во главе с Олегом Руммо.

— Когда Олег Олегович еще с двумя хирургами вышел из операционной (а это было часа через 4 после начала), у нас с женой все внутри оборвалось. Нет, этого не может быть… Но руководитель РНПЦ успокоил: все идет нормально, не переживайте. Эти слова придали нам сил. Но волнение было такое, что, казалось, сердце выпрыгнет из груди и упадет на бетонный пол в коридоре, — выкуривает еще одну сигарету Александр. — Операция завершилась под утро 25 августа. Лиану вывезли из оперблока на каталке: помню, у нее сильно отекли ноги и припухло лицо. Жене разрешили остаться с ней в реанимационной. Что делал в тот момент я, даже не знаю. Той ночью супруге приснился сон: бабушка гуляет с Лианой и говорит Юле: не волнуйся, мол, все будет хорошо, дочка поправится. Несколько часов спустя из Мозыря пришла новость: бабушка умерла. И жена срочно выехала домой на похороны.

…Через несколько дней врачи уже не скрывали: анализы хорошие, Лиана идет на поправку. Ее выписали через две недели. А уже через месяц, вспоминают родители, она носилась по двору как угорелая.

— Сегодня Лиане три с половиной года, и, глядя на нее, никогда не скажешь, что она перенесла такую тяжелую операцию. Утром и вечером ей нужно пить лекарства и раз в два месяца показываться специалистам РНПЦ. Дочери не рекомендовано есть грейпфрут, жирную и копченую пищу, майонез и, само собой, грибы. Во всем остальном это обычный ребенок, живущий полноценной жизнью. Она очень любит мамину косметику, мультики «Умизуми», с удовольствием смотрит с папой футбол и обожает вещи фиолетового цвета, — рассказывает Юлия Буйновец, мама девочки. — Саму операцию Лиана, конечно же, не помнит, хотя знает, что лежала в больнице. А показывая на шрам, говорит: «Вава». Но слез у нас при этом никогда не бывает — она сильная девочка.

Правда, в сад родители дочку решили пока не отдавать. Препарат, который она принимает, иммуноподавляющий по своей сути, и оттого любая простуда превращается в настоящую проблему. Проверено не раз. Поэтому Юлия оформила отпуск по уходу за ребенком, и теперь сама учит малышку считать, читать и писать.

— Мы много раз пытались выяснить личные данные нашего донора. Знаем только, что это 8-месячный мальчик, который упал с высоты и получил травмы, не совместимые с жизнью. Большее врачи говорить отказываются. Но все равно каждый раз, когда бываем в церкви, ставим свечку за упокой этого безымянного малыша, который дал нашей дочери шанс на жизнь. И еще одну, за здравие, всей бригаде хирургов, которые этот шанс так блестяще использовали. Мы в долгу у них до конца своих дней, — от души благодарны родители Лианы.

Но что же стало еще с одним пострадавшим от злосчастного гриба — отцом Юлии? К счастью, он выжил, сотворив еще одно маленькое медицинское чудо. Сегодня это первый и единственный человек в мире, переживший отравление ядом бледной поганки без пересадки печени. Правда, за это Александру Ивановичу пришлось дорого заплатить. У мужчины диагностировали острый гепатит печени, поражение почек и селезенки, проблемы с ногами. Инвалид 2-й группы, он может передвигаться только с палочкой. Тот роковой обед 20 августа 2011-го до сих пор не может вспоминать без слез: супруге шел 43-й год…

— Из своего рациона наша семья полностью исключила грибы. Мы не берем даже магазинные консервированные шампиньоны. К слову, наши друзья и знакомые пошли по тому же радикальному пути: никто не хочет повторять чужих ошибок, — рассуждают Юлия и Александр. — Бог дал нам шанс вырастить дочь, и счастья выше этого нет на Земле. Врачи надеются, что со временем Лиана прекратит принимать препараты. Более того, она сможет завести семью и иметь детей. Когда-нибудь она расскажет своему ребенку эту трагическую поучительную историю. А пока мы усиленно учим цифры, буквы и готовимся к школе.

Василий МАТВЕЕВ, «Р»

Фото: Василий МАТВЕЕВ

«У меня третья печень и три почки…»

Михаил ЯНЧУР старается не думать о своих донорах и мечтает посадить яблоневый сад

Михаил Янчур — первый белорус, которому одновременно пересадили печень и почку. Семнадцать часов две бригады хирургов РНПЦ трансплантации органов и тканей боролись за жизнь этого пациента. 17 часов ювелирной напряженной работы — и безнадежно больной человек снова почувствовал дыхание жизни. О новых методиках хирургического вмешательства и профессионализме медиков можно говорить долго. А как живется человеку, перенесшему такую сложную операцию? О чем он мечтает и о чем старается забыть? Об этом и не только — в предельно откровенном интервью нашего героя.

«О своих донорах ничего не знаю»

Место рандеву — один из корпусов РНПЦ трансплантации органов и тканей. Признаюсь, опасалась, что при встрече не узнаю Михаила Янчура. Ведь последний раз видела его после операции более полугода назад. Тогда с больничной койки на журналистов смотрел измученный болезнью мужчина. Сейчас же ко мне подошел статный, улыбающийся человек. Сразу и не скажешь, что его серьезный «диалог» с медиками длится второй десяток лет.

— Врачи меня спасают уже 13 лет, — подтверждает Михаил. — Серьезные проблемы с печенью начались еще в 2000 году. Каждые полгода я ложился в больницу на так называемое «прокапывание». Процедура эта напоминает гемодиализ, только не для почек, а для печени. Длится она не менее 8 часов. И все равно со временем мою печень «съел» гепатит С. В принципе, я медленно умирал и не знал, на что надеяться. Но в 2011 году попал в руки трансплантологов, и мне пересадили печень.

Однако с новым органом Михаилу не повезло. Его поразил вирусный гепатит С, вновь не оставив мужчине почти никаких шансов. Заболевание осложнилось почечной недостаточностью. Единственное, что могло спасти, — экстренная пересадка пораженных органов.

— В 2012 году я снова лег на операционный стол. Мне сразу пересадили и печень, и почку, — продолжает мужчина. — Так что теперь у меня третья печень и три почки.

Интересуюсь, что он знает о людях, подаривших ему жизнь?

— Ничего, — скуп на эмоции Михаил. — О своих донорах ничего не знаю. Я даже результаты обследований специально не узнаю, чтобы лишний раз в голову ничего не брать. И не расстраиваться.

«Семья от меня не отказалась»

— Как я заболел, даже не знаю, — вспоминает Михаил. — Первые «звоночки» были еще в молодости. Но кто в двадцать лет с небольшим заботится о здоровье? Особенно с моим образом жизни.

Послужной список мужчины и впрямь разнообразен. Срочная служба в ракетных войсках стратегического назначения и на Байконуре. Не самые благоприятные условия для здоровья. Потом судьба забросила на Кавказ, позже — в Самарканд. Тридцать лет назад вернулся в родную Беларусь. Здесь брался за любую работу — и строителем, и водителем-дальнобойщиком, и частным предпринимателем был. Последняя работа — водитель на лакокрасочном предприятии — «добила» организм.

— Скорее всего, моя печень «надышалась» ядовитыми парами краски, — предполагает мужчина. — Ну а что было делать? Работать-то нужно. А иначе как содержать семью?

Семья Михаила — жена и двое взрослых сыновей. Старший сын — студент, защищает диплом. Младший служит в Вооруженных Силах Беларуси. Все они живут в Новополоцке — на малой родине супруги.

Сам Михаил пока остановился в отчем доме на Столбцовщине. Отсюда быстрее добираться до столичных медиков. К сожалению, на местах, в районных центрах, врачи таких больных не «ведут».

А как повлияла болезнь на отношения в семье?

— Никак. От меня, больного, никто не отказывался, — улыбается мужчина. — Мы с женой уже почти 30 лет вместе. Не изменились и отношения с родными братом и сестрой. Хотя я сам не подарок. Могу завестись с пол-оборота…

«Хотелось бы еще поработать»

Выясняю, что Михаил, будучи студентом Белорусского политехнического института, ныне БНТУ, несколько лет занимался боксом. Сначала учился сам, потом, отточив боксерское мастерство, начал тренировать других.

— Меня больше беспокоит, что работник я пока никудышный, — продолжает Михаил. — 80-летней маме нужна помощь, она держит двух коз и около десятка кур. А помочь ничем не могу. Попробовал неделю назад газонокосилкой поработать. Очень быстро устал.

Есть у мамы и земельный надел в 40 соток. Мужчина признается, что на шести он обязательно высадит сад.

— Я всегда был активный, никогда дома не сидел. Часто рыбачил в большой компании, — улыбается Михаил. — За рыбой всегда ездили в Россию дня на 2—3.

Есть у Янчура еще одна страсть — ягоды и грибы. Нигде так хорошо не удается отдохнуть, как в лесу. А сколько грибов за всю жизнь собрал! Прицепом к легковому авто вывозили...

— Пока эти удовольствия не для меня. Осталось вот это, — вертит в руках пачку сигарет. — Закурил после того, как узнал о повторной трансплантации. Расстроился, пошел в магазин, купил блок сигарет. Правда, это единственная моя вредная привычка. За последние 13 лет я не выпил ни капли спиртного.

Пока же ему, как говорит сам, доступен лишь «праздный» образ жизни. Семь раз в день принимает таблетки, два раза спит. Целыми днями смотрит телевизор и слушает радио.

— Пока живу на пенсию по инвалидности. А потом, как знать? — не теряет оптимизма Михаил. — Хотелось бы еще поработать. Понимаю, что, как раньше, уже не будет. Но… Врачи говорят, что со временем приду в себя. Да, я уже потихоньку восстанавливаюсь. За полтора года, которые провел в больнице, сбросил 41 килограмм: с 96 до 55. Что это за вес для мужика? Сейчас его понемногу набираю, сами видите, все не так плохо.

«Я прошел через руки сотни медиков»

— Знаете, вы правильно делаете, когда пишете о таких, как я, — огорошил меня в конце беседы Михаил. — Люди должны знать, что у них всегда есть шанс на жизнь. Потому что у нас в стране работают такие врачи, как в этом республиканском центре. Молодые, грамотные, талантливые. Знаете, сколько людей они спасли? А сколько сил тратится на то, чтобы выходить человека после операции! Лично меня во время двух трансплантаций оперировали три бригады медиков. В каждой по три десятка человек. Я включаю в этот список не только хирургов, но и тех, кто меня потом выхаживал. Вот и считайте, я прошел через руки более сотни человек. А те, кто говорит всякие гадости про трансплантацию и трансплантологов, ничего в этом не понимают. Уж вы мне поверьте.

Елена МИСНИК, «Р»

Фото: Юрий МОЗОЛЕВСКИЙ

Тот, что идет по жизни смеясь

После пересадки житель Дзержинска открыл в себе ревность, стал равнодушен к пиву и научился «жить за того парня»

Черный кадр — и побежали кривые линии. Вырисовался экран с электрокардиограммой. Несколько лет снился этот сон Александру Довнару из Дзержинска. Он прогнозировал грипп, ангину, любое недомогание. А через несколько лет ему сделали операцию по пересадке сердца и почки. Ломаные линии в сновидениях все те годы — совпадение?

«Я больным себя не считаю»

Впервые в истории белорусской медицины врачи делали одновременную пересадку этих органов. Да и во всем мире такие операции единичны. Хирурги-кардиологи с двух часов дня до полуночи пересаживали сердце, затем их коллеги из Центра трансплантации органов и тканей — почку.

На койке лежит мужчина, подключенный проводками и трубками к медицинской аппаратуре, машет рукой в телекамеру. Этот кадр был на всех белорусских телеканалах на следующий день после операции. Этот «кадр» есть в памяти Александра уже почти полтора года. Он всегда там будет, но — старательно запрятанный в сознании.

— Ну, было и было. Зачем «тормошить» чувства воспоминаниями? — говорит мужчина. — Я больным себя не считаю. И не люблю, когда люди даже обмолвками цепляют эту тему. С вами на встречу согласился только потому, что обратились через моего врача.

В детстве у Александра обнаружилось заболевание почек. Тогда его пролечили так, что до 28 лет диагноз пропал «без вести». Началось все внезапно. Однажды из носа пошла кровь, и с каждым днем состояние ухудшалось. Через несколько месяцев почки перестали работать. Спасала процедура гемодиализа, но потом и она стала неэффективной. Выход один — пересадка. Однако болезнь дала осложнение на сердце, уровень обеспечения кислородом был бы недостаточным, чтобы трансплантированный орган заработал. А значит, нужно и новое сердце. На поиски донорской «пары» ушел год: отбор для двойной трансплантации куда жестче.

— То время вспоминать не хочется, — говорит мама Александра. — Особенно одиннадцать часов операции. Как мы их пережили, не представляю. Наверное, Бог давал силу. И веру…

Голос дрогнул, заслезились глаза. Наверное, у матерей нервы натянуты даже туже, чем у их борющихся за жизнь детей.

— А я так еще и газетку взял почитать перед операцией, — сын поспешил сдержать материнские слезы.

— Да-а… Переживал ты, сынок, — едва слышно проговорила женщина, потом обратилась ко мне: — Если бы не его сильный характер, неизвестно, чем все закончилось бы. И сейчас вот говорю: не иди на работу, если чувствуешь слабость. А он: «Ха! И что, лежать буду на диване да прислушиваться, где там что болит?»

Островки безопасности

Многие встречают переломные периоды отчаянной обидой на жизнь, протестом: «Почему — я?! За что?» Александр — нет. Он принял все случившееся с ним. Не без внутренних «надломов», но принял.

— Поверьте, привыкнуть можно абсолютно ко всему! Даже к потере органов, — признается Александр Довнар. — Хотя эмоциональная боль — она, конечно, куда страшнее физической. Но и многому учит.

Лежа на операционном столе, Александр представлял, как поедет потом на речку. Мысли о рыбалке были его «островками безопасности», на них находил успокоение. И сегодня, сидя с удочкой у водоема, он проживает каждую секунду, не думая ни о «завтра», ни о «вчера».

— Ловлю рыбу и отпускаю. Сам процесс в удовольствие. А раньше рыба была своего рода добычей (задумывается). После операции стал более неравнодушным ко всему вокруг. Не могу, например, с безразличием пройти мимо инвалидов. Один Бог знает, какой жизненный путь они проходят.

Слушай свой организм, «цвети и пахни»

До и после операции — это две разные жизни, говорит Александр. Вспоминает все «прелести» гемодиализа. Процедуру проходил трижды в неделю по четыре часа. И так три с половиной года. По сути, жизнь в больнице. А сегодня, по его словам, полноценная жизнь. Даже несмотря на то, что буквально горстями принимает лекарства, ежемесячно ездит в больницы, сдает анализы крови по контролю отторжения органов. Как бы идеально ни подходили донорские сердце и почка, тело все равно «видит», что они инородные, и пытается отторгнуть. Чтобы ослабить защиту, сильными препаратами нужно «садить» иммунитет. В результате он работает примерно на тридцать процентов. И обыкновенный грипп может стать серьезной опасностью.

— Когда эпидемия ходит, наверное, носу из дома не показываете?

— Наоборот, — улыбается Довнар. — Смотрите: порезы за счет сниженного иммунитета, в принципе, должны гораздо медленнее заживать. Но я режусь на каждой рыбалке — и все заживает как на собаке. Еще врачи говорят: избегай нервных нагрузок. А у меня что ни поставка товара в магазин (продает рыболовные снасти. — Прим. авт.) — то стресс. И что?! Живем, цветем и пахнем!

Пытаюсь развить тему о соблюдении врачебных указаний, а Александр в пику рассказывает анекдот. Два врача идут по кладбищу, один показывает на могилы: «Здесь мой пациент лежит, и там тоже». Тут мимо дедушка трусцой пробегает. «О! — восклицает доктор. — А этот отказался

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Версия для печати