Крепкий, холеный столичный снобизм тогда дал первую трещину: на тарелке с рыбой, по ободку украшенной конфетти приправ разных цветов и веточками укропа, лежал аккуратно разрезанный на две равные части сочный лайм. «Да уж, и в столице не каждый раз такой ансамбль на тарелке увидишь, все лимоны да лимоны к рыбе, а тут вот те на», — сказал мой знакомый, высвобождая из плена белоснежной салфетки вилку и нож. «А вы чаще выезжайте в глубинку. Может, и поправите здоровье», — ответил я довольный тем, что город детства не упал в грязь лицом перед гостем. После одного из летних концертов в полоцком Софийском соборе, случайно встретившись, мы зашли с приятелем, давно отказавшимся от журналистских амбиций и переключившимся на продажу цемента, в один из полоцких ресторанов.
Когда на стол опустилось блюдце со счетом, знакомый стал весело, как волжский купец, хлопать себя по бокам, все еще отфыркиваясь и смеясь, не переставая говорить о несомненных преимуществах современного цемента. Потом вдруг перехватил мою руку, полезшую в блюдце, и сказал, что если я не позволю ему угостить себя, от обиды он утопится тут же, нырнув в воду с мшистого берега Западной Двины. Пришлось уступить силе. Сверкнула, словно золотой зуб на солнце, банковская карточка. «Жаль, наличных нет, за такую рыбу можно было бы и накинуть», — сказал приятель и тут же отогнал от себя эту неудобную мысль. «Я могу дать», — предложил я. «Да не мелочись ты, в другой раз дашь, пошли». Так мы и оставили великолепный обед без последнего штриха, как будто в натюрморте зияла дыра на самом видном месте или не хватало какой–то главной детали, придавшей бы всему целостную завершенность.
Развязка любого обеда или ужина — это, конечно, самая интересная часть в светском посещении ресторана. Как человек расплачивается, сколько жестов и времени ему для этого необходимо, сколько оставляет чаевых и оставляет ли — увлекательный психологический тест. Если вы — человек наблюдательный, можно увидеть немало интересного. Вот поползли вверх удивленные брови итальянского туриста и почти сорвалось с губ воробьяниновское «однако», в то время как его соседка с увлечением рассматривает лак на ногтях, в узорах которого при желании можно рассмотреть знойные пейзажи Средиземноморья. С облегчением вздохнул студент дневного отделения: два коктейля и шарик фисташкового мороженого оказались терпимым ударом по его устойчиво небольшому бюджету. Кажется, разгоряченная коктейлем спутница и не заметила облегчения на его лице. Или все–таки заметила?.. Вот компания офисных «белых воротничков», весело разомкнув челюсти своих пухлых портмоне, швыряет на стол купюры, не мелочась, с куражом и азартом, как на цыганской свадьбе. Накинут ли сверху? В то ли горло пошел им сочный кусок стейка, который по–прежнему не берут никакие заразы, несмотря на постоянно упоминаемую всуе угрозу «свиного гриппа»?
Любой ресторанный зал — это пестрый Вавилон, где переплетается множество языков, философий, мировоззрений. Люди разнятся цветом кожи, разрезом глаз, своим отношением к еде, к этикету, к культуре, к деньгам. Но все они сходятся в одном желании — получить настоящее удовольствие от похода в ресторан, и в этом желании часто беззащитны и обидчивы, как дети, если любимую «игрушку» не принесут вовремя.
...У тех, кто чаевые не дает принципиально, считая, что все и так включено в счет, есть железный аргумент: мол, ни нынешний сервис, ни имеющаяся кухня их запросам катастрофически не соответствуют. Задумался бы кто–нибудь на минуту: соответствует ли он сам кухне и сервису со своими жалобами на жизнь, дремучими кулинарными вкусами (не простирающимися дальше картошки с тушенкой), хамоватым отношением к официантам? Ведь чаевые — это не поощрение, а аванс, кредит доверия, по большому счету, инвестиция в завтрашний день нашего ресторанного бизнеса, который сегодня действительно далек от идеала. Если относиться к ним именно так, то картина мира может поменяться. В ней появится больше позитивных красок и пряных запахов. Лично я давно уяснил, если не оставлю хотя бы 2 — 3 тысячи сверху положенной суммы пусть и нерасторопной, перепутавшей все супы и соки официантке, чувствую, что потом буду страдать несварением. Теперь уже доказано наукой, что муки совести могут иметь и вполне конкретные внешние проявления в виде различных болезней. Так зачем же искушать судьбу?
