Бульдог под ковром

В век торжества информационных технологий людские трагедии стали бездонной воронкой, затягивающей в свой водоворот и тех, кто выжил, и тех, кто потерял близких, и тех, кто просто был сторонним наблюдателем. Как выдержать такое испытание, как уберечь свою психику в безумном-безумном-безумном мире? Об этом "СБ" рассказывает доктор медицинских наук, профессор Сергей ИГУМНОВ, который помогал жертвам Чернобыля, "Немиги" и Краснополья...

- Известный факт: когда Флобер заканчивал писать "Мадам Бовари", то явственно испытывал симптомы отравления мышьяком, от которого умирала его героиня. И если литературный персонаж так значим для писателя, то сколь значимы для нас наши близкие? Вот почему люди, непосредственно не пострадавшие, часто реагируют на экстремальную ситуацию так же, как и ее жертвы. Сначала - остро, когда включаются инстинктивные механизмы самосохранения и человек совершает поступки, о которых впоследствии может сожалеть. Например, один из руководителей армянского города Спитака после страшного землетрясения пытался скрыться. Когда его остановили, он даже не мог объяснить, куда едет. Или вспомним американцев, которые 11 сентября выпрыгивали из окон высотных зданий... Такое "затмение" продолжается секунды, минуты, в редких случаях - часы. Затем восстанавливается контроль сознания и человек, наоборот, может броситься назад - в огонь, под пули террористов. Это, по словам профессиональных спасателей, очень затрудняло их работу в Беслане.

- В какой степени могут пострадать просто очевидцы событий?

- Очень многое зависит от вас, журналистов. От того, как вы подаете события. Если в апокалиптическом контексте, то, с одной стороны, люди отождествляют себя с пострадавшими, с другой - с агрессором. Особенно характерно это для подростков с их незрелой психикой. Здесь срабатывает механизм: чтобы самому не стать жертвой, надо вести себя именно так - и они становятся мини-террористами в собственных семьях, школах и т.д. На мой взгляд, важно, подчеркнув трагизм события, показать и способность общества справиться с ним - это вызывает у людей чувство защищенности, в том числе и психологической.

- Чем могут помочь в этой ситуации психологи?

- Как правило, мы подключаемся позже, когда происходит осознание потери. В принципе, нет такого человека, который бы не сталкивался в своей жизни с горем - смертью, потерей любимого, разводом и т.п. Но когда оно охватывает множество людей, могут возникнуть опасные социальные процессы, ведь мы склонны искать виновника трагедии. Скажем, в 1830 году в Москве разразился холерный бунт: горожане убивали врачей, потому что верили, будто те и распространяют заразу. Но вот что интересно - в панику впадают не все: приблизительно 10 процентов людей сохраняют самообладание, они-то и становятся лидерами, помогая другим преодолеть ситуацию. Наша задача - прогнозировать подобные реакции, заранее, возможно, еще при приеме на работу отбирать таких неформальных лидеров и развивать в них эти решающие в критический момент качества.

- Многие уверены, что любой стресс - как насморк, сам пройдет за неделю.

- С одной стороны, возможности нашей психики очень велики. Мне приходилось беседовать с участниками локальных войн, которые говорили: "Я такое видел, что сам удивляюсь, как с ума не сошел". Но есть такой феномен, как посттравматическое стрессовое расстройство. Оно без лечения может "застрять" на годы и даже десятилетия. Нечто подобное я наблюдал у подростка, пострадавшего в Краснополье. Мальчик резко отгородился от окружающих, а в помещение заходил крадучись, предварительно изучая стены и потолок. О такой глубинной травме может говорить также зацикленность на ситуации, подозрительность. Пострадавший рассуждает так: только те, кто пострадал вместе со мной, заслуживают моего доверия. Это, кстати говоря, способствует образованию уродливых форм военных братств - достаточно вспомнить, что из таких вот товариществ родились в Германии бригады штурмовиков.

- Как человеку понять, что его переживания уже зашли слишком далеко?

- Первый сигнал - это хроническая погруженность в прошлое, из-за чего человек становится эмоционально одеревенелым или, наоборот, назойливо разговорчивым. Второй - физические проблемы: переутомление, снижение работоспособности, потеря аппетита, бессонница. Надо сказать, что если психологически травмирована целая группа людей, то она может стать источником самых невероятных слухов, как это было в Спитаке. Там поговаривали, что все дело в подземном ядерном взрыве, осуществленном по приказу Москвы в ответ на требование армянами независимости.

- Сергей Александрович, чем помогает в горе специалист и чем можно облегчить свои страдания самостоятельно?

- Только психолог может отличить "нормальное горевание" от горя, как мы говорим, осложненного. Например, пострадавший не в состоянии выработать новый жизненный стиль - здесь надо двигаться к малым целям, именно так мы выводили из стресса краснопольского школьника. Или так называемый "управляемый траур": важно объяснить человеку, что есть объект и время горя - мемориал и памятные дни, чтобы, излив свою печаль, вернуться к повседневной жизни.


Советы профессора Игумнова:

Знайте: горе - это естественно.

Не бойтесь излить свои чувства, если это вам помогает.

Помните, что алкоголь, наркотики и другие психотропные вещества только загоняют страдание внутрь, где оно, как бульдог под ковром, постоянно шевелится, норовит вырваться и растерзать вашу жизнь.

Беседовала Людмила ГАБАСОВА, "СБ".