Принтер, печатающий детали для кофе–автомата, электромобиль со сменной батареей, вещи, самостоятельно общающиеся между собой и отвечающие за комфорт хозяина, — реальность нового мира, который появляется на наших глазах. Главное — чтобы инновация была практичной, считают эксперты. Об этом мы говорим с директором фонда «Центр стратегических разработок «Северо–Запад» Владимиром Княгининым.
— Владимир Николаевич, вы регулярно говорите о том, что в мире идут три глобальные технологические революции. Что это за процесс? Какого рода инновации рождаются благодаря им? Хотелось бы поговорить именно о прикладных инновациях.
— Давайте сразу определимся: инновация — всегда прикладная и практичная. Если она не входит в нашу жизнь, не меняет ее к лучшему, это не инновация. Три революции, о которых сейчас говорит весь мир, это «умные среды», роботизация, появление новых материалов и цифрового моделирования. Они порождают инновации самого разного рода, которые благополучно вписываются в нашу реальность.
Самая радикальная инновация, на мой взгляд, это смартфоны. Возможно, мы и сами до конца еще не понимаем, насколько она радикальна, особенно для больших городов. В первую очередь это возможность определять свое местоположение, возможность биоинформационного позиционирования в режиме онлайн, что позволяет погрузиться в «умную среду». Мобильные телефоны, как мы помним, были когда–то огромным прорывом. Смартфоны — это принципиально новый шаг, они позволяют вывести целый ряд функций тех или иных объектов и жизненных ситуаций на экран мобильного устройства.
Сложные формы коммуникации стали доступными. Когда мы говорили про «умные сети» (SmartGrid) еще три–пять лет назад, нам это казалось далеким будущим. Но будущее, как мы знаем, наступает внезапно: сегодня мобильный доступ к сети — не проблема. Это значит, что я могу оборудовать дом, офис, производственную площадку соответствующими системами управления. На этом этапе возникает переход к следующей ключевой инновации — это социальная сеть.
— Потому что жизнь перемещается в них?
— Именно. В социальных сетях уже решен вопрос с обменом услугами, практически решен вопрос по платежам, часть обменов поставлена на коммерческую почву. Этот инструмент чрезвычайно эффективен, а значит — стоит задуматься над его дальнейшим использованием. Социальные сети фактически могут стать платформой для формирования целых комплексов экономики.
— Например?
— Например, сейчас стремительно меняется туристический бизнес: ответ по любому отелю, маршруту или гиду вы можете получить за минуты — в социальных сетях. Там же вы получите рекомендации от профессионалов и прочтете отзывы туристов. Затем закажете в интернете билет и оформите через сеть страховку для заграничного путешествия.
Мы редко придаем серьезное значение происходящим на наших глазах изменениям и не понимаем, что имеем дело с революцией. Появление интернета, а затем и соцсетей меняет картину на рынке труда во всем мире: вылетают целые профессии. Например, зачем нужны турагенты, если все можно сделать самостоятельно?
Это те инновации, которые происходят здесь и сейчас и имеют революционный характер. Но обратите внимание — не только люди «уходят» в сеть: вещи начинают жить в ней самостоятельной жизнью, то есть сама жизнь превращается в некое подобие интернета. «Интернет–вещи» — порождение этой революции. Вещи, сообщающиеся через интернет в автономном режиме по прописанному алгоритму, — наше будущее.
— Как это может выглядеть?
— Предметы будут связаны между собой в сети как отдельные объекты информации. Человека будет окружать масса чипов, встроенных в мебель, книги, электроприборы, посуду, одежду и связанных между собой через интернет. Когда предметы «научатся» обмениваться информацией и синхронизировать свои действия, дом и офис превратятся в единый полноценный сервис–центр для человека. Например, холодильник будет сам заказывать продукты, когда они закончились, и именно те, которые вы обычно выбираете.
Уже сегодня все гаджеты оборудованы чипами. У меня в портфеле несколько sim–карт: в телефоне, в планшетнике. А есть еще sim–карта в автомобиле. Они не только синхронизированы между собой, но могут синхронизироваться и с ситуацией на дороге, предупреждая о пробках и дорожных работах. То есть вы получаете среду, собранную из бесконечно «умных» вещей, которым не нужны специальные указания. В скором времени она сможет обслуживать наземный и воздушный транспорт. Сегодня рассматриваются, например, беспилотники как способ перевозки грузов: даже в больших городах и на сложных рельефах.
— Но синхронизация уже откровением не будет: самое главное пройдено и открыто.
— Правильно, поэтому главный вопрос сейчас — насколько это будет масштабировано в производственной системе. Я говорю о следующем тренде — о роботизации. Например, американцы серьезно в нее вкладываются, а это значит, что вопрос человеческого труда для них перестает быть ключевым при разворачивании крупных производств. Соответственно отпадет необходимость передавать их на аутсорсинг в более дешевые страны, напротив — нужна квалифицированная рабочая сила, способная обеспечивать функционирование роботизированных систем у себя дома.
Сейчас в роботизации идет взрывной рост. Главное, что ожидается, — это экспансия роботизации в самые, казалось бы, нереволюционные сферы. В частности, в Нью–Йорк возвращается швейная промышленность. В начале ХХ века занятых в ней в городе было около 100 тысяч человек — большая цифра на тот момент; затем швейная промышленность «схлопнулась», ушла на аутсорсинг, а теперь постепенно возвращается, но уже на другой технологической базе.
— Полностью роботизированным станет Canon к 2015 году. Во всяком случае, они это уже заявили.
— Роботизация решает массу проблем! В том числе социальных. Вспомните компанию Foxconn, которая испытывала сложности с сотнями тысяч занятых в Китае, требовавших повышения заработной платы совершенно разными способами. Руководство компании даже было вынуждено поставить решетки на окна, потому что работники выпрыгивали из них. Сейчас принято решение роботизировать производство и сокращать долю рабочих. А после того как это будет сделано, зачем строить заводы не в центре потребления продукции? Вполне возможно, что Foxconn построит их в центре своего рынка.
— Что можно сказать о третьем тренде — о новых материалах и цифровом моделировании? Какими необходимыми предметами и явлениями эта революция снабжает нашу жизнь?
— Стоит отметить, что сегодня пик цифрового моделирования в мире: практически все проходит через компьютерный инжиниринг и цифровое моделирование. Оно перестает быть сложным процессором: прототипированное производство, например. Принтер печатает объемные детали по цифровому проекту. Японцы наглядно демонстрируют это на своих выставках: ставят на входе видеокамеры, делают цифровую съемку, объемное моделирование — и можно распечатать и забрать свою фигурку.
— А какой–то самый неожиданный объект, который проходил через цифровое моделирование?
— Может быть, не самый неожиданный, но очень часто приводимый в пример: у Boeing в одном из кафе в кофе–автомате сломалась пластмассовая деталь, которая отвечала за подачу порционного кофе. Деталь заказали, но выяснилось, что придется долго ждать. И тогда сотрудник, работавший с технологией прототипированного производства, просто напечатал ее на принтере и вставил в аппарат.
— Ну и пару слов хотелось бы услышать о новых материалах...
— Новые материалы — композитные, с управляемыми свойствами — дают нам то, что называется «геометрией невозможного»: новые архитектурные решения, изделия с принципиально новыми характеристиками. Сейчас, например, один из главных вопросов в этой области — будет ли поставлен на поток композитный кузов для автопрома, который в корне изменит само понятие «автомобиль». Есть опасность того, что новые материалы начнут вытеснять с рынка традиционные отрасли: металлургию, например. Но революция есть революция.
Зоя МИЛОСЛАВСКАЯ.
