Теоретически возможности генетиков уже сегодня таковы, что дедуктивный метод Шерлока Холмса кажется детством криминалистики. По найденному на месте преступления одному лишь волосу с головы преступника можно фактически составить его фоторобот. Эксперты могут сказать о цвете глаз и волос, росте, в некоторых случаях – комплекции и особенностях фигуры. О том, что сегодня могут генетики-криминалисты и что им разрешено законодательно, «НГ» рассказали в генетической лаборатории Государственного экспертно-криминалистического центра МВД Республики Беларусь.
Отцы и дети
Первое, что приходит в голову при словосочетании “генетическая экспертиза”, — установление отцовства. ГЭКЦ в силу своей загруженности не оказывает подобных услуг населению, но делает ДНК-анализ на установление отцовства по решению суда. Это, как правило, связано с возмещением ущерба родителями, которые не хотят содержать своих детей.
Достоверным подтверждением отцовства эксперты считают вероятность не менее 99,99 процента. Вероятность случайного совпадения отдельных признаков невелика, однако, исследуя многие признаки, удается получить очень большие значения (до 10 в 20-й степени). Исключают же отцовство со стопроцентной вероятностью.
— Бывает ли, чтобы под сомнение ставилось материнство?
— Это может быть, если детей перепутали в роддоме, — говорит начальник восьмого управления Государственного экспертно-криминалистического центра МВД Республики Беларусь, полковник Александр Шимко. — Таких скандалов в нашей стране на моей памяти не было.
Суть генетической экспертизы в том, что из биологического материала в лабораторных условиях выделяется ДНК и исследуются ее определенные участки. Образцом для сравнительного исследования может стать любая биологическая жидкость или ткань человека, содержащая клетки с ядрами. Сейчас для генной экспертизы не обязательно брать у человека кровь. Достаточно провести ватной палочкой за щекой, чтобы получить образцы буккального эпителия.
— С помощью реактивов и оборудования клетки разрушаются, и выделяется ДНК, — рассказывает собеседник. — ДНК можно увидеть даже невооруженным глазом — в очень прозрачной жидкости в тонкостенной пробирке она будет выглядеть легким помутнением.
Если раскрутить цепочку ДНК, ее длина составит около 90 сантиметров. Эксперты исследуют определенные участки ДНК, которые унаследованы от обоих родителей. Сочетания этих признаков уникальны для каждого человека. Исходя из того, что каждый ребенок получает часть признаков от матери и часть от отца, эксперты могут на основании исследования утверждать, что это ребенок данных родителей.
Генетическую экспертизу по установлению биологического родства в Минске делают в ГУ “Центр криминалистики и судебной экспертизы Министерства юстиции Республики Беларусь”, Государственной службе медицинских судебных экспертиз и Государственном экспертно-криминалистическом центре. ГЭКЦ проводит в среднем 5—6 экспертиз в месяц по определениям судов.
— Часто ли оказывается прав отец, не желающий платить алименты?
— В 1970-х годах, во время сексуальной революции, в США дети от другого отца оказывались у 30 процентов пар, которые обращались по данному вопросу. У нас этот процент не настолько высок, но тоже бывают прецеденты. Недавно был случай: мужчина не желал платить алименты своей бывшей жене, матери троих детей. Генетическая экспертиза установила, что дети в семье — не его, они все от разных отцов.
Ложь во спасение эксперт позволить себе не может: за дачу ложного заключения предусмотрена уголовная ответственность.
Найдут ли “ген преступности”?
Еще одна важнейшая часть работы генетической лаборатории ГЭКЦ — установление личности неопознанных трупов.
— Если человек пропадает, у близких родственников в добровольном порядке отбирают генетический материал. В то же время по всем неопознанным трупам в службе медицинских судебных экспертиз проводятся исследования по установлению генетических признаков. При совпадении дается заключение, что человек, труп которого обнаружен, является биологическим родственником этих людей. Кроме того, в базе данных ГЭКЦ хранятся генотипы родственников всех пропавших без вести, это нередко помогает устанавливать личность неопознанных тел.
Криминалисты составляют банк данных следов с мест нераскрытых преступлений, постановлением Совета Министров им разрешено также ставить на учет лиц, проходящих по особо тяжким и тяжким преступлениям.
— Генный материал обвиняемых в тяжких преступлениях имеет какие-то сходные черты? Можно ли говорить о “гене преступности”?
— В первую очередь преступника “делает” среда — родители и ближайшее окружение. Не думаю, что когда-либо будет найден ген, который отвечал бы за то, что человек обязательно станет насильником и убийцей. С научной точки зрения это фантастика. Как специалисту мне непонятно мнение: “возьмешь ребенка из детдома, а у него наследственность!..” Дети — пластичный материал, что вложишь, то и будет. Единственный аспект, о котором можно говорить в этом отношении, — это общее здоровье таких детей. В детдом ведь попадают чаще всего дети алкоголиков, а алкоголь — это страшный химический реагент, который способствует нарушениям в наследственном материале.
Черная кошка в темной комнате
Эксперт вообще беспристрастен, как Фемида. Ему даже не обязательно интересоваться материалами дела: он просто исследует материал и дает заключение — “на одежде кровь гражданина N”. А материалом может стать, к примеру, волос, оставленный на месте преступления. Не так давно генетикам пришлось в связи с делом об убийствах устанавливать... генотип кошки.
— На месте обнаружения частей тела человека были найдены вещественные доказательства, на которых были волосы. Эксперты определили, что это шерсть кошки. Следователь предположил, что у убийцы дома есть кошка. По прошествии времени совершается еще одно убийство, которое раскрывается. И у убийцы дома живет кошка. По первому эпизоду он не признает своей вины. Пришлось проверять, шерсть этой ли кошки была на месте первого преступления.
Оказалось, что задержанный не причастен к совершению первого убийства — шерсть оказалась от разных животных.
На месте преступления всегда можно найти вещественные доказательства, оставленные правонарушителем. А возможности у криминалистики сегодня, заметил Александр Шимко, очень широкие. Но “индейские хитрости” раскрывать широкой общественности не стал.
— Лучше в качестве примера расскажу, как генетическая экспертиза помогла оправдать человека. В одном населенном пункте девушка шла вечером домой от подруги. На нее напал преступник и попытался ее изнасиловать. Она отбилась и поцарапала нападавшего. Заявила в милицию, сразу же были отправлены наряды, задержали человека. Человек был в состоянии алкогольного опьянения, с ссадинами на лице, и ничего толком пояснить не смог. Биологическая экспертиза показала, что группа крови задержанного совпадает с группой крови нападавшего на одежде девушки. Принимается решение о содержании его под стражей, ведь он подозревается в совершении тяжкого преступления. Проходит некоторое время, и в областном центре совершается сходное злодеяние. Там человека задерживают на месте преступления. По инициативе прокуратуры в срочном порядке проводится проверка обоих — первого и второго задержанного — на причастность к первому преступлению. В результате генетических исследований установлено, что на вещественных доказательствах по двум преступлениям обнаружены следы второго подозреваемого.
Таких примеров, когда результаты экспертиз помогают установить непричастность людей к совершенным преступлениям, множество, отмечает собеседник.
— Известно, что когда дело касается изнасилования, жертва в силу психологического стресса зачастую объективно не в состоянии опознать насильника. Тем более что подобные тяжкие преступления совершаются в темное время суток, жертва нередко бывает не вполне трезвой. Бывают и случаи клеветы, когда девушка утверждает, будто мужчина ее изнасиловал, с разными целями: женить на себе мужчину, “раскрутить” на деньги...
Будущее криминалистики
– Возможности науки и то, что разрешено юридически — вещи разные, — говорит Александр Шимко. — На сегодняшний день существует международное соглашение, согласно которому можно исследовать лишь не кодирующие участки ДНК, не отвечающие за индивидуальные признаки человека.
Закон этот был принят на международном уровне в 1980-х, когда генетику впервые поставили на службу криминалистике в США и Великобритании. Цвет глаз и волос, так же, как и генетические заболевания человека, пусть даже и подозреваемого в совершении преступления, — его личное пространство, вторжение в которое недопустимо.
— Это сужает возможности криминалистики?
— Вероятно. Но пока в распоряжении генетических лабораторий криминалистов всех стран мира есть лишь реактивы, не позволяющие исследовать кодирующие участки ДНК. Тем не менее, сегодня мировые производители реактивов для подобных лабораторий ведут научные разработки, которые позволят при помощи генотипоскопических исследований дать информацию о приметах преступника. Учитывая развитие мировой преступности — терроризм, киднепинг, серийные убийства — не исключено, что международное законодательство со временем будет меняться.
— Наверное, тогда преступления практически исчезнут?..
— Преступность не исчезнет никогда: людям свойственно верить в свою безнаказанность. Но каждый преступник должен быть наказан. За 20 лет работы я видел примеры, когда человек начинал с кражи велосипеда и заканчивал “карьеру” убийством. Возможно, если бы он попался на краже, получил соответствующее наказание, это остановило бы его на скользкой дорожке, на которую он ступил...
