Мужчина сел в машину, дал отмашку — и через секунду фургон протаранил его автомобиль. Он перевернулся, у водителя — смертельный перелом костей черепа. Другой случай. Человек спрыгнул с вертолета в море. При ударе о воду потерял сознание, захлебнулся. Они не камикадзе. Они каскадеры. Случайность ли их трагическая ошибка или результат собственной неосторожности? Фатум или что-то еще? Одно понятно точно: соблюдение техники безопасности по принципу “с инструкцией ознакомлен, подписал и забыл” здесь не прокатит. Что такое техника безопасности трюков, корреспондент проверила лично.
Весу во мне — полтонны
На съемочной площадке летает какой-то вурдалак в длинном плаще. По всему видно, персонаж недобрый, хотя порхает исправно. Всякие фортели в воздухе выкручивает. А приземлившись и сняв свою экзотическую одежу, становится Дмитрием Антоновым — опытным каскадером. В огне он не горит и в воде не тонет. — Сейчас я был злым привидением. По сюжету оно летает со сложными пируэтами, поэтому я дублировал актера. А так артисты обычно летают сами, трюк несложный, — говорит Дмитрий. — Желаете ввысь? Мне дают акробатический пояс, к нему крепят два троса. Они восходят к конструкции, установленной на высоте метров пяти. Ассистент управляет ею, как джойстиком: вверх-вниз, резко-плавно.
Еще минута — и буду висящей марионеткой. — Так я, собственно, о технике безопасности, — напоминаю каскадеру. — Прежде всего, это выбор тросов. Вот в вас примерно 45 кг, да? — Ой, не льстите. — Ну, 50. А в свободном падении через секунду уже 500 кг. Значит, берем тросы с трехкратным запасом прочности. Главное, помните: вращаясь “серпантином”, не смотрите по сторонам, иначе закружится голова и потеряете равновесие. Однажды в павильоне под потолком повисла фея. Крутилась вокруг своей оси, раз — и обмякла на тросах, потеряла сознание. Сама виновата, раз велено не вертеть головой — будь добра, не импровизируй. Наконец, в этом деле надо правильно, прямо скажем, подвесить человека.
Если пояс с тросами обвить чуть ниже груди, то изящного полета у феи никак не получится, максимум — ногами подрыгает. Чаще всего тросы крепят в районе пояса (центр тяжести человека). “А все-таки она вертится!” — думала я, болтаясь под потолком. Обошлось без обмороков и прочих оказий. Кина не будет! — Сядьте, пожалуйста, на корточки, я дам вам коленом в лоб. И надо, чтоб вы эффектно отлетели, — Антонов удумал продемонстрировать на мне постановочную драку. Удар в голову — это только на экране, а на деле человек подставляет ладонь. Ею же отталкивается от кулака и красиво отскакивает в сторону.
Но оператор снимает так, что будто именно в голову. Словом, не ударь ближнего своего — один из принципов ТБ киношных боев. Однако иногда все по-честному: колотят каскадеры друг друга как положено. Тут главное — отрепетированность действий. И упаси бог импровизировать. Один неверный удар под дых — и “кина не будет”. — Травмы первые пару часов вообще не ощущаешь. Как-то падал со снегохода в сугробы. Пришел со съемок домой, снял сапог — а носок весь в крови. В снегу на что-то напоролся и даже не заметил, — рассказывает каскадер. — Порезы, переломы, раны, и даже глубокие, — это бывает. Проверь лысину на прочность, посмотри на бутылку особенным образом, а приняв удар, ори правильно и не морщи лоб — примерно так представляла технику трюка с разбивающейся о голову бутылкой. Но дело, оказалось, нехитрое — тара варится, как леденец, из сахара и выкрашивается в зеленку. Сладко и безопасно. Правда, делают так уже редко — прошлый век кинематографа.
Сейчас используют специальный прозрачный пластик, но по старинке называют сахарной бутылкой. Из “мемуаров” каскадера Дмитрия Антонова: снимали эпизод, в котором герой застает дома маленького воришку, и мальчик с испугу бьет того бутылкой. На изготовление муляжа времени не было, и режиссер велел лишь изобразить видимость удара. Но разве юные актеры притворяются? Они живут в кадре! Мальчик “прожил” убедительно, а партнер заимел на голове швы. Удар был двойным. — Ты зачем это сделал?! — кричал пацану режиссер. — Ну, первый удар мне показался неправдоподобным. Это был последний творческий дуэт актеров. “На съемках сожгли всю деревню” — Я как айсберг в океане, все плывет в сплошном тумане, — распеваю, окутанная сценическим дымом, как заяц из “Ну, погоди!”.
Дым-машина выпускает абсолютно безопасный глицериновый дым. В кино используют и обычные дымовые шашки, они дешевле, но чреваты последствиями. Поэтому применяются только, когда в кадре нет людей. На площадке Антонов может и за пиротехника отработать. “Технику безопасности знает, как свои три пальца” — этот анекдот не про него. Есть два варианта киношных пожаров: настоящие и их видимость. — Снимая “Человека войны”, сожгли целую деревню, выкупили все дома — и подчистую... Ради секундного кадра, — вспоминает Дмитрий. Но зачастую дома и машины горят не взаправду. Их обрабатывают защитной жидкостью, вокруг разливают горючую смесь, поджигают ее. Все искрит и пылает, а когда потухнет — дом остается целехоньким.
Пиротехника — вторая по точности наука после богословия. Предугадать силу взрыва, радиус разлета осколков и прочее почти невозможно. Поэтому пиротехники — люди суеверные, например, никогда не говорят слова “последний”, в любом контексте. Я, кстати, просила, чтобы и меня маленько подпалили. Это трюк, когда человеку надевают комбинезон из негорючего материала и на несколько секунд поджигают. Тут главное — правильно рассчитать время, когда надо тушить. Меня, к слову, не жгли. А может, и к лучшему.
