Последние данные мониторинга мирового интернет–пространства. Около 4 миллионов сайтов используют порноматериалы, в том числе детские фото. Развращая и ломая психику, зарабатывают легкие деньги. А вот статистика нашего МВД. С 2005 по 2016 год 640 несовершеннолетних подверглись сексуальной эксплуатации, из них около 80 были вовлечены в порносъемки. Или такие цифры: за последние четыре года выявлено 590 детей, которые пострадали от преступлений, связанных с педофилией. Так что сексуальное насилие сегодня вообще вне географии, когда речь идет о современных интернет–возможностях.
Из–за виртуальных сетей ловушек стало несоизмеримо больше, чем прежде. А дети все так же беззащитны. Маленькие — в силу возраста. Подростки — в силу максимализма и амбиций. Потому что педофил — он, как правило, тонкий психолог, точно знающий, как подойти, что предложить, чем расположить. Этакий друг наоборот, суть которого не раскусишь, пока не случится худшее. Помните мамины страшилки из нашего детства? Если чужой дядя предлагает конфетку — не приближайся, беги. Так и сейчас. Только конфеткой становятся гаджеты, приложения к играм, деньги. Например, сегодня в сети сплошь и рядом взрослые предложения о сексе с несовершеннолетними за мобильный телефон или планшет. Откуда ноги растут у этих сделок? Откуда берутся юные клиенты?
Любопытство, игра, авантюра, недопонимание последствий, а еще катастрофический дефицит семейного тепла. Об этом недавно говорили специалисты в Гомеле на презентации республиканского проекта защиты детей от сексуального насилия, который совместно ведут Клуб деловых женщин и Следственный комитет. Причем в этом мнении сходились как волонтеры–общественники, так и следователи. Каждый, затрагивая свою сторону вопроса, возвращался к главному: доверию в семье. Нет лучшего варианта защиты от таких бед, как прямое участие родителей в делах своих детей.
Старший следователь по особо важным делам Следственного комитета Галина Суздалева основательно занимается этой проблемой. Называет ее очень тонкой и непростой. С одной стороны — ребенок, который не совсем понимает или недопонимает, что в реальности произошло, но должен формулировать показания для следствия. С другой — семья, которая не хочет огласки. С третьей — педофил — добрый дядя, тщательно маскирующий отклонения. А есть и вовсе неожиданные повороты: насильник — близкий человек, и родители встают на его сторону, заявляя, что это семейные дела, мы сами разберемся — и отказываются защищать в процессе интересы пострадавшего ребенка.
Десятки этических и психологических аспектов, которые надо учитывать, адаптируя к ним белорусское право. Специалисты уточняют: в последние годы сделано много. И есть результат — выявляемость и раскрываемость подобных преступлений выросла значительно. Но впереди не меньше трудов. Открытые вопросы — дефицит юристов, подготовленных для работы с такими преступлениями. Из 20 наших вузов, которые их выпускают, только два обстоятельно знакомят с нюансами и тонкостями этой проблематики. Столь же острая потребность в детских кризисных психологах. Новые методики сбора доказательств, расследования — и это также на повестке дня.
Однако, обсуждая в деталях правовые аспекты явления, специалисты вот еще о чем говорят вслух. Чтобы эффективно противостоять, нужно не только совершенствовать законодательство, но и активно привлекать к делу общественные организации, объединения, родителей. Круг неравнодушия и взаимопомощи должен быть как можно шире. И очень точным должно быть понимание. Если семейные связи — это только коммерция интересов, когда очередная покупка заменяет общение, то тепло и заботу ребенок станет искать на стороне. Быть может, ему встретится хороший человек, а может, добрый друг наоборот, который всегда выслушает и поймет, но взамен попросит о малой услуге по очень высокой цене...
