Почему все чаще мы говорим о дефиците технических кадров, а профессия инженера уже не так привлекает молодежь? Представители вузов и предприятий недавно обсуждали эту тему на страницах «СБ». А на днях в редакцию пришло откровенное письмо от тех самых молодых людей, которые выбрали специальность инженера–проектировщика и имеют свой взгляд на ситуацию. Он таков: еще пять лет назад выпускники вузов стремились попасть в крупные проектные организации, чтобы получить бесценный опыт работы на масштабных значимых объектах. Но должностные ставки проектировщиков — от 1,5 млн. рублей. Тогда как работодатели ищут уборщиц на 3,5 млн., слесарей на 4,5... Плюс еще одно наблюдение читателей: происходит массовый отток специалистов в частные и совместные «карликовые» проектные группы. Да, там платят в 2 — 3 раза больше, но вот запроектировать больницу, спортивный комплекс, перерабатывающее предприятие «карликам» не под силу. Если ситуация не изменится, не снизится ли вообще технический уровень проектов?
Спираль, ведущая вниз
Работы ведущего, без преувеличения, предприятия в области проектирования — института «Белгоспроект» — масштабны: «Минск–Арена», Дворец Республики, реконструкция Большого театра оперы и балета, РНПЦ «Мать и дитя»... Опыт, приобретенный здесь, что знак качества. «После 3 — 4 лет работы у нас это уже самостоятельный человек, который может трудиться без присмотра, — уверен Владимир Кириенко, директор «Белгоспроекта». — Когда от меня уходит инженер 1–й категории, ему на новом месте сразу дают 8 млн. Увольняются специалисты с высокой квалификацией — это спираль, ведущая вниз. Мы держимся за счет людей, рожденных в СССР. А новички... Пару лет назад брал расчет молодой сотрудник, я спрашиваю — почему? Оказалось, взял кредит на машину...»
Зарплата пришедшего сразу после вуза тут — 2 млн. рублей. Как минимум в течение года. Если появится желание перейти на контракт — добавится 10 процентов. Немного выше ставка инженера 2–й категории. Средняя зарплата по предприятию — 4,7 млн. В будущем году у многих специалистов института истекает срок контрактов, и, конечно, возникает вопрос: как их удержать на месте? Ведь, например, в России стоимость проектных работ в три раза выше. Кроме того, сегодня в Беларуси работает много иностранных компаний, которые и своих проектировщиков используют, и наших привлекают. Другое дело, что эта работа временная, так же как и в частных фирмах, которые порой недолговечны. У «Белгоспроекта» же здесь есть весомое достоинство — стабильность. Но решать кадровую проблему, когда вокруг зарплаты выше, непросто.
В Минсксельстройпроекте попробовали такой подход: взяли на работу 18 выпускников Минского архитектурно–строительного колледжа, сориентировали поступить на «заочку» БНТУ, оплачивали время сдачи сессии, можно сказать, холили как могли. И вот дипломы получены. Но заработок перестал расти, на рынок вышли российские фирмы, и директор Иван Самусенко констатирует: специалисты побежали. Только за последнее время ушли семеро. «Еще пару лет назад наша зарплата 4 млн. была очень хорошей, но сейчас она не растет и выглядит уже не так привлекательно. Есть и еще одна проблема. У нас ровно половина — пенсионеры, и они учат молодежь. Сотрудников среднего возраста практически нет, они ушли еще в 1995–м». То есть, если сейчас пенсионеры решат, что им лучше на даче сидеть, чем ходить на работу, учить новое поколение будет просто некому!
Свет в окне
Стоит признать, что авторы письма в редакцию весьма сгустили краски, назвав проектные институты «разваливающимися». Функционируют они успешно, работа кипит. Хоть и на фоне оттока кадров — эту тенденцию нам подтвердили во многих организациях. Как пытаются решать проблему? Например, в «Гродногражданпроекте» ситуация несколько стабилизировалась, потому что за счет увеличения производительности выросли зарплаты. «Пройдите возле нашего института вечером, — предлагает директор института Александр Цыбульников, — и в семь, и в восемь, а порой и в девять свет в окнах горит. В субботу–воскресенье выходят 10 — 15 процентов проектировщиков. В основном работают женщины, мы лелеем каждого работника». Увольняется чаще молодежь, которая проработала несколько лет и считает себя уже конкурентоспособной на рынке труда. Находят место в частных фирмах, которые расплодились после того, как отменили лицензирование на проектные услуги. Интересно, что в Гродно в отличие от Минска зарплата у частников сопоставима с госсектором (тут начинающие получают около 3 млн., со стажем — 5 млн.). Молодежь привлекает свободный режим труда: имея ноутбук, можно работать удаленно, один день интенсивно, другой отдыхать. И тем не менее значительная часть все же выбирает институт: тут почти 40 процентов молодых, остальные сотрудники в пропорции 50 на 50 — либо среднего возраста, либо те, кто собирается на пенсию или уже на ней. Все же масштаб деятельности тоже играет свою роль. Александр Цыбульников проводит мини–экскурс: «Мы проектируем крупные объекты. Вот реконструкция Гродненской филармонии — сложнейший проект, зал увеличивается в 3 раза! А реконструкция транспортной развязки, кардиоцентра, областного театра кукол? Ни одна частная фирма близко к этому не подойдет! В основном они строят офисы, иногда промышленные здания».
Тем важнее, чтобы мозговой центр не пустел. Золотой фонд специалистов родом из СССР, как это ни печально, не вечен. Кто придет на их место? Ответ на этот вопрос нужно искать уже сегодня.
Компетентно
Заместитель министра архитектуры и строительства Дмитрий Семенкевич:
— В 2010 году стоимость проектных работ была снижена на 30 процентов. Это связано и с требованием о сдерживании цен в строительной отрасли — если бы мы их отпустили, стоимость квадратного метра резко бы возросла, что усилило бы инфляцию, — и с рядом нареканий на их высокую стоимость. Весь этот год рабочая группа, куда вошли и представители проектных институтов, занималась пересмотром действующих сборников базовых цен на проектные работы, чтобы их оптимизировать. Ведь встречались некорректно проработанные моменты: одни работы стоили очень дорого, другие — слишком дешево, поэтому одни виды были выгодны (их делали небольшие организации), а другие — нет (их вынуждены были выполнять крупные институты). Недопустимым было и то, что одни и те же работы содержались в разных сборниках и по–разному оценивались. В итоге были убраны ошибки, несоответствия, излишняя детализация видов работ, которая мешала на практике, созданы методические руководства. Для большинства проектных работ практически убран коэффициент снижения — это значит, что произойдет 30 — 40–процентный рост их стоимости. Сборники выпущены, и договоры с сентября–октября заключаются уже по новым ценам. Для работ, которые выполняются по старым расценкам, мы ввели с сентября повышающий индекс — ежемесячно идет увеличение. Сейчас мы согласовываем с Министерством экономики и коэффициент увеличения базовой стоимости проектных работ на 2013 год. Уверен, все эти меры изменят ситуацию в лучшую сторону.
Проблема низких зарплат, особенно у молодых специалистов, связана и с высокой дебиторской задолженностью перед проектными институтами. Например, у БелНИИ градостроительства она — 40 — 45 процентов от годового плана организации. А когда нет постоянного поступления денег, оборотных средств, предприятия специально понижают оклады. Ведь в случае отсутствия финансирования они обязаны выплачивать по колдоговору 90 процентов оклада. А откуда брать средства? Вот и страхуются таким образом, а когда поступают реальные деньги, выплачивают работникам за счет надбавок. К сожалению, рекордные показатели по дебиторской задолженности — это действительно, проблема.
Что касается кадров. Сегодня вымывается так называемое среднее звено, а потому мы поставили задачу институтам уделить особое внимание этому вопросу и найти оптимальное решение.
