— У вас белорусские корни. Откуда взялась фамилия Лидский?
— Я родился в Москве, в 1984 году женился и уехал к супруге в Киргизскую ССР. А предки мои — белорусский род Лидских, связаны они, соответственно, с Лидой. Сам я жил и в Могилеве, и в Гродно, и в Минске, в школу пошел в Гомеле, где жила моя бабушка. Беларусь для меня совсем не чужая.
— Белорусская история звучит и в ваших книгах…
— Мне как прозаику, конечно, интересны разные стороны жизни. Но Лида — это для меня собственное Макондо, моя земля, которую я изучаю, постоянно заглядывая в архивы… Естественно, меня привлекают воспоминания и документы, относящиеся к моему роду, и зачастую это отражается в рассказах, повестях, романах. Я рассказываю о своих корнях, но все же не нужно мою прозу воспринимать как документальное повествование — это не научная работа, не диссертация на соискание ученой степени, а художественные произведения. Я какие-то события и истории использую, но роман — не исторический документ, хотя и основывается на фактах и моих архивных изысканиях.
— Когда вы в последний раз бывали в Беларуси? Какие остались впечатления?
— В 2017 году у меня была премьера в Могилеве: в областном театре драмы ставили мою пьесу «Дурочка и зэк». Я ходил на репетиции, общался с артистами и со зрителями, ездил по городам, надолго останавливаясь в разных местах.
Беларусь мне показалась очень комфортной для жизни и вообще для человеческого духа. Тогда у меня появилось большое уважение к белорусскому Президенту, потому что нигде на постсоветском пространстве я не встречал ничего подобного — а я объехал бывший СССР практически вдоль и поперек и за его пределами многое повидал. И такой страны, как Беларусь, я нигде не видел.
Кто-то ругает: мол, какой-то островок Советского Союза. А что в этом плохого? Страна замечательная. После Кыргызстана, в котором постоянно происходят какие-то социальные катаклизмы, Беларусь мне показалась очень спокойной, тихой, благожелательной, я увидел, что здесь все работает, предприятия сохранились, люди живут… Хотя встречал и недовольных, которые жаловались на маленькие зарплаты.
— За прошедшие десятилетия Кыргызстан пережил две «цветные революции», сейчас разворачивается третья. Как это сказывается на уровне жизни?
— Он все это время только ухудшался. Страна не развивается, скорее, наоборот. У нас во времена СССР было огромное количество предприятий, причем таких, которые выпускали продукцию не только для Советского Союза, но и для всего мира — в том числе единственный завод пресс-подборщиков, например. Все эти заводы, фабрики были разворованы и проданы, я своими глазами видел, как станки, оборудование вывозили КАМАЗами на металлолом. Здравоохранение не работает в должной мере, а упадок в экономике и вообще во всех сферах жизни начался еще в 1990-е, когда на Юге случился межнациональный конфликт. Хорошие специалисты нетитульной национальности постепенно разъехались — в Россию, Германию, Израиль. С каждым новым катаклизмом проблемы нарастали, и вот сейчас я опять прогнозирую большой отток населения, как только снимутся ограничения, связанные с пандемией и карантином. Работы нет. Нация составляет около шести миллионов человек, из них полтора трудится в России гастарбайтерами — это о чем-то говорит. Вся страна — один гигантский базар, перекупка, перевалочная база. Уровень жизни очень низкий.
— А уровень коррупции?
— Гигантский. Невозможно шагу ступить без каких-либо денежных «благодарностей». Почему была такая массовость протестов — потому что после двух «цветных революций» люди видят только нищету и беспросветность. У нас, например, медсестра получает 3000 сомов — это примерно 40 долларов. А врач — 100 долларов. Это в столице! За операцию хирургу платишь 50 000 сомов — мимо кассы. Зарплаты у людей мизерные, зато взятки — во всю широту души.
Ключевое отличие белорусской проблемы от киргизской, на мой взгляд, заключается в том, что в Беларуси при общей благополучной экономической ситуации протестовать в основном идет молодежь с «промытыми» мозгами и те, кто не нюхал пороху и не жил в 1990-е. Они не понимают последствий.
А у нас люди видят разгул коррупции и клановой преступности, в то время как сами (многие) живут на чае и лепешке. Эта несправедливость и провоцирует колоссальное недовольство народа. Но обоснованное негодование многие хотят использовать в своих целях. Есть криминально-олигархические кланы и есть прозападная молодежь, получающая неплохую финансовую подпитку. Эта молодежь активно требует люстраций: они не желают видеть во власти никого из прежних политиков, никого из, как они называют, людей старшего возраста, «старья». Подразумевают, что придут молодые, креативные, ориентированные на Запад — и все сразу станет замечательно. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов криминал. В первые же дни под шумок неизвестные лица стали захватывать самые лакомые куски страны. Причем те куски, которые курируются иностранными инвесторами. Им и без того непросто живется у нас, а тут еще и прямая агрессия. Золотоносный Джеруй, который разрабатывает дочерняя компания «Русской платины», подвергся нападению: сожгли технику, складские контейнеры, большегрузные автомобили. На Бозымчаке (казахская компания «Казминералс») работы остановлены ввиду явной угрозы разгрома. На Жамгыре («Глобал Жамгыр Майининг», также с казахскими инвестициями) были беспорядки и попытки взятия заложников. Золото Иштамберды (китайский инвестор, компания «Фул Голд Майнинг») тоже под угрозой: толпа из 400 неизвестных выдворила с месторождения китайских сотрудников. На угольном месторождении Кара-Кече захвачен филиал государственного предприятия «Кыргызкомур», касса ограблена на полмиллиона сомов. А ведь с помощью иностранных инвестиций создаются рабочие места, формируются налоговые поступления, обустраивается жизнь близлежащих сел…
— По всем соцсетям и СМИ прошли сообщения, что в дни беспорядков граждане объединялись в народные дружины, чтобы отстаивать от мародеров магазины и дома…
— Так было и в первую революцию, и во вторую, и в этот раз тоже: дружины по ночам дежурили в городе и не позволяли мародерам устраивать погромы. Потому что в 2005 году Бишкек был разграблен просто до основания: как во время войны, все подожжено, разгромлено, растаскано. Я сам видел, как люди тащили на плечах диваны из мебельного магазина, шкафы, электронику, это был какой-то кошмар. В те годы организовали народное сопротивление погромщикам, которое возглавил рекордсмен Книги рекордов Гиннесса, знаменитый каскадер Усен Кудайбергенов — в итоге он был убит, многие считают, что это сделали преступные группировки, которым он мешал. Оружия, конечно, у дружинников никакого не было ни тогда, ни сейчас: людям с голыми руками приходилось противостоять мародерам, брали сугубо численностью.
|
|
— Белорусская оппозиция сейчас с энтузиазмом рассуждает о том, как круто получилось в Бишкеке, надо бы в Минске повторить…
— Людей, которые призывают к этому, иначе как преступниками, не назовешь. Речь идет о развале страны, о гражданской войне. К счастью, у вас достаточно серьезно подготовленные силовики и ответственный Президент, который подобного не допустит.
ovsepyan@sb.by
