В Минске во Дворце Республики 26 ноября — “Щелкунчик” и “Лебединое озеро” Московского областного государственного театра “Русский балет”, создателем и бессменным руководителем которого является народный артист СССР Вячеслав Гордеев. В судьбе этого человека было все — зависть, восторги, взлеты и падения... Он руководил балетной труппой Большого театра в самое сложное время — в 1990-е. В эксклюзивном интервью корреспонденту “НГ”
Вячеслав Михайлович приоткрыл завесу над профессией балетного артиста, творческой кухней и своими разочарованиями.
— У вас было ощущение, что жизнь удалась, когда в 36 лет вы стали народным артистом СССР?
— Получение звания “Народный артист СССР”, безусловно, приятная весть, заставшая нас с Надеждой Павловой на гастролях в Индии. Это высшее творческое звание страны, удостоверявшее особые художественные достижения. Народные артисты СССР — элита советского общества, отечественной интеллигенции. Это звание не раздавалось направо и налево.
Но ощущение удавшейся жизни связано отнюдь не с получением этого “всенародного признания”, оно появилось намного раньше, когда я был принят в труппу Большого театра и вскоре стал его премьером.
— Следите ли вы за тем, что происходит в Большом театре сегодня?
— Для меня Большой театр был и остается родным. Лучшим театром мира. Безусловно, процессы вокруг него не могут не отразиться на нем самом. Не могу сказать, что я слишком часто посещаю спектакли, но о том, что происходит в Большом театре, особенно в творческом плане, стараюсь осведомляться.
— Правда ли, что вы мечтаете открыть школу балета в дачном поселке Валентиновка?
— Я всегда мечтал открыть свою балетную школу. Ведь накоплен огромный сценический и жизненный опыт. Но именно теперь, понимая, что особой помощи ждать неоткуда, приступил к строительству. Для этого выделил землю на своем дачном участке в городе Королеве. Думаю, эта школа станет не просто образовательным учебным заведением, а духовным и культурным центром нашего региона.
— В одном интервью вы признались, что не сработались с Владимиром Васильевым. Кстати, он ставил у нас в Минске балет “Анюта”. Как оцениваете с высоты вашего опыта, почему не сработались?
— В истории много примеров того, как трудно двум ярким личностям долго сохранять теплые отношения. Ведь не случайно считается, что двум медведям не жить в одной берлоге. Однако когда мы с Владимиром Васильевым танцевали, наше соперничество носило исключительно творческий характер. Для меня Васильев-танцовщик был кумиром. Но когда он занял пост директора Большого театра, а я стал художественным руководителем балетной труппы, то разногласия во взглядах на репертуарную политику и другие сугубо профессиональные вопросы стали усиливаться. Думаю, в том, что мы разошлись, свою роль сыграло и окружение, которое умеет вбить клин, настроить руководителя определенным образом, чтобы извлечь из интриг собственную выгоду.
— Как бы вы определили главные профессиональные качества Юрия Григоровича, с которым работали долгие годы?
— Юрий Григорович — выдающаяся личность. Практически вся его жизнь связана с Большим театром.
У него были разные периоды, но Григорович как художник всегда пользовался нашим абсолютным доверием и искренним уважением. Точкой отсчета своей звездной творческой биографии считаю тот день, когда он, мэтр русского балета, пригласил меня в свою постановку “Щелкунчика”.
Я считаю его своим учителем и несу благодарность и уважение к нему всю свою жизнь.
Однако милым всем не будешь. Театр — это всегда амбиции, а в таком театре, как Большой, где на каждый квадратный метр приходится талант или гений, степень напряженности может давать вольтову дугу. Но Григорович не сломался. Его спектакли — бренд Большого театра. Они выдержали испытание временем, и этим все сказано.
— Что вам дал опыт работы в Московской областной думе? Искусство и политика все-таки совместимы?
— Работа в Московской областной думе дала мне очень много в развитии личности, принесла неоценимый опыт общения с разными слоями населения, с теми, с кем долгие годы творческой работы нас разделяла рампа. Я столкнулся с совершенно иной деятельностью. Сегодня многие артисты связали свою жизнь с общественной деятельностью.
И если это сделано не для пиара, то может принести желаемые плоды.
А вообще, я благодарен судьбе, бросающей меня из огня да в полымя. Такой своеобразный контрастный душ позволяет более полно ощущать свой истинный человеческий потенциал.
— Вы поддерживали связь с “невозвращенцами” советского времени — Годуновым, Барышниковым. Встречались с ними в Нью-Йорке в 1970-е годы. Не было ли у вас искушения последовать их примеру?
— При том, что я человек достаточно широких взглядов и во многом сформирован мировой, в том числе и западноевропейской культурой, тем не менее всегда был и остаюсь патриотом своей Родины. Безусловно, у меня было много заманчивых предложений переехать на Запад. На американских гастролях наши выступления сопровождал неизменный триумф, известные импресарио сулили мне золотые горы. Но я всегда отметал эту мысль.
С Александром Годуновым мы дружили. С Барышниковым были знакомы, общались при случае. С Нуриевым тоже встречался, как-то он пригласил меня на свое “Лебединое озеро” в Венской опере. Нуриев, как и Васильев, был моим кумиром, но какого-то особого личностного контакта не было.
Думаю, никто из них не пожалел о побеге. Годунов мечтал сниматься в кино и мечту осуществил в Голливуде. У него была жена — красивейшая женщина Голливуда Жаклин Биссет.
А в том, что жизнь его сложилась драматично, виновато его пристрастие к спиртному. Нуриев и Барышников сделали блистательную карьеру — их материальное благополучие не требует комментариев.
— Видели ли вы спектакли белорусского хореографа Валентина Елизарьева?
— С Валентином Елизарьевым я хорошо знаком. Всегда с уважением относился к нему как к балетмейстеру и руководителю белорусского балета, который он вывел на очень высокую орбиту. Елизарьев сразу вызвал к себе интерес как неординарно мыслящий хореограф. Получив театр в достаточно молодом возрасте, он смог долгие годы сохранять высокий градус творчества, воспитал многих выдающихся белорусских артистов. Театр Елизарьева — театр сильных страстей и философских обобщений — стал известен далеко за пределами Беларуси. Сегодня мы встречаемся с Валентином Николаевичем, работая в жюри международных балетных конкурсов.
— Вашему коллективу “Русский балет” уже более тридцати лет.
В чем секрет такого творческого долголетия?
— В этом году “Русский балет” отмечает свое 35-летие. Для нас это серьезная дата, считаем ее юбилейной. А учитывая социальные катаклизмы, которые нам пришлось пережить, это и повод для особой гордости. Наш повседневный труд не пропал даром.
Секрет успеха в том, что наш театр принял за основу классическую концепцию репертуара. Хотя мы не чуждаемся экспериментов и поисков в области современных форм танца, все же наше главное достижение — жемчужины классического наследия: “Лебединое озеро”, “Спящая красавица”, “Коппелия” и другие. Хореография Петипа, Иванова, Горского, Вайнонена... К слову, в нашем репертуаре были и работы Валентина Елизарьева, Бориса Эйфмана, Нелы Назировой, Игоря Чернышова, а также Хосе Лимона, Бежара и других ярких хореографов.
Свою сцену мы предоставляем и молодым. Это выпускники и студенты ГИТИСа, Московской академии хореографии, которые реализуют собственные представления о балетном спектакле. К примеру, Нина Мадан и Вячеслав Пегарев показали спектакль “Письма с фронта”, посвященный Великой Отечественной войне. Или другой пример: на вечере, посвященном памяти Георгия Свиридова, свои постановочные работы показали студенты моего курса в ГИТИСе, в котором я сейчас возглавляю кафедру хореографии.
Главное — мы всегда старались показать зрителям хорошее исполнение, спектакли с качественным декорационным оформлением и богатыми костюмами.
pepel@sb.by
