Письма Инессы ПЛЕСКАЧЕВСКОЙ
Мама говорит, что это была любовь с первого взгляда. Они с папой удивились и обрадовались: я была увлечена настолько, что простояла полтора часа, не шелохнувшись и не пискнув. Мне было пять лет, и родители взяли меня на балет «Жизель» в киевском театре оперы и балета. Мы до сих пор храним программку спектакля, на которой папиной рукой выведено: «Первый балет, который видела Инесса». Потом «Жизелей» в моей жизни было много, а вот в киевский оперный я больше не вернулась, так вышло. Зато умудрилась увидеть балеты в Москве, Лондоне, Риме, Праге, Вене, Пекине, Шанхае... Почти везде, где бывала. Это диагноз такой: балетомания. А началось все с того, что много–много лет назад в Киеве родителям не с кем было меня оставить. Но «Жизель», произведя на меня неизгладимое впечатление, любимым балетом не стала.
Мой самый любимый — «Кармен–сюита». В постановке Валентина Елизарьева я смотрела его раз двадцать. В выходные посмотрела по телевизору постановку Большого театра на концерте в честь 90–летия Майи Плисецкой. Это для нее Родион Щедрин сделал из оперы Бизе балет, это для нее ставила Алисия Алонсо. Я ждала этого момента — как всегда жду встречи с новым балетом: с замиранием сердца и волнением — понравится/не понравится, удивит/заскучаю, задумаюсь/останусь равнодушной. Самое страшное, на мой взгляд, если остаешься равнодушной. Потому что балет — это эмоция, взлет, домысливание. В период моей особой близости с балетом я почти не ходила в драматический театр: раздражало, что там говорят. Мне казалось: зачем слова? Вот в балете все сказано движением. На четвертом году обучения философии курсовую я писала про балет и философское восприятие танца. Хотя что тут можно добавить после Ницше? Но Ницше елизарьевские «Сотворение мира» и «Кармен–сюиту» не видел. А я видела. Ну да, двадцать раз. И двадцать первый пойду, если будет возможность.
Возможности есть всегда. Помню, как в Пекин приезжал балет Мориса Бежара, и я «живьем» увидела его знаменитое «Болеро» и сказала: «Вот теперь я могу умереть спокойно». Но — не спешу. В Лондоне видела балет Бежара на музыку Моцарта и... группы Queen. Удивительный синтез. Ну а то, что в финале на сцену поднялись все живые участники моей самой любимой на свете группы — неожиданный бонус.
Случались и промашки. Наш хороший друг в Пекине, увлеченный рассказами о балете, решился сходить. Как раз на гастролях был театр Бориса Эйфмана, который я очень люблю. Ну и повела Виталика на «Чайковского». Как он, бедолага, мучился! Это ж, понимаете, не «Лебединое озеро» и не «Дон Кихот» (сейчас я начала бы с него), там все нервно, рвано, с надломом. В общем, на балет Виталик больше не ходок, его теперь никаким «Щелкунчиком» не заманишь. Хотя опыт приобщения людей к балету у меня огромный. Не верите — спросите у однокурсников, которые до сих пор помнят имена всех наших прим и премьеров пятнадцатилетней давности.
Один из последних балетов был в Риме и потряс мое воображение. Давно так не смеялась. Вернее, на балете я не смеялась так никогда (ну разве что на «Трех поросятах» 2 января). Первый раз в жизни я увидела балерину со складками на животе. Когда она подпрыгивала, я волновалась за пол. Парни были получше, но танцевали тоже плохо. Я волновалась, когда они прыгали, когда приземлялись, а уж когда они делали поддержки, просто закрывала глаза: вдруг упадут? Танцор упал во втором балете, и это была моя любимая «Кармен».
Валентин Николаевич, вы виноваты передо мной! Я теперь во всех балетах ищу не только красоту, но и смысл. Просто истории про работницу табачной фабрики мне мало — я хочу историю действительно трагическую, над которой можно думать всю дорогу домой и на следующий день. И на следующий после следующего. Я смотрела на римскую сцену, а видела белорусские дуэты Кармен — Хосе и Кармен — Тореро. Эх, Валентин Николаевич, что вы со мной сделали! А вот что не сделали в Риме, так это декорации. Я, признаться, театралка старомодная: люблю, чтобы и костюмы, и декорации. Отсутствие декораций, которое я наблюдаю все чаще, раздражает: как будто на зрителе экономят. Мы, белорусские театралы, счастливые люди, даже если того не знаем: у нас настоящие театры — с костюмами и декорациями. Был в моей жизни период, когда я очень дружила с балетными, ходила на репетиции, общалась за кулисами, бывала на вечеринках. Я знала, как они живут, какие переносят нагрузки и каково это — создавать образы танцуя. Со спектакля римского балета я уходила обманутой: эти артисты ради меня не старались.
...Приехав в Минск, первым делом спешу на балет. Радуюсь, что билеты купить так сложно (в этот раз мне досталась «Жизель»). А теперь еще и вспоминаю венского экскурсовода Зиги, которому похвасталась, что вчера вот была в Венской опере. «Что давали?» — заинтересованно спросил он. Был вечер одноактных балетов (у половины венской балетной труппы — русские фамилии). «А! — пренебрежительно махнул рукой Зиги, а потом, вспомнив: — А, вы же из СССР, должны любить балет». И правда — любим. Первой и трепетной любовью.
sbchina@mail.ru
Фото bolshoi.ru
Фото bolshoi.ru
Советская Белоруссия № 8 (24890). Суббота, 16 января 2016
