В апреле исполнилось 150 лет со дня рождения Петра Столыпина.
Петр Аркадьевич Столыпин – один из немногих известных миру политиков, которые заставили историю заняться несвойственным ей и даже вредным делом: примерять на себя сослагательное наклонение.
Действительно, пожалуй, ни с одним политическим или государственным деятелем в российской истории не связано столько «если» и столько сожалений о краткости отпущенного ему века.
Если бы Столыпин сумел закончить свою земельную реформу… Если бы Столыпин успел довершить освоение Сибири… Если бы ему удалось до конца реализовать реформу местного управления и самоуправления… Если бы…
Комплекс осуществляемых им реформ именовали «Планом Столыпина». Это был детально продуманный и подробно расписанный план переустройства России, превращения страны из полуфеодальной парвеню Европы в современную развитую державу. Помимо земельной реформы преобразования решали вопросы формирования основ правового государства и разграничения ответственности ветвей власти; предполагали перестройку силовых структур и судопроизводства, создание и совершенствование системы местного управления и самоуправления. «План Столыпина» содержал также глубокие реформы экономики, финансов, государственной инфраструктуры, образования, науки и культуры, обороноспособности.
Как видим, Петр Столыпин и в самом деле разработал комплексный план преобразований, настолько глубоких и кардинальных, что сравниться с ними по размаху и последствиям могла, наверное, только та коренная перелицовка страны и государства, которую произвел с Россией Петр Великий.
Наиболее полно Столыпину удалось воплотить аграрную реформу. Понятно, почему он начал именно с земли – в крестьянской стране, каковой была Россия в первые десятилетия прошлого века, земельный вопрос, проблема собственности на землю были самыми острыми и болезненными точками. В июле 1906 года Петр Столыпин получил пост председателя Кабинета министров Российской империи, сохранялся за ним и портфель министра внутренних дел. Он стал самой крупной и самой мощной фигурой на российском политическом небосклоне.
В стране все еще бушевала революция. Нерешительный от природы, не выносивший беспокойств и суеты Николай уходил от необходимости принятия решений в любимое развлечение – стрелял в Царскосельском парке ворон. Вновь созданный парламент – Государственную Думу – раздирали противоречия. Непримиримые либералы, социалисты, левые и окололевые истошно ругались с непримиримыми консерваторами, монархистами, просто правыми и ультраправыми. По России под революционными лозунгами гуляли боевые дружины, не отягощенные суровой моралью и приверженностью к правам и свободам личности. Расхрабрившаяся интеллигенция кричала: «Сатрапы!» в лицо солдатам, пытавшимся подавить мятеж и прекратить разгул. Россия скатывалась в хаос.
Управлять такой страной и пришел Петр Столыпин. Россию нужно менять – это понимали многие. В первую очередь необходимо решить крестьянский вопрос – это знали почти все. Для успеха реформ необходим внутренний мир и спокойствие – это было очевидно. И начались пеньковые «столыпинские галстуки», военно-полевые суды, выносившие скорые приговоры, карательные экспедиции гвардейских полков, «столыпинские вагоны», в которых повезли на каторгу наиболее ретивых революционеров. С вагонами, кстати, произошла историческая неразбериха, казус – настоящие «столыпинские вагоны» были товарными «пульманами», предназначенными и оборудованными для перевозки крестьянских семей на новые земли в Сибирь. В них предусматривались минимальные удобства для длительных путешествий. Каторжные вагоны прозвали «столыпинскими» на том лишь основании, что они тоже были пульмановскими и направлялись, как правило, также в Сибирь.
Впрочем, эта ошибка нисколько не умаляла роли премьер-министра и министра внутренних дел в подавлении революции. «Бывают роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью Отечества», – без пафоса и довольства собой говорил Столыпин. Как человека глубоко и искренне верующего, по воспоминаниям современников, справедливого и честного, Столыпина, конечно, не мог радовать тяжелейший груз ответственности за кровь. Но как высший государственный чиновник, как политик, умевший смотреть вперед, он принял его на свои плечи. Революция утихла, и аграрная реформа пошла…
Суть ее состояла в освобождении активного, желавшего развивать хозяйство крестьянина от давления и ограничений, которые накладывала на него община – прообраз и предтеча советских колхозов. Именно общинное землевладение, по убеждению Столыпина, было тормозом, сдерживавшим сельского производителя, именно община не позволяла ему увеличивать производственные мощности – сеять больше хлеба, выращивать больше скота…
Итоги аграрной реформы впечатляли – к 1916 году из общины вышло 2 миллиона домохозяев. Им принадлежало 14,1 миллиона десятин земли. 1,3 миллиона домохозяев перешли к хуторскому владению – 12,7 миллиона десятин земли. В целом из общинного оборота было изъято 22 процента земель, и около половины их пошло на продажу. Но самым главным итогом этой реформы стало появление в России класса среднего собственника, зажиточного, активного и эффективного хозяина. Того самого «среднего класса», с которым так жестоко расправлялся Сталин в период коллективизации и который в современной России все еще только создают.
Несмотря на вынужденные репрессии, на строгость и непреклонность в исполнении долга, в стране Петра Столыпина любили.
Василий Розанов, известный философ, историк, литературный критик, человек, безусловно, относившийся к когорте, которая составляла так называемую «совесть нации», писал о нем: «На Столыпине не лежало ни одного грязного пятна: вещь страшно редкая и трудная для политического человека. Тихая и застенчивая Русь любила самую фигуру его, самый его образ, духовный и даже, я думаю, физический, как трудолюбивого и чистого провинциального человека, который немного неуклюже и неловко вышел на общерусскую арену и начал «по-провинциальному», по-саратовскому, делать петербургскую работу, всегда запутанную, хитрую и немного нечистоплотную».
Действительно, столбовой дворянин, богатый помещик… Самый молодой в России губернатор, управлявший Гродно – не последним по тем временам городом в империи… Затем губернатор саратовский… Самый молодой министр внутренних дел… Премьер-министр в 44 года… Казалось бы, кому, как не ему, преисполниться тщеславием, чванством, не заняться стяжательством, то есть не впасть в традиционную российскую болезнь власти предержащей, проявления которой мы наблюдаем подчас и сегодня. Ведь в те послереволюционные годы не было в империи фигуры более влиятельной, чем Столыпин.
Нет, был он абсолютно честен и чистоплотен во всех проявлениях – в делах, в личной жизни, в персональных финансах. И весь посвящен одному – служению на благо России. «Крупно, тяжело ступая, не торопясь, без нервничанья, он шел и шел вперед, как саратовский земледелец, – и с несомненными чертами старопамятного служилого московского человека, с этою же упорною и не рассеянною преданностью России, одной России, до ран и изуродования и самой смерти», – расширяет Розанов характеристику Столыпина.
П. А. Столыпин многим в стране был неугоден – спорил в популярности с самим царем, не воровал, хотя воровство в империи было поголовным, заставлял работать, а не болтать о вселенской благодати. Революционеры всех сортов и оттенков ненавидели его люто: Столыпин обустраивал страну. В его России революциям и потрясениям не было места – они становились не нужными.
Столыпин был убит 1 сентября 1911 года в Киеве. Стрелял в него студент Дмитрий Богров, агент охранки и член эсеровской боевой организации.
