За право жить свободно и независимо Беларусь заплатила сотнями тысяч жизней. Мы в неоплатном долгу перед погибшими за нашу Победу. В новом проекте «Освобождение: 80» журналисты вспомнят героев битв, вместе с историками и краеведами пройдут маршрутами важнейших операций, проведенными войсками Красной армии восемь десятков лет назад, и отдадут дань памяти тем, кто приближал победоносные дни.
…И время добавляет в списки
Еще кого-то, кого нет…
И ставит,
ставит
обелиски.
Константин Симонов
«Тот самый длинный день в году»
Краевед Сергей Старикевич восстанавливает имена погибших воинов, освобождавших деревню Красное.Ворвались внезапно и бесшумно
Сорок минут пути из Минска в Молодечно — и мы в Красном. Ветер гонит опавшие листья и, словно золотые медали, лепит их на броню танка, установленного на перекрестке. По количеству памятников это уникальный населенный пункт: в Красном 12 монументов и обелисков в честь героев, мирных жителей, погибших в годы Великой Отечественной войны.Т-34 на постаменте смотрит в сторону дороги на Раевку, по которой танковая рота Героя Советского Союза Григория Кияшко летом сорок четвертого вошла в деревню и вступила в неравный бой. Установлен в сентябре 1978 года — ко Дню танкистов, по личному указанию Ивана Евтеевича Полякова, председателя Президиума Верховного Совета БССР, когда тому рассказали о событиях, здесь произошедших.
В ходе Белорусской освободительной операции 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус (командовал им генерал-лейтенант танковых войск Виктор Тимофеевич Обухов) получил приказ нанести удар в направлении Красного и Молодечно, отрезать пути отхода крупных группировок немецко-фашистских войск. На деревню со стороны Лепеля наступала 9-я гвардейская механизированная бригада под командованием полковника Героя Советского Союза Павла Ивановича Горячева.
Кругом болото и косогоры. Техника могла двигаться только по насыпной дороге, никуда не сворачивая. На это и рассчитывал враг, обстреливая чуть ли не каждый ее метр с обеих сторон.
Григорий Кияшко.
Мой собеседник Сергей Старикевич, в прошлом научный сотрудник Минского областного краеведческого музея, подробно изучал военную тему, работая в разных архивах. Родом он из Красного, знает там каждую тропинку. Среди документов встречал партизанские донесения, что враг привез и устанавливает на высотках вокруг местечка и железнодорожного узла орудия. Сюда фашисты бросили два пехотных полка и много танков. Сергей Викторович показывает на виднеющиеся на горках вышку сотовой связи и водонапорную башню:
— Примерно там, в районе Ракутевщины и Плебани, стояли немецкие орудия. С обеих сторон дороги. Старший лейтенант Кияшко со своей ротой 2 июня в 17:05 уже был на деревенской улице. Действовали внезапно. Дело в том, что к тому времени воевали на полученных по ленд-лизу американских и британских танках «Шерман» и «Валентайн» с резиновыми прокладками на гусеницах. Они не так громыхали, враг и зеванул. Им приказ — подавить огневые точки, нанести ущерб позиции противника. Через 20 минут должны были подойти основные силы.
Сколько могли сражались экипажи первой брошенной в атаку роты... Но подкрепление 45-го танкового полка было либо уничтожено, либо вернулось назад. Долго еще после войны стояло девять подбитых танков возле нашей деревни. С них снимали детали из алюминия, плавили и изготавливали на здешнем литейном заводике горшки и другую утварь.
30 метров, разделивших на живых и мертвых
Первый ворвавшийся в деревню танк остановился спросить у местных, где центр. Хозяйка дома принялась рвать цветы, но командир, бросив короткое «не надо, мамаша», быстро вскочил на машину. А рядом на горке находилось немецкое пулеметное гнездо, откуда чудесным образом не раздалось ни одного выстрела. Вряд ли пулеметчики не заметили визитера. Почему же тогда молчали?После боя немецкие солдаты пришли к хозяевам той хаты (дом до сих пор стоит на улице Советской) с бутылкой шнапса и выпили. За победу? Только чью? Видимо, чувствовали, что им конец.
Два наших танка подбили недалеко от кладбища. Местные вспоминали, что раненые воины долго стонали… Там их и похоронили. Сергей Старикевич, будучи мальчишкой, видел на погосте три холмика:
— Потом кладбище разрослось и поглотило безымянные могилы. Это моя боль: много наших воинов полегло возле Мозолей, Плебани, других окрестных деревень, они так и остались безвестными. Когда в Подольском архиве нашел списки погибших, был потрясен: «В 200 метрах восточнее Красного найден боец…» Я так зримо представил те места!
Из письма однополчанина Григория Кияшко В. М. Бобырева: «Идя в атаку, мы держали интервал в 30 метров. Эти метры и разделили нас на живых и мертвых. Один погиб из нашего танка 206 — Сергей Глазков. А имена остальных 15? Мы их не знаем, хотя и были рядом в бою. Это меня мучает, что ребята погибли и остались без имени, а память не может вспомнить о том, кто был рядом».
Остановились части бригады Горячева в районе деревни Мозоли, несколько раз пробовали прорваться к Красному, но безуспешно.
А в деревне метался танк Кияшко. Рация разрывалась, Григорий Григорьевич отдавал команды и надеялся, что не услышит тишину в ответ. Вот прозвучали последние слова: «Прощайте, братцы!» Уцелели только он и радист Иван Савинков. Два танкиста сдерживали целую колонну немецкой техники, а потом и их танк загорелся. Схватив гранаты и автоматы, бойцы выпрыгнули и пытались прорваться мимо церкви к лесу. До кустарников оставалось совсем немного. И тут автоматная очередь скосила Савинкова, ранила Кияшко, но он успел метнуть гранату в стрелявших и убежал. Упав на траву, почувствовал, как сильно болела нога, как текла кровь, но раны его не пугали. Страшно было осознавать, что в живых остался он один, позже вспоминал герой. Только потом узнал, что спасся еще один товарищ.
Монумент в честь бессмертной роты.
Кияшко дорогой на Ракутевщину добрел до пристанища ушедших в лес местных жителей, где пряталась и семья отца Сергея Старикевича:
— Они его перевязали и через пару дней передали частям Красной армии, освободившей нашу малую родину. Мой отец Виктор Иванович перед смертью очень хотел повидаться с Кияшко, приезжавшим в Красное в 1984-м, в годовщину освобождения Беларуси: «Может, узнает меня?» Но не судьба…
Григорий Григорьевич Кияшко с тяжелыми ранениями попал в госпиталь, где познакомился со своей будущей супругой Надеждой, а в День Победы они поженились, прожили душа в душу без малого 50 лет.
…Только вечером 4 июля Красное освободили. Но салют в честь этой белорусской деревни, а также Вилейки, Городеи дали в Москве 2 июля — 20 залпов из 224 орудий. Видимо, спешили передать, что взяли населенный пункт.
Наш долг — назвать их имена
С шоссе, ведущего в Молодечно, на берегу рукотворного озера среди высоких сосен виден еще один памятник — мемориал партизанам, летчикам и воинам-освободителям. Недалеко от этого места находился полевой передвижной госпиталь, и умерших от ран здесь хоронили. В шестидесятых сюда перезахоронили найденные в Молодечненском районе другие останки и установили первый обелиск с 19 фамилиями воинов. Потом второй. У Сергея Старикевича иные сведения, найденные в архивах:
Григорий Кияшко с учениками Красненской школы. 1980-е годы.
— При работе над книгой «Память» нашел фамилии еще восьми человек, захороненных в этом месте, и надеялся, что со временем их занесут на памятник. И вдруг в газете читаю, что установили новую доску. Приезжаю и вижу: точно та же надпись, только дополнена именем Богословского Александра Григорьевича, которого родственники просили увековечить. Да, он лечился в госпитале, умер, но захоронен в другом месте.
Много произошло путаницы, объяснимой в послевоенные годы, когда не могли сверить все данные. Так, на памятнике есть имя Ильи Савича — партизана, погибшего вместе с другими членами отряда во время занятий по подрывному делу. Почему-то его фамилию нанесли, а других нет. Вот такая несправедливость.
Сергей Викторович пытается ее исправить, составляет списки, где кто погиб, где похоронен:
— Конечно, вряд ли переделают памятники, но необходимо хотя бы еще на одной плите увековечить павших при освобождении Красного. Не писать, что здесь они похоронены. Назвать их имена — наш долг. Надеюсь, к 80-летию освобождения Беларуси в этом месте ее установят.
Правильно, что сделали памятник летчикам, погибшим при крушении самолета в Плебани, считает краевед. Кстати, с участием издательского дома «СБ. Беларусь сегодня». Ведь на усадьбе в Плебани нашли останки только одного человека. На мемориале их перезахоронили, но поставили знак и на месте падения самолета. Может, косточки погибших членов экипажа где-то рядом в земле. Вот и получается, что положат цветы каждому.
Это нужно живым, чтобы не превратиться в Иванов непомнящих, без убеждений и традиций. Нужно детям и подросткам, чтобы росли патриотами. Нужно участникам историко-краеведческого кружка «Тропою славы» при музее Красненской школы, которые так увлечены историей родного края. По традиции, заложенной в семидесятых, ищут родственников погибших и встречаются с ними. А в музейных фондах хранится переписка их предшественников, красных следопытов, с ветеранами и Героем Советского Союза Григорием Григорьевичем Кияшко. В старых альбомах — фотографии памятных встреч.
Ученики 10-го класса Красненской средней школы Ангелина Варакса, Есения Козел, Антон Бернацкий — участники историко-краеведческого кружка «Тропою славы».Правнучка Григория Кияшко Даша Ильина, волонтер Центра гражданской взаимопомощи Воронежа, проникновенно рассказала в интернете о прадедушке: «К сожалению, его не стало раньше, чем я родилась, поэтому практически все о его жизни узнала от родственников, из старых газет и писем, которые в нашей семье передаются из поколения в поколение как святыня. Вот настала и моя очередь». Она же разместила в интернете письмо В. М. Бобырева со словами-напоминанием всем нам: «Григорий Григорьевич, одно плохо, что памятник остался безымянным… Имена наших танкистов, лежащих под тяжелой каменной плитой, следовало бы выбить золотыми буквами на барельефе памятника». Так у каждого поколения настает своя очередь передавать память-святыню.
klimovich@sb.by
