— Припомни-ка, Ирина, свои ощущения, когда ты впервые оказалась в седле...
— Росла я девчонкой не робкого десятка, из тех, кто коня на скаку остановит. А впервые в жизни проехала на лошадке... без седла. Дело было в деревне, а мне лет семь от роду. Позднее, в манеже Ратомки, очутилась в седле, и мои чувства как бы раздвоились. Лошадка раскачивала меня, словно на качелях, то влево, то вправо. Правда, я не струсила. И в то же время две минуты езды верхом были настоящим блаженством: я еду, я восседаю почти на два метра над землей — и совсем не боюсь шлепнуться в песок и расквасить нос...
— А когда пришло осознание того, что верховая езда уже не увлечение, не хобби, а твой вид спорта?
— После того, наверное, как в “учебке” опытные тренеры решали: кому из ребят в дальнейшем заниматься троеборьем, кому — конкуром, а кому — выездкой. Специалистам приглянулось, как я сижу в седле, как “спинку держу”, и моя фамилия оказалась в окончательном списке “выездников”... Потом в моей девчоночьей спортивной карьере случился крутой вираж. После восьми классов я по подсказке родителей поступила в торговый техникум. На собеседовании перед началом учебного года провели опрос, чем кто увлекается. Я призналась, что занимаюсь в секции конного спорта и езжу на электричке в Ратомку почти каждый день. “Тогда, Ира, делай выбор, — сказали мне. — Или техникум — или твоя секция...” Что делать — долго не раздумывала: забрала из техникума документы и вернулась в среднюю школу, в 9-й класс.
— Кто у тебя был первым тренером и кто — четвероногим напарником по выездке?
— Первый мой наставник — Ярослав Петрович Сарнацкий. Потом были другие тренеры. А с 1999-го года меня стала опекать призер чемпионатов Европы, неоднократная победительница первенств СССР Ирина Евгеньевна Карачева. Под ее началом я занимаюсь по сию пору. А четвероногих партнеров было много: Космос, Смог и еще десяток гнедых, вороных, каурых...
— Вот утром ты приходишь на конюшню...
— Подхожу к деннику, где стоят лошадки — у меня их три: Проблеск, Леди Беттина и Рэдфорд. У каждой — ласкательные имена. Скажем, Проблеск — он Проша, Леди Беттина — Бетти, а Рэдфорда я зову Хрю... Заглядываю в денник не для того, чтобы лошадок поприветствовать, а чтобы убедиться: съели ли они свою пайку, как они выглядят, хорошая ли подстилка. Это утренние смотрины. Потом тренировка, занятия в манеже. А вечером, перед тем как покидаю конюшню, всегда говорю лошадкам: “Спокойной ночи, малыши!..”
— В цирке лошади скачут сквозь горящий обруч, выделывают всевозможные па под веселую музыку. В спорте все иначе?
— Главное в цирке — это работа на публику. На арене цирка дрессировщики дают команды лошадям жестами или щелчками гибкого кнута. У лошадей спортивных, выезженных, ушки на макушке — они внимательно прислушиваются к требованиям всадника и делают то, что тот хочет, в нужный момент и в нужном месте. Причем подсказки эти стороннему глазу совсем не заметны. Лошадки — существа понятливые, но и их тоже понимать надо...
— А что значит “понимать лошадь”?
— Оценивая способности всадника, знатоки обычно говорят так: “Нет чутья — нет наездника!” Если нет таланта понимать, что чувствует лошадь, улавливать ее желания и корректировать их так, как того требует спортивная программа, о высоких результатах в верховой езде можно и не заикаться. Чутье плюс интуиция — два этих качества даются и человеку и лошади от природы. Это как деньги: они или есть — или нет...
— Верховая езда — удовольствие. Это если смотреть с трибуны. А на деле?
— Человек, не посвященный в тонкости конного спорта, может заявить: что тут сложного — понукай коня, и он с легкостью будет поднимать ножки под диктовку легонького всадника! Верно: мастеру верховой езды сила как бы и не нужна. Нужны сила воли и концентрация, чтобы владеть своим телом, уметь держать равновесие в седле за счет мышц спины, ног. Справиться с норовистым конем помогает ум, а не сила...
— То есть поговорку “сила есть — ума не надо” мастера верховой езды применяют с точностью до наоборот: есть ум — сила не нужна?
— Совершенно верно.
— А собственный вес всадника учитывать надо?
— Не обязательно.
— Если не секрет — у тебя какой вес?
— Килограммов под шестьдесят.
— А вес Проблеска?
— Пятьсот с хвостиком.
— Интересно узнать, с чем, к примеру, сравнима преданность всадника лошади?
— Скорее всего, с преданностью моряка — морям-океанам, летчика — небу, крестьянина — земле...
— Вот наблюдал я, Ирина, как ты общаешься с Проблеском, и подумал: у вас свой, особый язык, понятный только вам двоим.
— Да, это “разговор” двух близких друг дружке существ...
— Нарисуй, пожалуйста, словесный портрет Проблеска.
— О, для этого нужна кисть живописца!.. Дайте подумать. (Пауза.) Мой Проблеск — красавец. Особые приметы — не высок ростом. На носике беленькая точечка такая. Глаза — человеческие. Чуть-чуть бешеные. Взгляд — бдительный. И в то же время почти по-детски доверчив. Проблеск горяч, с легко возбудимой нервной системой, поэтому часто дает повод и посмеяться, и поплакать... А еще он — талантлив, умен.
— Подкованная у тебя коняшка, однако...
— Ага, чертенок с головой.
— Доводилось слышать: “У Ирины Лис — способный ученик Проблеск”.
— Я бы сказала иначе: Проблеск не ученик, он для меня — учебник по практике верховой езды...
— Перед выездом на манеж волнуешься?
— Нисколечко!.. Втянулась уже за 20 лет, привыкла и к взлетам и пролетам. Даже перед Олимпиадой в Афинах ощущалось некое олимпийское спокойствие. Не скрою: перед очередным стартом внутри какой-то огонек горит. А когда все заканчивается и судьи выносят свой приговор, становлюсь похожей на проколотый воздушный шарик... И уже ни-че-го-шень-ки не хочется...
— Коль уж затронули тему Олимпиады-2004, интересно узнать: что она дала?
— Во-первых, престижно само участие в Играх четырехлетия. Если хотите, это был прорыв представителя белорусской школы верховой езды в элиту конного спорта. Перед поездкой в Афины в табели о рангах Международной федерации конного спорта я занимала 34-ю позицию в компании из четырехсот наездников мира. На медаль я не рассчитывала, но под знойным небом Греции в паре с Проблеском мы “наездили” высокую сумму баллов — 67,9. Затем была переездка “Большого приза”, куда допустили 25 из 50 сильнейших дуэтов планеты. В итоге я стала 24-й и, естественно, была рада такому результату.
— Этим летом на домашнем манеже в Ратомке твоему выступлению на этапе Кубка мира аплодировали тысячи болельщиков. Тебя тепло поздравил с победой и Президент Александр Лукашенко, специально приехавший в Ратомку.
— Да, я завоевала Кубок, все судьи как один отдали мне первое место. Соперничество с титулованными наездниками — чемпионом московской Олимпиады Юрием Ковшовым с Украины и победительницей многих международных турниров россиянкой Инессой Потураевой — было острым. У Проблеска были проблемы со здоровьем, но он не подкачал, не подвел меня.
— Очередным испытанием должен был стать чемпионат Европы в Германии...
— Должен был. Но нас ждало разочарование в немецком городке Хаген. Проблеск с трудом перенес дальнюю дорогу. Сказалась и июльская жара, и мой конь не смог как следует восстановиться. Захромал... На так называемой выводке ветеринары и судьи вынесли свой суровый вердикт: Проблеск прихрамывает, не допускается к соревнованиям!
— Не считаешь такое решение судей предвзятым?
— Не считаю. Обидно было до слез, но... Перед стартами в Германии я его берегла как могла. Старые болячки, однако, дали знать о себе.
— Проблеску уже 15 лет, по спортивным меркам он ветеран. Что дальше? Близится закат его карьеры?
— Жаль, но Проблеску скоро на “пенсию”. И хотя “коней на переправе не меняют”, мне придется выступать на других лошадях. Такова спортивная жизнь.
— Замена Проблеску есть?
— Конечно. Я уже выступала на Кубке мира в Ратомке в паре с молодыми лошадками Леди Беттиной и Рэдфордом. Им обоим по 8 лет. Полагаю, что их потенциал на порядок выше, нежели у Проблеска.
— Экзотические у лошадей имена. Кстати, кто их придумывает?
— Давать имена жеребятам — прерогатива зоотехников конных заводов. В имени лошади должны присутствовать начальные буквы имен ее матери и отца. Маму Проблеска звали Пероль, а отца Бэк. С конезавода лошадь приходит с “именным свидетельством”. Позднее, когда лошадь готовят к выступлению на соревнованиях республиканского уровня, на нее выписывают белорусский паспорт. Если турнир международный — паспорт международный.
— И что записывают в лошадином паспорте?
— Внешний вид лошади, ее приметы, возраст, имена родителей, масть, породу, год и место рождения, адрес владельца, где и когда она проходила курс лечения.
— Тяга к лошадям, говорят, передается по наследству. Твой сынишка по маминой дорожке идти не собирается?
— Когда ему задают вопрос: “Кем ты будешь?” — он отвечает: “Конником”. И в то же время я не раз слышала от Лешки: “Странную работу ты себе выбрала, мама: нет ни отпуска, ни выходных, ты все время пропадаешь то на конюшне, то в седле, то надолго уезжаешь на соревнования за границу...” Если сын пойдет по моей дорожке, возражать не буду. Но выбор Лешке делать еще рано — ему только восемь лет.
— Можно запрячь лошадь в карету, фаэтон, бричку или обычную телегу. Верхом на лошади можно сигануть через забор и даже речку переплыть... Но танцевать на лошади? Да еще под музыку Вивальди или Штрауса...
— Танцуем, как видите...
— Выходит, что искусство верховой езды сродни спортивным танцам?
— Так, да не совсем. Когда лошадь понукаешь изо дня в день, не даешь ей “проветрить мозги”, когда нет “передышки” ее мускулатуре, тогда и итог получается невразумительный. В работе с лошадью требуется кнут и пряник. Но лучше вкус пряника, а не кнута.
— Но мы-то заговорили о музыке...
— На самом деле лошадь под музыку не танцует. Это для зрителей некий оптический обман. Просто мы с тренером подбираем музыкальные ритмы под сложные танцевальные ритмы лошади...
— Судья-информатор объявляет: “Выступает мастер спорта международного класса Ирина Лис на коне Проблеск...” Из репродуктора доносится знакомая мелодия, и ты приглашаешь своего “четвероногого кавалера” на белый танец...
— Да, это действительно танец. Белый танец...
— Пофантазируем, Ирина, и предположим, что в телешоу типа “Кто хочет стать миллионером?” ты выигрываешь миллион...
— Долларов, что ли?
— Конечно... На что бы ты такую сумму потратила?
— Спасибо за вопрос! (Усмехается.) Не знаю, не знаю... Наверное, купила бы гектар земли и построила свой маленький центрик...
— Не понял: что значит центрик?
— Ну, конно-спортивный центр. Только частный...
— ...и еще прикупила пару-тройку лошадей ахалтекинской или ганноверской пород...
— Само собой. Иначе зачем тогда мне он нужен — конный центр без коней?..
— Подмечаю, что ты всю дорогу рассказываешь о лошадях с такой теплотой, словно речь идет о людях.
— Так они же “братья наши меньшие”.
— Да, кстати. Владимир Маяковский как-то заметил: “Все мы немного лошади...” Ты разделяешь точку зрения пролетарского поэта?
— А вы?
— Не уходи от ответа, Ирина...
— А я и не ухожу. Просто мой ответ будет почти по Маяковскому: да, каждый из нас чем-то похож на лошадь. Хотя, думается мне, не все мы столь красивы, как они, лошади...
P.S. Чистосердечные признания мастеров верховой езды в любви к лошадям еще недавно я воспринимал как нечто банальное. Теперь, после встреч и бесед с примой выездки, мастером спорта международного класса Ириной Лис, банально признаюсь: похоже, и я становлюсь истинным поклонником конного спорта в целом и верховой езды в частности.
