Баллада о четырех Ватутиных

На минное поле полководца не пустил старший брат

На войне происходили и чудеса. Люди встречались, влюблялись, находили верных друзей. И... родственников.

— Об этом человеке надо обязательно написать, — убеждал меня ветеран, принесший в редакцию фотографию, на которой изображен известный полководец.

На карточке стояла подпись: «12 февраля. 1943 год. Ватутин Николай Федорович. После Сталинградской битвы. В память родным».

— Эту фотографию генерал армии подарил моему родному брату, — говорил мне немолодой уже человек с хорошей выправкой и светлыми глазами. — У нас есть общие корни. Мы — Ватутины...

Так я познакомился с фронтовиком Георгием Ивановичем Ватутиным, родственником знаменитого полководца, имя которого связано с победами под Сталинградом, на Курской дуге, освобождением Украины.

«Генерал–молния» — так называли фронтовые корреспонденты Ватутина. Николай Федорович родился 16 декабря 1901 года в селе Чепухино Курской губернии. Весной 1920 года 18–летний Николай стал военным и прошел путь от простого солдата до генерала, командующего фронтом. В 1924 году окончил Киевскую высшую объединенную школу, стал командиром подразделения. Позже поступил в Академию имени Фрунзе в Москве, закончил Академию Генштаба. В 1938–м был назначен начальником штаба Киевского военного округа.

Настоящее боевое крещение Ватутин получил под Ленинградом в августе 1941 года, где проявил незаурядные способности полководца. После были Воронежский фронт, Сталинград...

Именно под Сталинградом с генералом встретился брат Георгия Ивановича — Михаил. Это произошло в декабре 1942 года. В то суровое время Ватутин ввел на линии фронта так называемые наблюдательные выносные посты, которые следили за передвижением своих и вражеских войск. Одним из таких постов командовал Михаил. Как–то в конце зимы 1942 года генерал проводил осмотр передовой. Узнав, что рядом есть однофамилец, захотел с ним познакомиться.

— Откуда родом, может, земляки? — спросил Николай Федорович у Михаила.

— Курская область, деревня Круглое, товарищ генерал!

— Так у меня там дед родился!..

— Оказалось, что у нашей семьи с генералом общие корни, — рассказывает Георгий Иванович. — В деревне Круглое были две семьи Ватутиных, прямо через дорогу жили два брата. Мужчины из одного дома, Дмитриевичи, еще в царские времена состояли на военной службе. В другом же доме, Никифоровичей, глава семьи традиционно занимал должность церковного старосты.

Генерал с удовольствием говорил с Михаилом несколько минут, после отправился осматривать войска, предварительно пообещав еще встретиться. Свое обещание сдержал, доказательство тому — фотография.

Кстати, старший брат «генерала–молнии» Афанасий также воевал под Сталинградом. Только был он не в высоких чинах, служил сапером — до войны получил тяжелую травму и стал инвалидом.

У братьев произошла удивительная встреча. Однажды генерал спешил на своей машине по делам. На пути у него оказалось недавно разминированное поле, ехать по которому было небезопасно. Перед водителем генерала возникла дилемма — или рискнуть и ехать напрямик, или сделать большой крюк. Генерал скомандовал ехать прямо. Но постовой у поля притормозил генеральскую машину. Шофер Ватутина вышел разобраться.

— Прямо ехать нельзя, опасно, — твердо сказал постовой.

— Ты понимаешь, кого остановил? В машине генерал едет! — возмутился шофер.

— По мне так хоть генералиссимус, не пущу, я за ваши жизни отвечаю.

В общем, генерала не пустили. Пришлось в объезд ехать. А спустя несколько часов выяснилось, что генерала остановил... его старший брат. Причем оба не узнали друг друга. Об этом даже в фронтовой газете писали: старший брат не пропустил младшего, командующего фронтом.

Успешная оборона Сталинграда стала одним из первых крупных успехов Красной Армии. Убедиться в победе русских приехала американская делегация. Ватутин провел заморских дипломатов по бывшей линии фронта, больше напоминавшей кашу из земли, покореженного металла и изуродованной человеческой плоти. На американцев эта демонстрация произвела неизгладимое впечатление.

В феврале 1943 года Ватутину присваивают звание генерала армии. В приказе N 95 Сталин подчеркнул, что враг потерпел поражение, но не повержен окончательно. На этот раз ареной величайшего столкновения должны стать Курская дуга и прилегающие к ней Орловский, Белгородский, Харьковский плацдармы. В этой битве Ватутину вновь противостоял генерал Манштейн.

— Я с ним встретился 8 июля 1943 года на Курской дуге, — вспоминает Георгий Иванович. — В то время служил сапером. Мы наводили мост на реке Псел в районе Прохоровки. Строили его одновременно шесть саперных батальонов. Нам бревна непрерывно поездом подвозили. То, что происходило тогда, осталось в памяти на всю жизнь. Лес разгружали тысячи людей под постоянным обстрелом немецкой авиации. Наши и вражеские самолеты взрывались на такой ничтожной высоте, что вспышки эти ослепляли. Река побагровела от крови наших и немецких солдат. Впереди по течению стоял остров, людских трупов скопилось там настолько много, что получилась запруда и вода начала подниматься. Пришлось эту страшную преграду из пушек расстреливать. Но мост мы все–таки построили.

Осмотреть стратегически важную переправу через Псел прибыло высокое командование — Конев, Рокоссовский, Жуков, Василевский и Ватутин. Кто–то сказал генералу, что среди солдат есть младший сержант — однофамилец.

— Прибежал ко мне подполковник и говорит: тебя вызывает командующий фронтом, — продолжает рассказ Георгий Иванович. — Я перепугался, конечно, немного себя в порядок привел — и в штаб. Ватутин спрашивает: а ты, однофамилец, откуда будешь? Я докладываю: так, мол, и так, Николай Федорович, вы уже с моим братом немного раньше встречались, под Сталинградом, выходит, родственники мы. Еще немного поговорили, а после он пошел посмотреть на место, где я обосновался. Кстати, окоп мой был прямо около нового моста. Мы даже гранаты подготовили — разложили их аккуратно рядком на бруствере. Генерал как увидел это, говорит: «Ты зря так гранаты положил, любой осколок попадет, детонируют все вместе, лучше «печурочки» в стенке окопа вырой и туда их прячь.

На прощание генерал назвал Георгия Ивановича младшим братиком и попросил держать ватутинскую марку.

Наступивший вскоре бой стал для сапера Георгия Ватутина последним в Великой Отечественной войне.

— Немцы все–таки прорвались к нашему мосту, — рассказывает Георгий Иванович. — На окоп вышло сразу несколько танков. Тогда погибли три моих солдата — двое бросились с гранатами под гусеницы, одного убило осколком от снаряда. И тут нас «накрыли» немецкие реактивные минометы. Я отчетливо помню: как в замедленной съемке в окоп падает мина, и меня взрывной волной подбрасывает высоко вверх, земля стремительно приближается... Дальше — темнота.

Георгий Иванович пришел в себя только через 3 месяца, в госпитале за Уралом. На теле — ни одного живого места. Как оказалось, спас его офицер, проходивший мимо окопа и заметивший обугленное, засыпанное землей тело, еще подававшее признаки жизни. До сих пор не находит слов благодарности ветеран врачу, которого он увидел, впервые открыв глаза после долгого небытия. Этот врач, провозившийся с ним 3 долгих месяца, убедившись, что надежды оправдались, заплакал. В госпитале Георгий Иванович пролежал еще 4 месяца.

Оборонительная операция под Курском создала все условия для перехода Красной Армии в контрнаступление. Войскам Ватутина предстояло освободить Харьков. Затем весь фронт нацеливался на Киев и Белоруссию. Киев был освобожден 6 ноября 1943 года. Вскоре 1–й Украинский фронт развернулся на огромном пространстве. Правое его крыло — в Западном Полесье, левое — у Корсунь–Шевченковского, за Днепром. Немцы потеряли убитыми сто тысяч человек. Войска «генерала–молнии» входили в район пограничных сражений 1941 года...

Ватутин достиг той вершины, на которую только может подняться полководец. Страна посылала ему слова признания, шли нескончаемым потоком письма с благодарностями от простых людей...

Судьба оберегала «генерала–молнию» от смерти на поле боя, но не смогла защитить от бандеровцев. 29 февраля 1944 года машина Ватутина в тылу нарвалась на группу украинских националистов, в перестрелке генерал был смертельно ранен. 15 апреля Николай Федорович Ватутин умер. Он не успел стать маршалом, не оставил мемуаров о войне, а звание Героя получил посмертно только в 1965 году.