Не научившись с детства танцевать, я с содроганием думаю о вынужденном участии в любого рода увеселительном мероприятии: снова придется подпирать стену, делая вид, что нет ничего важнее выкуренных сигарет (в остальное время вовсе не курю!). Но если бы такое безобразие, как неумение танцевать, было присуще прежнему шляхтичу, то можно представить себе, во что превратилась бы его жизнь: ни тебе романтической любви, ни связей, ни карьеры. Возможно, и большие деньги не спасли бы от общественного порицания. Танцевать надо было уметь. К примеру, владелец Дукоры. Леон Ошторп за организацию балов получил на многие годы звание минского губернского маршалка (руководителя дворянской корпорации губернии). Какие же балы проводились в Дукоре, что прямиком оттуда можно было на вершину карьерной лестницы двигаться? Давайте махнем в это древнее местечко. Дорога у нас, правда, неблизкая - в век девятнадцатый...Как власть и богатство к рукам прилипали
Усадьба входила в состав владений князей Сапег в XVI веке. Затем хозяйствовали Завиши, Огиньские. Последний из Огиньских - Михал Казимир (1730 - 1800) владел среди прочего и соседними Смиловичами (сегодня - Червенский район, родина всемирно известного художника Хаима Сутина). Михал Казимир Огиньский был воеводой виленским, гетманом Великого княжества Литовского, писал стихи, музыку и меценатствовал. Правда, полонез "Прощание с Родиной" принадлежит другому Огиньскому - Михалу Клеофасу. А наш герой известен другими делами. Получив от Екатерины II орден Андрея Первозванного, был в 1760-е годы одним из кандидатов российской императрицы на польский трон. В Дукоре и Смиловичах главная власть - экономическая, хозяйственная - принадлежала арендаторам: Станиславу Монюшко, деду известного польского композитора, и Франтишку Ошторпу, сыну шведского солдата армии Карла ХII (далекий северный король останавливался со своим войском неподалеку - в Игумене, нынешнем Червене).
Население тогда жило в местечках, селах (в городах - только 10 процентов). Земля в основном принадлежала владельцам. Для сравнения: на Минщине на 100 десятин крестьянских приходилось 165 владельческих. (А в центральной полосе России - на 100 крестьянских лишь 46 владельческих). П.Семенов в третьем томе "Живописной России" писал: "...Минская местность имеет, как и соседняя Литовская область, постоянные хлебные избытки даже и пищевых хлебов". А еще здесь делали бочки, кадки, ведра, выделывали кожи, овчины. Портняжили, изготавливали деревянные фонари. Резьбой на камне занимались, клей варили. Мебель, сундуки, оконные рамы производили. Были и кузнецы, и пчеловоды. Ошторпам же с их смекалкой природной со всего копеечка доставалась. Так состояние и собрали. Следом и имение, глазом не моргнув, у Огиньского выкупили. Точнее, выкупали Ошторп и Монюшко Дукору со Смиловичами. Уже потом, жребий бросив, разыграли, кому что достанется.
Получив полную экономическую свободу, Ошторпы приступили к строительству дворца, закладке парка. Леон, сын Франтишка, кроме своего маршалковского титула, получает еще и звание действительного статского советника, становится командором Мальтийского ордена...
"Мы лучше поспешим на бал"
У Ошторпов расцветало хозяйство - и расцветали балы.
Читаем в "Живописной России": "Ошторп был прекрасный человек, хлебосол, большой гастроном... В ...Дукоре у него был театр, картинная галерея, и здесь гости пировали целые недели..."
Представим, что двери ошторповского дворца открылись и для нас. Проходим по передней. Навстречу - сам Леон Ошторп, с поклонами берет под руку и проводит к столу. Сначала - закуски за фуршетным, говоря языком нынешним, столом. Разные водки, икра, хрен, сыры, сельдь маринованная, рыба копченая. Есть и угри. Их не надо возить с Нарочи - водятся в недалекой Волме. Как и в Свислочи, есть в той речке и сомы, и белуга, которая особенно любит чистую воду.
Полакомившись закусками, мужчины подставляют локти дамам, и чинная процессия под звуки полонеза (звучит музыка Михала Ельского - почти соседа Ошторпов, или дяди его - Кароля Ельского, или "Прощание с Родиной" Огиньского) движется к большому обеденному столу. Просидеть за ним придется никак не меньше часов четырех. Иначе не справиться с обилием блюд и закусок. Адам Мальдис, заглядывая во времена, близкие хозяйствованию Ошторпов в Дукоре, рассказывает о застолье так: "В торт сажали живых птиц, которые взлетали во время "вивата". На стол подавали целых диких кабанов (надо думать, уже убитых и приготовленных. - А.К.), наполненных изнутри колбасами, индюшками, куропатками, либо длинных щук, затушенных в голове, сваренных в середине и поджаренных в хвосте". Традиционной сенсацией застолья был "целый" каплун (петух, которого специально растили на мясо. А у нас, в Заславле, на племенной птицеводческой станции борются, чтобы поменьше петухов и побольше курочек из яиц "выпрыгивало". Нет бы "новым белорусам" "каплуна" предложить. - А.К.), засаженный в "бутлик" (для этого с каплуна снимали кожу, заталкивали ее в бутылку, наполняли через лейку молоком и яичными желтками, а потом все вместе варили в кипятке). Рыбу фаршировали свининой, свиней - индюшатиной, индеек - рыбой. Птицам ...искривляли ...ноги, крылья, головы, делали фигуры, на создания Божьи не похожие, и такие угощения считались самыми модными и вкусными..."
Пообедав, сразу к танцам приступить не просто. Можно сделать небольшую паузу и прогуляться по парку. Или рассмотреть как следует дворец. А также театр, который существовал в Дукоре с 1823 по 1846 годы. Можно заглянуть в библиотеку (несколько тысяч томов на русском, латинском, польском, французском языках). Бытует много версий о происхождении, характере названия местечка. Топонимисты считают, что Дукора - близкое слово к литовскому dukre (дочь князя). А местный дукорский учитель и драматург Василь Горбацевич считал, что название происходит от латинского слова decoro (украшаю).
...Мы вспоминали деда композитора арендатора Станислава Монюшко, с которым вместе начинал восхождение к помещичьей славе Франтишек Ошторп. А ведь не только композитором Станиславом славился род Монюшко, которые владели на Игуменщине многими поместьями. В Смиловичах хозяйствовал Казимир Монюшко (1795 - 1836), дядя композитора, доктор права, разбивший в усадьбе парк экзотических деревьев и кустов. Другой дядя композитора - Доминик (1788 - 1848) - владел Радковщиной. Свое поместье он разделил по количеству крестьянских семей, построил для каждого усадьбу на выделенном участке, где и пахотная земля была, и луг, и прочие угодья. Основал две школы. Отменил телесные наказания, ввел сельский суд... Но что интересно, все равно стал неугодным для крестьян, которые, получив первые блага, ждали продолжения. И после крестьянского бунта в 1842 году Монюшко убежал в Минск... Такие были у Ошторпа соседи.
Но вот уже оркестр зовет к танцам. Музыка - ранее незнакомая. Может быть, это новое произведение соседа Ошторпов с другой стороны, из Дудич, - Михала Ельского. Возможно, он привез в Дукору "Скрипические миниатюры"... Значит, на бал! Танцевать!..
Следы
былого
Что осталось в сегодняшней деревне Дукора от былой славы - дворцовой, салонно-музыкальной, историко-культурной? Осталось короткое стихотворение, язвительная эпиграмма польского поэта-юмориста Легатовича, написавшего после смерти Ошторпа-младшего приблизительно следующее: "...смерть Ошторпа в Дукоре произведет большую перемену: господа перестанут пить, а мужики начнут есть..." И мужики таки характер показали. В 1905 году Дукора стала центром революционной пропаганды среди крестьян местечка и окрестных деревень. А в белопольскую оккупацию здесь был создан партизанский отряд. Местный учитель Василий Горбацевич потом напишет об этом пьесу "Чырвоныя кветкi Беларусi".
От самого же дворца, взорванного во время последней войны партизанами, осталась въездная брама. Местные краеведы, люди, которых влечет к себе история, открыли счет в местном отделении одного из банков, пытаются собрать средства на ее восстановление, на то, чтобы запустить некогда украшавшие ее часы. Может быть, и случится так, что старые новые часы на Дукорской браме начнут отсчет нового времени.
