По набережной реки Свислочь в самом центре белорусской столицы прогуливался седо-власый мужчина. Практически каждый прохожий, встречающийся ему на пути, тут же оборачивался, впечатляясь элегантным внешним видом старика: “львиная грива”, берет, бархатная блуза с бантом и обязательно трость. Мужчина прогуливался не спеша, иногда встречал своих знакомых, с которыми подолгу, почти пропевая глубокозвучащие слова, беседовал.
Первый учитель — Шагал
Еврейский мальчик Заир учился в Витебском художественно-практическом институте живописи у Марка Шагала. После отъезда Шагала в Париж талант Азгура рассмотрел второй главный его учитель — Михаил Аркадьевич Керзин. Он вызывал уважение, так как окончил скульптурный факультет Петербургской академии художеств да еще успел и за границей постажироваться. Первым делом Керзин переименовал институт в художественный техникум, отчислил всех студентов, предложив им заново сдать экзамены по основным дисциплинам: композиции, рисунку, живописи и лепке. Так набралась группа студентов, многие из которых впоследствии станут известными далеко за пределами своей Родины: Азгур, Бембель, Глебов, Орлов, Селиханов...
С именем Азгура связано множество легенд. Говорят, что в юности молодой человек не боялся ничего, даже Бога, и что однажды притащил в мастерскую училища гроб, набил его опилками и спал в нем назло Всевышнему. Сам Азгур любил рассказывать, как готов был искать талантливого педагога по всему миру. Он учился в Санкт-Петербурге, собирался в Киев и даже хотел перебраться в Тифлис, где преподавал знаменитый Николадзе, ученик самого Родена. Но вернулся в Минск, где тут же нашел свое окружение, своих поклонников и свою работу.
Не модели, а друзья
— Сколько я помню дедушку, — вспоминает внучка Азгура Маргарита, — он уходил в мастерскую в восемь часов утра и возвращался оттуда в восемь вечера. Все его, конечно, ждали, ведь это был настоящий глава семьи, авторитетный хозяин. Например, я постоянно обсуждала с ним какие-то свои проблемы, а он меня никогда не учил, но всегда давал очень мудрые советы. И я до сих пор думаю, как поступил бы дедушка в моем случае, что бы он мне посоветовал... Со своей женой Галиной Гавриловной они прожили долгую и интересную жизнь. Супруги постоянно советовались, да и жена стала его вечным тылом. Дом всегда был полон самых известных гостей — Колас, Купала, Чорный, Бядуля, Кулешов... Всех их дедушка лепил. Правда, никогда не называл своих героев моделями. Это были его настоящие друзья, которых он по-настоящему чувствовал, и вот именно это ощущение внутреннего мира человека, его героя, есть в каждой работе.
До сегодняшнего дня Азгур поражает скульпторов своей трудоспособностью. Мастер считал, что некрасивых людей не бывает. В каждом человеке есть та самая, присущая только ему одному особенность, которую и должен заметить настоящий скульптор.
— Он по три раза снимал формы, — рассказывает ученик Азгура Владимир Жбанов. — Если что-то ему не нравится — снова перелепливает и снова снимает. Затем сами формы доводит до совершенства наждачной бумагой. После чего начинается процесс литья, во время и после которого у него вновь все должно было быть идеальным. Как работа ювелира. Не каждый мастер может похвастаться этим сегодня.
Китайцы аплодировали стоя
Герои Азгура — самые разнообразные. Проще назвать имена тех богатых и знаменитых, кто народному художнику не позировал. Вожди, государственные деятели, известные актеры, писатели, герои войны... Практически каждого из них он знал лично. Например, во время сеансов с народным поэтом Беларуси Якубом Коласом классик литературы постоянно шутил, веселил Азгура анекдотами и постоянно читал ему свои любимые главы из поэмы “Новая земля”. А известный герой дед Талаш хотел, чтобы скульптор запечатлел его для истории обязательно на коне и с шашкой.
Отдельная тема — политики. За скульптуру Мао Цзэдуна Заиру Исааковичу стоя аплодировала вся китайская делегация. В мастерской Азгура до сих пор стоят десятки памятников Ленину, и у каждого из них разное выражение лица.
— Ленин у Азгура, — продолжает Владимир Жбанов, — мыслитель. Этот Ленин именно “егошный”, если можно так сказать. И здесь проявляется особенность Заира Исааковича — он брал на себя мужество вершить портретами характеры, а это дорогого стоит.
А Сталину понравилось
Существует легенда, что с натуры Азгур лепил даже Сталина. Говорят, после очередной скульптуры “отца народов” эскиз послали на согласование в Кремль. Но один из помощников вождя, посмотрев работу, написал резолюцию: “Слишком тронно”. Неизвестно, какой была бы судьба скульптуры, если бы эскиз случайно не увидел сам Сталин. Работа так ему понравилась, что уже через некоторое время Азгуру передали просьбу вождя — сделать еще одну. Для этого народного скульптора пригласили в Москву на одно из заседаний, которое вел Иосиф Виссарионович. Охрана разрешила скульптору пронести специальные инструменты, пластилин, сесть в углу зала и лепить. Это был первый и единственный “кремлевский сеанс”.
— Когда я еще девочкой заходила к дедушке в мастерскую, особенно вечером, всегда боялась, — вспоминает внучка Маргарита Азгур. — Говорила дедушке, что его Сталин — как живой. У него все живые. Возьмите певицу народную артистку СССР Ларису Александровскую. Ведь слепить красоту очень сложно, а у него — просто богиня.
Шедевр за час
С учениками Азгур всегда вел себя очень сдержанно и дипломатично. Кстати, именно в скульпторской среде ходила и самая известная шутка, связанная с народным художником СССР. Говорят, она принадлежит кому-то из коллег Азгура. Мол, нужно узнать, когда мастер начинает работать над очередным образом, залезть тайком в комнату, снять формы с готовой пластилиновой модели, и тогда увидим, какой шедевр можно создать всего за один час.
— Это был очень мудрый учитель, а учиться у него считалось привилегией, — замечает скульптор Сергей Бондаренко. — Он никогда не говорил на повышенных тонах, не раздражался. В общении всегда выбирал такую форму, чтобы никого не унизить, не оскорбить.
— Подходит ко мне во время работы, смотрит на мою скульптуру и говорит, что ухо не так слеплено, — вспоминает Владимир Жбанов. — Я думаю: как же его можно по-другому слепить? А он тут же своими пальцами в воздухе показал, как оно должно выглядеть. В этом и есть высший пилотаж. Он никогда за тебя не лепил — он всегда объяснял, и все тут же становилось понятно.
...Даже в глубокой старости Азгур если и не мог работать, все равно приходил в свою мастерскую. Долго сидел, смотрел на свои работы, что-то вспоминал. О чем думал в тот момент народный художник СССР — неизвестно. Возможно, о своих героях, а возможно — об эпохе, зеркалом которой он остался навсегда.
vaitkun@ng.by
