Телефонная трель прозвучала в седьмом часу утра. Первый секретарь райкома партии Георгий Паньков просил срочно явиться. «Вы не слышали, что в Чернобыле произошло? – спросил он, как только дверь кабинета закрылась. От волнения его лицо покраснело. – Из УВД никаких указаний не поступало?» Начальник Брагинского РОВД Владимир Гриб доложил, что все в штатном режиме. Утром 26 апреля 1986-го он еще ничего не знал. «Да что они, спят все?! На АЭС был взрыв. Сильнейший пожар. Люди гибнут. Уточняй по своим каналам ситуацию и сразу же докладывай мне».
О том, что происходило дальше, как работала брагинская милиция в тот тяжелый для всей страны год, нам рассказал подполковник милиции в отставке Владимир Ефремович Гриб:
— Не мешкая, я бросился в райотдел. Открыл сейф, достал папку с грифом «секретно». Нашел план действий личного состава на случай чрезвычайных обстоятельств на ЧАЭС… Телефоны продолжали молчать. Молчало радио, молчало телевидение.
Срочные указания из областного управления внутренних дел поступили лишь назавтра: «Немедленно установите пост наблюдения за радиационным фоном». Так получилось, что дозиметры мы получили за несколько дней до случившегося. Планировали провести обучающие семинары по работе с ними. Не успели. Мало того, когда вскрыли новенький радиометрический прибор ДП-5, то оказалось, что аппаратура не укомплектована блоком питания. Потратили время на его поиски.
Первые измерения сюрпризов не принесли. Во дворе райотдела показания были в пределах нормы. А перед обедом прошел небольшой дождь. Снова вышли проверить фон. И оторопели. Всего за несколько часов он возрос в десятки раз. Тут же связался с УВД. Сразу никто не поверил. Пришлось делать замеры снова и снова. Ситуация докладывалась руководству каждый час.
А 28 апреля поступило указание выставить пост в городском поселке Комарин, поближе к атомной станции. Но там фон оказался нормальным, и его перенесли в Гдень. К слову, деревни Гдень и Крюки Брагинского района были очень близко расположены к чернобыльской станции. Крюки окнами через реку Припять смотрели прямо на «трубу». В ясную погоду весь город атомщиков был виден как на ладони. Даже беды в приграничье совпадали: весной в период паводка заливало обоих соседей.
Тем временем информационный вакуум заполняло «кухонное радио». Но внешне все было спокойно: работали предприятия, учреждения, школы. По-обычному прошли и первомайские праздники: с демонстрацией, маевками и сопутствующими атрибутами. На стадионе состоялся товарищеский матч по футболу между командами Хойник и Брагина. С этой датой совпала и Пасха. Люди отдыхали…
Прямые команды по эвакуации населения поступили 2 мая. Сотрудники райотдела (42 человека) трудились предельно собранно и дисциплинированно. Вскоре такой уклад стал восприниматься как обычный. Рабочий день начинался в шесть утра, заканчивался около полуночи. Это потом штат увеличили до 80 человек и стали прибывать сводные отряды. Сегодня даже сложно вспомнить всю работу, которую приходилось выполнять брагинским стражам правопорядка в тот год. Но на трудности никто не роптал. Понимали: это необходимо.
Первоначально людей эвакуировали из десятикилометровой зоны, потом радиус расширили до 30 км. Радиационный мониторинг давал немногое. Ситуация постоянно менялась. Доходило до того, что людей вывозили за пределы тридцатикилометрового периметра, а на новом месте фонило еще сильнее. Деревню Гдень дважды выселяли и столько же раз заселяли обратно.
В районе обострилась проблема управления транспортными средствами людьми в нетрезвом состоянии. В неделю задерживали до 40 человек. Правда, за все время в этой транспортной кутерьме не было совершено ни одного ДТП. Как, кстати, и преступлений. Вначале пьяных водителей штрафовали. Не помогло. Ситуация стабилизировалась, когда стали лишать прав.
Свою лепту вносили медики, которые рекомендовали в качестве эффективного профилактического средства против радиации алкоголь. В аптеке на видном месте висел список медпрепаратов и продуктов, которые препятствуют проникновению радиации. Среди прочих значилось и спиртное.
В отселенных деревнях оставались люди, в основном пожилые, которые ни в какую не хотели покидать родные места. На автобусах вместе с представителями сельсоветов и колхозов приходилось их чуть ли не силой вывозить. Некоторые окольными путями все равно возвращались домой.
Естественно, что после спешной эвакуации на подворьях оставалось имущество. Удивительно, но тогда в отселенных деревнях практически не крали. Иногда, правда, когда кто-то возвращался в свои дома жить, в поисках провизии мог заглянуть в соседский погреб.
Зато столкнулись с другой проблемой. Попадались умники, которые заявляли о пропаже несуществующего имущества. Например, заявляли, что со стены пропал дорогостоящий ковер. На стене нет ни одного гвоздика, на чем он мог бы висеть. Многие рассчитывали на то, что впоследствии им выплатят стоимость «пропаж». Приходилось подключать соседей для установления фактов наличия или отсутствия той или иной вещи, тратить много усилий на то, чтобы доказать несостоятельность подобных заявлений.
Уже в июне по всей 30-километровой зоне были организованы контрольно-пропускные пункты, возводились ограждения по периметру десятикилометровой зоны.
---------------------------------
Наша справка
*В ликвидации аварии на ЧАЭС и ее последствий приняли участие около 15 тысяч сотрудников органов внутренних дел.
*Повышенные дозы радиации получили более двух тысяч сотрудников органов внутренних дел. Часть из них стали инвалидами, многие ушли из жизни. В их числе командиры первых сводных отрядов В.Ищенко, В.Третьяк, И.Матюнин, офицеры милиции В.Попов, В.Сибирский, И.Курбацкий, В.Малетько, В.Зезюлин и другие.
*Разведывательные мероприятия, проведенные сразу после взрыва сотрудниками УВД Гомельского облисполкома и территориальных органов внутренних дел (в первую очередь Брагинского, Хойникского и Наровлянского РОВД), позволили составить с довольно высокой степенью точности первую карту пораженных радиацией территорий области.
*Сегодня продолжают нести милицейскую службу чуть более тысячи ликвидаторов, около шести тысяч находятся на заслуженном отдыхе.
