Из всех конкурсов музыкальной программы «Призрак оперы» (ОНТ) ее ведущему Антону Макарскому ближе всего «Мюзикл». Прославил Антона мюзикл «Нотр-Дам де Пари», а 12 лет назад на мюзикле «Метро» он встретил будущую жену Викторию.
–Вы вместе уже 12 лет. Скажите, вам «трудно быть рядом каждое утро», как поет группа «ЧАЙФ»?
Антон: Нам трудно, когда мы не рядом.
Виктория: Я сейчас вам расскажу то, что еще никому не рассказывала. Потому что наболело. Потому что через два дня снова улетать. У меня есть вторая жизнь в Америке. С одной стороны, у нас с Антоном в Москве все безумно хорошо: очень много съемок, концертов. С другой стороны, в Лос-Анджелесе мне говорят: «Оставайся в США, мировую карьеру сделаешь!» На студии Ocean Way Recording, где работали и Майкл Джексон, и Элтон Джон, и все-все-все, я записываю сейчас альбом. В нем звучит популярная электронная музыка, я пою и поп, и рок – все стили, на которые способна. Продюсеры уверяют: мой проект будет слушать весь мир! И не понимают, зачем я все время куда-то улетаю из Штатов. Говорю им: «У меня муж в России, я без него не могу! Он очень хороший актер, безумно много снимается». Они: «Привози его сюда, ему тут вообще не надо будет работать!» – в том смысле, что я обеспечу обоих. Но Антону в Америке категорически не нравится. И, видимо, мне придется ему уступить, я ведь женщина…
Антон: Да, может, и не придется! Хорошо, что в США нашлись люди с другим отношением к музыке, нежели здесь. Пусть их профессионализм и талант моей жены совпадут, и, если получится достойный продукт, я буду просто счастлив. Но никакого выбора – муж и Россия или карьера и Америка – перед Викой никогда не стояло и стоять не будет. Здесь все однозначно: либо заинтересованные люди идут на компромисс и соглашаются с тем, что Вика живет в России, либо мы будем искать другие варианты.
– Значит, Вика будет раскрывать талант в наиболее подходящих для этого условиях, а вы навещать ее там. Вот сколько раз вы уже летали к ней в Америку?
Антон: Один.
Виктория: В Майами ему не понравилось, в Орландо не понравилось – ему там нигде не нравится!
В Америку я полетела сначала одна. А когда продюсеры предложили: «Оставайся, купим твой альбом еще до записи», привезла в Америку Антона. Надеялась перетянуть его туда хотя бы на год, пока записывается альбом. Сразу повезла его во Флориду, один из самых красивых штатов… Сидит Антон на яхте, ноет: «Я в деревню хочу…» Ему – розовое шампанское, устрицы, а он: «Грибочков бы, самогоночки…»
Антон: Вот вроде бы 12 лет мы уже вместе, вроде бы знает меня досконально. Убеждалась уже не раз, что я не люблю все эти пальмы и роскошные отели! И каждый раз одинаково оправдывается: «Я просто подумала…» Или привезет мне какую-нибудь штуковину эдакую. Я говорю: «Ну и зачем мне это?!»
– Какую такую штуковину?
Антон: Не знаю, одежду какую-нибудь. Говорю: «Вик, ты же понимаешь, я это никогда в жизни не надену». А она опять: «А я просто подумала, раз она такая красивая…»
– Вик, а от каких вещей Антон отказывался?
Виктория: От замечательных! Roberto Cavalli, Dolce & Gabbana… Я Антону привожу всегда очень дорогие джинсы, футболки, куртки…
Антон: …и мы их дарим друзьям…
Виктория: …и все наши музыканты одеваются очень хорошо, а Макарский очень плохо. (Смеются.) Он по пять лет ходит в какой-то непонятной маечке, которую выбирает по принципу, известному только ему самому.
– Антон, так огласите же ваши футболочные принципы!
Антон: Мне нужно, чтобы было удобно. Футболка не должна мяться и не должна быть в обтяжку, чтобы я не чувствовал себя, будто сижу голый. И желательно, чтобы была черного цвета и с широким воротом. Тогда на съемках я смогу снимать и надевать ее, не пачкая гримом. И еще она должна долго протянуть, потому что я, полюбив вещи, донашиваю их до дыр. Это семейное: у меня дедушка такой, бабушка даже рвала его латаные-перелатаные штаны и рубашки. И дядька, и двоюродный дедушка точно такие же. Сейчас, например, я ношу кожаную куртку, за которую Вика меня только в этом году ругать перестала. Поняла, что бесполезно.
Виктория: Чтобы вы оценили масштаб явления, я должна рассказать про тапочки. У него есть тапочки, которые он сносил до дыр. Они как носки, только с подошвой, их выпускает то ли немецкая, то ли английская фирма. Чтобы Антону их заменить, я купила точно такие же новые. Они до сих пор лежат ни разу не надеванные!
Антон: Ну, у меня есть еще те, с дырками…
Виктория: Знаете, мне это внушает такой оптимизм! Он же ко мне привык еще больше, чем к тапочкам, и, когда я буду старенькая, с дырочками, он меня все равно на новую не променяет.
Антон: Буду говорить: «Зачем мне молодая жена? Еще эта послужит».
– Да, Антон, вы дарите Вике бриллианты?
Антон: Нет. Никогда в жизни не дарил. Они ее не радуют.
Виктория: Хотя как-то он попал под власть стереотипа и стал копить мне на бриллианты.
Антон: Ничего подобного, ты просто не поняла юмора. Вика везде ходила и говорила: «А мне Антон бриллианты не дарит». Я ныкал, ныкал деньги (это тоже семейная черта – делать нычки), а когда нычка стала уже какой-то неприлично большой, просто сказал: «Вик, ты говорила всегда, что я тебе не покупаю бриллианты, – так можешь купить себе бриллиантище». Но она решила, что лучше купит землю под наш будущий дом. А бриллиант – это глупость какая-то бесполезная. Что с ним делать? Он невкусный. Разве что стекло им резать…
– Что же дарите тогда?
Антон: Вот четыре года назад на 8 Марта подарил красный «хаммер», который стал звездой криминальных хроник: у нас его угнали, а через несколько дней счастливо нашли. Вроде крупнее этого подарка пока ничего не было. Я вообще очень тугой на придумывание сюрпризов, поэтому мы друг другу подарки делаем, когда куда-то вместе едем. Загорелись глаза при виде какой-то вещи – значит, она нужна. Лично у меня глаза горят, когда вижу спортивные снаряды и тренажеры.
Виктория: А как-то в Америке Антон заметил в магазине ужасную куртку.
Антон: Она была похожа на мою старую.
Виктория: Она была дешевая-дешевая! Из нее торчали нитки, у нее были кривые швы, она была из дерматина.
Антон: Она была как у летчика!
Виктория: И он как ребенок вцепился в эту куртку.
Антон: А она мне ее не купила…
– Так и запишем. Пожалела для мужа $8.
Виктория: Не восемь, а где-то восемьдесят стоил этот кошмар. У нее швы расходились…
– Антон, а бывали случаи, когда у Виктории загорелись глаза, а вы сказали: «Нет»?
Антон: Конечно. Она же без меня очень много покупает – и чаще всего вещи, которые ей не идут. У нее есть младшая сестра Моника. И Вика регулярно покупает то, что идеально подходит Моничке, но совершенно не подходит ей самой. Какие-то рюшечки, кружавчики, гламурные штучки а-ля Мэрилин Монро. А Вика другая! Стоит и хвастается обновкой, которая с ее обликом не сочетается вообще!
– А вы что тогда делаете?
Антон: Я говорю: «Ты что, издеваешься? Это платье больше никогда не наденешь».
Виктория: До встречи с Антоном мне было совершенно все равно, что обо мне думают мужчины. Я никогда в жизни не пыталась завлечь их, обольстить. А в Антона влюбилась – и мне первый раз в жизни дико захотелось нравиться. Я стала покупать какие-то пеньюары, чулочки в сеточку, красное кружевное белье. А Антон смотрел на эти соблазнительные наряды с чувством глубочайшего недоумения.
– Мне кажется, вы оба столько раз друг друга за эти годы вытаскивали! И выживать помогали… Взять хотя бы прошлый январь, когда Антону срочно понадобилась сложнейшая операция по замене тазобедренного сустава (у актера оказался запущенный артроз после травмы, которую он получил, снимаясь в фильме «Возвращение мушкетеров, или Сокровища кардинала Мазарини». – Прим. «ЗН»).
Виктория: Я увидела Антона после операции абсолютно белого и всего в трубках – и так вцепилась в него, что меня можно было от него только отпилить. Больше двух недель оставалась с ним, даже воздухом за все это время подышать не вышла. У него не приживался протез. У Антона долго была очень высокая температура и запредельно низкое давление. Он потел так, что надо было его переодевать каждые двадцать минут. Я почти не спала, а медсестры, которым я очень облегчила жизнь, со слезами на глазах приносили мне кофе.
– Значит из Вики хорошая сиделка получилась?
Антон: Слишком хорошая – а потому ужасная! Мне прицепили на палец датчик, который следит за давлением и с частотой пульса говорит «пип-пип-пип». Естественно, когда я засыпал, пульс замедлялся. И тогда Вика подрывалась меня тормошить, бежала к врачам с воплем: «Он сейчас умрет! Помогите!»
Виктория: Мне казалось, что у него сейчас остановится сердце.
Антон: В итоге я попросил снять с меня аппарат. Сказал, что с сердцем у меня все в порядке, а жена мне из-за этого прибора спать не дает.
Виктория: Антон мне говорил: «Что ты убиваешься? Ну в крайнем случае ногу отрежут. Все равно я буду сильным и деятельным». Ой, сейчас как вспомню… Я боялась отойти даже на минуту.
Антон: В нашей семье всегда было наивысшим удовольствием доставлять друг другу радость. Я помню, как сделал это открытие в детстве. Готовит бабушка утку, и я, зная, что мама любит крылышко, оставляю его ей. И Вика точно такая же. Мне-то угадывания собственных желаний совершенно не интересны. Хочется сказать: «Ребята, наплюйте, не думайте обо мне, дайте я сам что-нибудь для вас хорошее сделаю». А если лежу беспомощный, то лучшая забота – оставить меня в покое, делая какие-то минимально необходимые вещи: трубку поправить, еще что-то…
Виктория: Ну хватит, разве ты смог бы тогда без меня?
Антон: Не хочу тебя обижать, любимая, но я бы смог… Я же мужчина.
Виктория: Но ведь со мной тебе было лучше?
Антон: Ну что ты глупости спрашиваешь?!
Елена ФОМИНА, ООО «Теленеделя», Москва (специально для «ЗН»), Фото Арсена МЕМЕТОВА
