130 лет КаренинойВы никогда не задумывались, что, если литературный герой создан талантливо, он приобретает столько общего с реальной личностью, что имеет право и на свои праздники? Например, день рождения.
Странно: литературные герои бессмертны, но даты рождения у всех есть. Недавно шумно отмечали юбилей Дон Кихота Ламанчского и несколько менее шумно — юбилей Муму.
...По цирковой арене едет игрушечный паровозик. Белая пушистая собачка в кокетливой шляпке и пышном платьице обгоняет его и ложится на рельсы. Клоун–дрессировщик вскрикивает с притворным ужасом:
— Каренина!
Литературный сюжет в цирке — это уже предел узнаваемости. «Вываренный» в массовом сознании до «голой кости», он выглядит именно так: дама бросается под поезд от несчастной любви.
Доступно для любого контекста: стебный мультфильм, упаковка косметики или коробка шоколадных конфет, балет, опера, попсовая песенка («Вот и все, прощай, светлых дней не будет больше...»), комикс, «ник» в интернетовском чате...
Свежий анекдот из сети: «Ганна Карэнiна ў маладосцi вельмi баялася, што яе нiхто не возьме замуж.
— Не плакай, Ганна, — суцяшала яе мацi, — твой цягнiк прыйдзе».
Недавно читала роман из разряда «проза двадцатилетних». Главная героиня — Анна Каренина, жительница современной коммуналки. Ездит в инвалидной коляске, потому как ноги — угадайте–ка? — в молодости отрезало поездом.
Впрочем, «бросание от любви под поезд» можно найти в любой газетной криминальной хронике... И до написания «Анны Карениной» такие случаи были — Толстой любил использовать готовую фактуру. Но тем он и гений, что вокруг «сюжета–скелета» — столько психологических нюансов, философских размышлений, противоречивых выводов, что о романе до сих пор спорят. Ведь до сих пор нет однозначного ответа хотя бы на такой вопрос: как относился сам Толстой к своей героине? Положительная она, в конце концов, или отрицательная? Жертва или хищник?
У Янки Брыля есть любопытная миниатюра. Собственно говоря, почему Анна Каренина погибла? Ведь в светском ее окружении адюльтер — дело обычное. Мужьям изменяют, мужья изменяют... Янка Брыль делает вывод: Каренина относилась к тем исключительным натурам, «нравственным ориентирам» общества, которым это не позволено. Другим — позволено, а им — нет. Все равно как учительнице прийти на урок в полосатых колготках и полукедах в черно–белую клеточку, в которых половина класса школьный срок отсиживает.
Сергей Довлатов как–то написал: «Самое большое несчастье моей жизни — гибель Анны Карениной».
Наталья Воронцова–Юрьева, в прошлом году разместившая в сетевом «Живом журнале» объемный текст под названием «Анна Каренина. Не божья тварь», комментирует: «Такой пошлой фразы от Довлатова я не ожидала. Ну да, допился человек чуть ли не до цирроза печени, а вот нет у него других несчастий в жизни, кроме как гибель Карениной!..»
Исследование Воронцовой–Юрьевой спровоцировало бурную дискуссию. Ну не любит госпожа В.–Ю. Каренину... Считает, что этот образ истолковывается лживо. Типа в этом отрывке из учебника: «Анна Каренина — один из обаятельнейших женских образов русской литературы. Ее ясный ум, чистое сердце, доброта и правдивость притягивают к ней симпатии лучших людей в романе». И лгал, оказывается, Набоков, считавший, что Анна — «очень добрая, глубоко порядочная женщина», «обожает своего маленького сына, уважает мужа». Сама Воронцова–Юрьева убеждена: «В сущности, эта красивая женщина — подчеркну: сногсшибательно красивая женщина — всего лишь обычный манипулятор. Подлый, разумеется, как и все манипуляторы, и опасный — если верить его вранью [...] это роман о женщине–манипуляторе, о ее жизни и смерти, триумфе и падении, а также о двух ее жертвах, муже и любовнике, которых она — сначала в силу своих личностных порочных наклонностей, а потом и находясь под постоянным разрушительным воздействием страшного наркотика (Анна была законченной морфинисткой), — старательно увлекала за собой в свою гибельную воронку».
Вот так. Наркоманка, манипуляторша, бездельница.
А то, что, сидя в имении Вронского, неплохую прозу для детей пишет, — как–то за скобками.
Виктор Шкловский объяснял поступки Анны действием природного инстинкта: с Карениным — какое там удовлетворение? Анна, наверное, и не подозревала, каково оно бывает. А после интима с Вронским у нее вырывается сравнение — это словно дали голодному хлеб.
Не нужно пренебрегать инстинктами. Это еще дедушка Фрейд доказал.
Где истина?
Вероятно, в истинном таланте Толстого, знавшего, что жизнь нельзя разделить на черное и белое. Что нет людей безгрешных. И что всякий грех будет наказан. Вряд ли правы те, кто делает из Анны чуть ли не святую и «жертву царского режима». Толстой отнюдь не оправдывает свою героиню. Полноте — он же был в христианских поисках. Флобер тоже выписывал портрет мадам Бовари не в качестве примера для молодежи. Есть в Анне и зло, и жестокость... Просто это образ, прекрасный в своей жизненности. Значительный. Ну вот вам захотелось бы назвать новые духи «Кити Щербацкая»? А ведь это подлинно положительная героиня, просто прозрачная акварелька, а не женщина. Но — нет аромата и плоти! А вот полноватая дама с изящными, но «энергическими» белыми маленькими руками и блестящими серыми глазами представима каждому.
Достоевский тоже размышлял об образе Карениной: «...в конце романа, в мрачной и страшной картине падения человеческого духа, прослеженного шаг за шагом, в изображении того неотразимого состояния, когда зло, овладев существом человека, связывает каждое движение его, парализирует всякую силу сопротивления, всякую мысль, всякую охоту борьбы с мраком, падающим на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душой вместо света, — в этой картине столько назидания для судьи человеческого, для держащего меру и вес, что, конечно, он воскликнет, в страхе и недоумении: «Нет, не всегда мне отмщение и не всегда аз воздам...»
Именно эту сцену Воронцова–Юрьева объясняет весьма правдоподобно наркотической ломкой героини.
В белорусской литературе ближе всего к сюжету «Анны Карениной» рассказ Михася Зарецкого «Кветка пажоўклая». Сходство на поверхности: главная героиня, Марина Гарнова, бросается под поезд, ее возлюбленный, Буланович, тяготится ее депрессией. Для депрессии Марины есть причины — во время революционных событий она, чекистка, отправила на расстрел брата–белогвардейца. Семья прокляла, в революционное общество не вписалась... Сопоставьте фамилии Вронский — Буланович: «вороной» — «буланый». Каренина в начале книги, увидев задавленного поездом сторожа, говорит: «Плохая примета». Словно предчувствует, как умрет. (Вполне в духе Толстого, верившего во всякие приметы и предчувствия.) Так же и Гарнова в начале рассказа, прогуливаясь с любимым возле железной дороги, объявляет ему, что «памрэ на чыгунцы».
Последняя записка Гарновой: «Згубiла сваё месца ў жыццi. Дык нашто жыць?»
Наверное, то же могла бы написать и Анна Каренина.
Не знаю, правильно ли, что с Анной Карениной мы знакомимся в школе. Что мы тогда можем понять? Обижаемся, как Кити Щербацкая: чувствуем, что Анна заставляет нас себя любить, а делает гадости.
Полюбить же Анну — во всей ее противоречивости — мы в состоянии гораздо, гораздо позже.
С днем рождения, Анна!
