Анатомия слова
30.05.2012
Или вот, к примеру, также: сегодня есть немало людей, считающих, что если у тебя недостойный автомобиль, если живешь не в собственном загородном доме, а в маленькой квартирке, то и сам ты — человек недостойный, иметь дело с тобой «настоящие парни» не будут. Нечто подобное происходит, когда критик, наугад раскрывая книгу и по первым словам, особо не утруждая себя заботой в подборе эвфемизмов, выносит свой суровый и беспощадный вердикт автору: если в раскрытом томике стихов попадаются слабые стихи, значит, книгу — в печку, а поэта — на сечку. Да, если ты гурман и какое–то блюдо тебе не по вкусу, себя не переубедишь и есть его не станешь. Но это вовсе не значит, что это блюдо также несъедобно и для других. Это что, начинающему автору, у которого слабых и плохих стихов больше, чем хороших, уж и заявлять миру о себе нельзя?
А вот что писал когда–то Л.Н.Толстой:
«Сейчас думал про критиков. Дело критика — толковать творения больших писателей, главное — выделить из большого количества написанной всеми нами дребедени — лучшее. И вместо этого, что ж они делают? Вымучат из себя, а то большей частью из плохого, но популярного писателя, выудят плоскую мыслишку и начинают на эту мыслишку, коверкая, извращая писателей, нанизывать их мысли. Так что под их руками большие писатели делаются маленькими, глубокие — мелкими и мудрые — глупыми. Это называется критика. И отчасти это отвечает требованиям массы — ограниченной массы — она рада, что хоть чем–нибудь, хоть глупостью, пришпилен большой писатель и заметен, но это не есть критика...».
Как видим, уже в то время проблемы критики как жанра литературной деятельности существовали. А сегодня вполне уместно говорить, к сожалению, о кризисе критики: нет значительных имен, которые были бы у всех на слуху, нет значительных работ в этой области — настольных книг для писателя. Время Белинского с его концепцией критического реализма, когда произведение рассматривалось и истолковывалось в единстве его художественного целого, кануло в Лету. Туда же канула с распадом СССР и критика как идеологическое средство и мощный механизм влияния на сознание трудовых масс, когда мнение партийного лидера являлось непререкаемой истиной для всех, когда под лавиной невыносимой критики замечательные творцы вынуждены были искать спасение для себя и своего творчества за границей.
Да, теперь — другое время: мировоззрение этих самых широких масс в основном стало формироваться под влиянием телевидения и интернета. И сегодня не большой, а малой критикой, не профессионально, а просто по желанию или по заказу, заняться может каждый. С уверенностью можно сказать, что тот, чье критическое слово было бы действительно веским, тот, кто по–отцовски, или по–матерински смог бы пожурить, наставить и приободрить, в малую критику втянуть себя не даст. Ему некогда распыляться на веб–суету. Ибо большинство, так сказать, «борцов за чистоту изящной словесности», любителей публичных баталий либо озабочены слабым звоном монет в собственном кармане, а потому и пишут что попало тем, кто может хоть что–то за это заплатить, либо стремятся любыми способами возвысить звучание в чужих устах имени своего. Вот и получается, что воспринимать львиную долю критики надо так же — с львиной долей спокойствия, ибо критика и лжекритика, как пена и мусор, всегда будут там, где бурно бушуют и бьются о наши сердца литературные волны. Тем же, кто не в состоянии сохранять такое спокойствие, возможно, полезными окажутся слова Гете, который говорил, что человек, ничего не пишущий, имеет одно существенное преимущество перед человеком, пишущим что–то: он не компрометирует себя. Поэтому, если можете, коллеги, не пишите, а не можете этого делать — будьте готовы к лавине интерпретаций и трактовок ваших мыслей, сохраняйте спокойствие и продолжайте писать! И, может быть, однажды вам повезет и ваши произведения попадут на стол не критика–эпигона, а авторитетного писателя, который напишет видный критический материал. И даже если в нем будет немало замечаний к вашим письменам, возрадуйтесь и будьте уверены: хорошая критика от хорошего критика всегда повышает общий интерес к предмету критики.
И наконец, на довесок. Критика в принципе не может быть однозначной и окончательной, как не бывает нескольких во всем однозначных мнений. Л.Толстой, например, напрочь отвергал западноевропейское искусство. Для него Шекспир, Гете, Бетховен, Бах были «совсем дрянь».
Зато, уверен, живой отклик у многих найдут слова В.Маяковского:
Все хорошо: поэт поет,
критик занимается критикой.
У стихотворца — корытце свое,
у критика — свое корытико.
Но есть не имеющие ничего,
Окромя красивого почерка.
А лезут в книгу,
Хваля и громя из пушки
критического очерка.
Анатолий АПАНАСЕВИЧ, член ОО «Союз писателей Беларуси».