Актер и режиссер Республиканского театра белорусской драматургии Александр Марченко, кажется, сотворен из антагонизмов – молодой, но мастеровитый, брутальной внешности, но с добрым, нежным и чутким характером. Накануне двадцатилетнего юбилея РТБД, с которым его многое связывает, 
Александр рассказал корреспонденту «Знаменки» о том, почему в детстве предпочел сцену небу, чем белорусский театр отличается от европейского и как ведут себя мужчины на грани нервного срыва.
Родители сказали: «Пусть рискует кто-то один»
– Первые аплодисменты, восторженные отзывы критиков, внимание поклонниц… Когда все это случилось?
– Еще в школе. Я учился в химико-биологическом классе и до одиннадцатого класса собирался поступать в медицинский институт. Но больше скальпеля и микстур меня влекло небо – в свободное время бегал на занятия по планерному спорту. Мой брат Игорь, который старше меня на одиннадцать лет, увлекался прыжками с парашютом. Но произошла трагедия – друг Игоря разбился, и наши родители на семейном совете приняли решение: пусть рискует кто-то один. Меня попросили сменить увлечение. По соседству во Дворце детей и молодежи размещалась театральная студия. Вместе со своей знакомой заглянул туда на репетицию новогодней сказки «Снежная королева», а там типичная театральная ситуация – не хватает мальчиков. Сначала меня попросили почитать роль советника. Затем еще раз пригласили на репетицию, потом еще раз. В итоге спросили: «А как насчет премьеры?» Поступать решил в университет культуры, но поскольку актеров в тот год не набирали, двинул на режиссуру. И провалился. Сдал все профессиональные экзамены на «отлично», но сочинение завалил – наделал кучу ошибок, и все в цитатах. На следующий год по результатам экзаменов на подготовительном отделении был зачислен на первый курс, который набирал Валерий Данилович Анисенко.
– Все ли из того, чему учили в вузе, пригодилось в работе?
– Пригодилось все. Но ценнее профессиональных навыков был тот жизненный багаж, который закладывали в нас наши замечательные педагоги – Александр Иванович Бутаков, Юрий Владимирович Сидоров, Валерий Данилович Анисенко и другие. Они научили нас строить отношения, создавали такую атмосферу, в которой хотелось творить и развиваться.
Вася Петров и Принц Датский
– Обычно актеры делят свои роли на любимые и нелюбимые. Какие роли из сыгранных в театре тебе ближе всего?
– Их две. Ради первой я готов идти на компромиссы не только с режиссером, но и с самим собой. Это роль Максима Богдановича в спектакле «Дзеннiк паэта» по пьесе Сергея Ковалева, который поставил Виталий Борковский. Здесь я полностью полагаюсь на режиссера, не задаю никаких вопросов, голова работает только для того, чтобы объяснить те ходы, которые он предпринимает. Играем спектакль несколькими составами, поэтому выхожу на сцену в нем только раз в два месяца. Второй спектакль, к сожалению, уже не идет. Назывался он «Анна в тропиках». К нам в театр из Америки приехал режиссер Даниэль Бэнкс. На все про все у него было ровно семнадцать дней. Чтобы сэкономить время, роли расписали заранее, и меня в списке не оказалось. Но, увидев мою фотографию в театре, Бэнкс решил, что я обязательно должен сыграть. Мой герой – молодой мужчина, у которого определенное недопонимание с женой. Под южным солнцем разворачиваются события, которые по сюжету напоминают роман «Анна Каренина» Льва Толстого. Конфликт мне понятен и близок. Существует общепринятая форма поведения – а есть человеческие чувства, эмоции, которые ты не в состоянии сдерживать…
– А как насчет роли Гамлета?
– О роли Гамлета не мечтаю. Меня больше интересуют новаторские идеи, постоянный поиск. Сегодня европейский театр придерживается модели, когда актер не выходит на сцену и заявляет: «Я – Гамлет». А говорит: «Я – Вася Петров. Попробую вам рассказать, что общего у нас с Принцем Датским».
– Есть ли еще какие-то отличия белорусского театра от европейского?
– Пока мы только ищем свое место в театральной культуре, формируем свой взгляд на театр как феномен. Республиканскому театру белорусской драматургии в декабре исполняется всего 20 лет, и за это время мы сделали огромный шаг на этом пути. В Центре белорусской драматургии, который я возглавляю около года, устраиваем читки (чтение пьес по ролям. – Прим. авт.), на которые приглашаем актеров, режиссеров, продюсеров, критиков, проводим мастер-классы, международные театральные форумы. Недавно, к примеру, совместно с институтом имени Гете организовали белорусско-немецкую театральную неделю.
– С чего началась твоя режиссерская карьера?
– В какой-то момент я понял, что нужно поработать «по специальности». Сначала ассистировал Валерию Анисенко в спектакле «Иванов». А первый самостоятельный опыт – пьеса Татьяны Ламоновой «Идиллия для подзорной трубы». Мы тогда только обзавелись малой сценой. И стали устраивать первые читки.
Мужчина на грани нервного срыва
– Ты играешь в антрепризе, которая называется «Мужчины на грани нервного срыва». Какие они, мужчины «на грани», и что их может довести до такого состояния?
– Они разные. Мой герой – успешный фотограф – отстранился от активной жизни, потому что его бросила девушка. Сменил благоустроенную квартиру в центре на окраину города, обзавелся фобиями. Еду ему приносит брат – ведущий популярной передачи на телевидении, у которого тоже проблемы. Жизнь для него – тоже шоу. Ночью к ним в квартиру вламывается школьный друг, у которого возникли трудности в отношениях с женой: он собирался в командировку, а благоверная не проявила должной заботы и внимания… Пять дней они проводят в замкнутом пространстве. Периодически у каждого из них начинается паника…
– А у тебя бывает?
– О, весьма часто. Я паникер еще тот. Хотя, наверное, не произвожу впечатления человека, который может в экстремальной ситуации кричать, топать ногами, бросаться предметами. От подобных проявлений чувств удерживает воспитание. Чтобы разобраться в себе самом и понять мотивацию поступков других людей, четыре года назад поступил в Московский гештальт-институт.
– Для тебя существуют какие-то табу, из-за которых ты бы отказался от роли. Например, не стал играть маньяка?
– Табу никаких нет. Скоро на экраны выйдет сериал «Национальное достояние», где я сыграл как раз таки фотографа-маньяка. А вообще, киношный опыт мне тоже интересен. Недавно снялся у Александра Ефремова в фильме «Немец». Мне нравится, что через профессию я могу прикоснуться к тому, что в реальной жизни остается недоступно.
– Многие актеры, режиссеры часто вспоминают, что в детстве страдали различными комплексами. Ты тоже?
– Я очень не любил внимание к себе. Если кто-то пытался пойти со мной на контакт, всегда прятался за бабушку. По большому секрету скажу, что этот комплекс остался, и мне очень не нравится публичная составляющая моей профессии.
– Судя по фактуре, ты посещаешь спортзал…
– Этот спортзал благодаря стараниям Валерия Анисенко мы посещаем всем составом театра… Называется он репетиции и мастер-классы по пластике и сценическому танцу… Хотя тренажерный зал в театре тоже есть.
Наталья УРЯДОВА, «ЗН», фото из личного архива Александра Марченко
