В комедии «Такие разные близнецы» Аль сыграл «экстремальную» версию самого себя: прославленного актера, который ищет в любви спасение от творческого кризиса. В реальной жизни 71-летний ветеран уже все нашел: актерское ремесло нравится ему больше, чем когда-либо, а личное счастье дарит красавица на сорок лет моложе…
Арестованное чадо
Лос-Анджелес, Беверли-Хиллз, январь 2012 года
Ранние зимние сумерки опускались на ухоженные улицы пригорода: Аль неторопливо вел черный внедорожник по знаменитой улице Родео-драйв, искрящейся витринами магазинов и ресторанов в россыпях новогодних гирлянд. С улыбкой вспомнил, каким неуместным чувствовал себя в голливудском антураже на заре карьеры. В 70-х годах прошлого века «фабрика грез» молилась на статных светлоглазых красавчиков — казалось, скорее ад замерзнет, чем публика начнет поклоняться носатому чернявому коротышке с итальянской фамилией и печальными глазами собаки бассета, которой отдавили ухо. Ничего, поклонилась…
Аль посмотрел на себя в зеркальце. Несколько лет назад пластический хирург подрезал нависавшие веки, позволив ему впервые в жизни взглянуть на мир прямо и весело. А в остальном… «Люди ругают меня за то, что остаюсь собой, — говорит Аль в интервью. — В их представлении я должен выпендриваться изо всех сил. Но я даже не могу сказать, что так уж безумно люблю свою профессию. Просто не вижу себя ни в какой другой».
В кармане завибрировал мобильник.
— Ты где? — поинтересовался звонкий девичий голосок.
— Рядом с Родео-драйв. А почему ты звонишь, Камила? Твоя мама велела заехать за тобой только через час.
— Скучно. Я хочу домой, Аль.
Найти в лабиринте улиц нужный особняк оказалось несложно. От узорчатой ограды отделилась стройная тень. Темноволосая девочка-подросток лет четырнадцати уселась на пассажирское сиденье, привычно чмокнула Аля в щеку. Камила не благоговеет перед ним только потому, что он знаменитость. «Когда мы познакомились, мне было всего семь лет, — объясняет девушка. — Я не понимала, кто такие кинозвезды и почему к ним надо относиться по-особенному, приходить от них в восторг. Поэтому я всегда воспринимала Аля только как бойфренда моей мамы, хорошего человека, друга и советчика. Вот если бы мама встречалась с Джастином Бибером, я бы, наверное, умерла от ревности!»
— Так что случилось? — спросил у нее Аль. — Вечеринка не удалась?
— Да мне интереснее слушать, как ты комментируешь бейсбол перед телевизором, чем то, как мои школьные приятели хвастаются шмотками, — Камила пожала плечами. — Не понимаю я их родителей, Аль. Вместо того чтобы проводить время с детьми, они откупаются от них деньгами и вещами, растят каких-то… паразитов.
Аль покачал головой. Сама того не заметив, Камила только что пристыдила и его тоже. Его старшая дочь, 22-летняя Джули Мэри, воспитанию которой Аль не уделил достаточно внимания, летом преподнесла ему тот еще подарочек…
Актер мирно отдыхал с новой семьей на калифорнийском побережье, когда его настиг панический звонок бывшей возлюбленной, преподавательницы актерского мастерства Джен Таррант, из Нью-Йорка. «Джули арестовали!» — кричала она в трубку. Оказалось, в полвторого ночи девушку за рулем «мерседеса» задержала дорожная полиция. Предъявленные ею права были просрочены, сама Джули смотрела на стражей порядка красными слезящимися глазами, говорила невнятно, и от нее сильно пахло алкоголем. Она откровенно заявила, что «выпила три кружки пива и покурила марихуаны, но это было несколько часов назад — и потому не считается».
Аль помчался на выручку — оказывать нежное давление на американское правосудие. Из уважения к сединам легендарного отца Джули выпустили из участка без залога, а дело спустили на тормозах, ограничившись временным лишением прав. На всякий случай рассерженный актер конфисковал и машину…
— Если бы моя мама не была твоей подругой, они бы и разговаривать со мной не стали, — заметила Камила. — Аль, ты думаешь, получится у меня стать такой же знаменитой актрисой, чтобы, как ты, самой все заработать — и уважение, и деньги?
— А ты хочешь?
— Ну, быть актрисой интереснее, чем моделью. Хотя, вообще-то, я петь больше люблю.
Аль задумался. С Джули он такие вещи не обсуждал, а младшие дети Антон и Оливия до выбора профессии еще не доросли. Актер тщательно подбирал слова — он никогда не скрывал, что косноязычен: «Только люди, знающие меня много лет, могут с первого раза понять, о чем я толкую».
— Дед, который меня воспитал, был штукатуром, — сказал он после паузы. — Приходил вечером уставший, грязный, но по утрам я видел, что он идет на работу с удовольствием. День за днем. Вот это и надо учитывать, когда выбираешь себе дело. Я вот в детстве думал, что кино — вечный праздник…
— Почему?
— Из-за мамы. Мы жили небогато, лишнего времени у нее не водилось, но если случался свободный вечер, она принаряжалась — и мы с ней шли в кино. Это была вершина ее светской жизни. Мне казалось, ничего шикарнее кинотеатра с плюшевыми креслами и буфетом на свете быть не может. Я любил актеров за то, что они делали маму счастливой. Дома я разыгрывал для нее любимые фильмы, исполнял все роли, даже женские.
— Ты так говоришь, как будто потом разочаровался.
— Просто понял, что это тяжелый труд. Актер ведь все должен уметь. Помню, когда мы только начали снимать «Крестного отца» на Сицилии, откуда родом мои предки, режиссер Коппола велел мне поболтать о чем-нибудь с местной массовкой. А я ему: «Я не говорю по-итальянски!» Он удивился, но промолчал. Мы как раз снимали моего героя, который должен был танцевать вальс. Я опять: «Я не знаю как!» Потом в сцене, где новобрачные уезжают, Фрэнсис хотел, чтобы я сел за руль. Пришлось признаться, что и машину я не вожу. Фрэнсис как заорет: «Да какого же черта я дал тебе роль, чурбан бесполезный?!»
Смеясь, они вылезли из автомобиля. Лусила выглянула из дома, и теплый свет наружных ламп сейчас же окутал ее прозрачным золотистым плащом. Аль в который раз удивился, как это его на старости лет угораздило отхватить себе такую красоту, да еще дополненную бесконечным терпением и женской мудростью.
Отношения Аля с женщинами никогда не складывались гладко. «Для актера эмоции — что мышцы для спортсмена, — говорил он. — Ты выдаешь сто процентов на соревнованиях, а потом отдыхаешь и бережешься дома. Приходя с работы, я люблю слушать женскую или детскую болтовню, но сразу предупреждаю, что не готов отвечать или еще как-то реагировать».
Аль всегда тяжело переносил необходимость оставаться наедине с собой, не имея под рукой живого громоотвода для снятия рабочего стресса. Но его подруги с ролью громоотводов мириться не желали. Страсти накалялись, в ход шел шантаж — эмоциональный или финансовый. Аль почти отчаялся встретить спокойную, нетребовательную женщину, которая не ставила бы ему неприемлемых условий, но почти семь лет назад случай столкнул его с Лусилой…
В кругу чужой семьи
Лос-Анджелес, 2005 год
Аль слонялся среди гостей, грея в руке бокал апельсинового сока с капелькой мартини. Жалел, что не может, как в молодости, быстренько опрокинуть два-три бокала чистого мартини. Когда-то он крепко выпивал, потому что спиртное помогало преодолеть застенчивость, но бросил, поняв, что зависимость от «лекарства» становится слишком сильной, а контроль над собой, наоборот, слабеет.
Проходя через гостиную, он заметил еще одну гостью, которая явно скучала. Незнакомка поначалу не вызвала у него никаких романтических мыслей — слишком уж была молода. И красива: высокая, тоненькая, как тростинка, с медовой кожей и струящимися по обнаженным плечам шелковистыми волосами. Но глупо же стесняться кого-то, кто годится тебе во внучки.
Аль подошел, встал рядом с ней у окна, глядя на пальмы, подстриженные на манер гигантских ананасов.
— Вижу, вам не очень интересно.
— Я здесь только из-за мужа, — засмеялась она. — Он был моделью, теперь хочет работать фотографом, заводит полезные контакты. А я придаю ему солидности, хотя с удовольствием осталась бы дома с дочкой. Не люблю ходить туда, где никого не знаю.
— Я знаком со всеми, но на вечеринках мне от этого не легче. — Он протянул руку. — Меня зовут Аль.
— А я Лусила Сола.
Лусила оказалась дочерью политика, главы администрации одного из президентов Аргентины, в семнадцать лет переехала в Америку вместе с возлюбленным Массимо Морроне, через год родила дочку, а потом еще несколько лет они втроем пытались выжить в чужой стране.
— Сейчас все наладилось, — закончила рассказ Лусила. — Я работала моделью, потом начала сниматься в кино. Но теперь у мужа дела пошли в гору, поэтому я сижу с Камилой. Так что мой нынешний круг интересов — мультфильмы, музеи, зоопарк…
— Потрясающее совпадение! — обрадовался Аль. — Я тоже часто сижу с детьми, моим двойняшкам — по четыре года. Давайте сходим куда-нибудь все вместе, если вы не против взять на прицеп многодетного старичка.
В ближайшие выходные Лусила с дочерью и Аль с двойняшками Антоном и Оливией отправились в кино, в следующий уик-энд посетили парк аттракционов. Жители Беверли-Хиллз начали привыкать к этой странной компании. Сначала они встречались только по субботам, потом, когда дети подружились, добавились воскресенья. Через пару месяцев Лусила набралась смелости и пригласила Аля на обед.
— Прости, у нас тесновато, — сказала аргентинка, пока они шли по темному коридору многоквартирного дома в приличном, но небогатом районе Лос-Анджелеса.
— До того, как стать актером, я работал консьержем в таком же доме, — ностальгически вздохнул мэтр. — Почти год. Шикарные условия для молодого оболтуса, у которого много лишнего времени и вообще нет денег. Бесплатная каморка внизу и 14 долларов в неделю. Жильцы казались мне миллионерами. Я ведь тоже не родился богатым, Лусила.
— У тебя было достаточно времени, чтобы забыть о бедности.
— Если человек хотя бы осознал, какое счастье — просто иметь свой угол и крышу над головой, он этого уже не забудет.
Обед получился шумным и праздничным. Лусила в белом передничке сновала между кухней и гостиной, Камила самозабвенно опекала малышей. Актер умиротворенно следил за смуглыми руками Лусилы, убиравшей со стола, любовался ее точными, плавными движениями и лучезарной улыбкой. Здесь, во владениях другого мужчины, он вдруг почувствовал себя как дома…
Даже после рождения двойняшек Аль все еще не был уверен, что способен стать хорошим отцом. «Он нетеплый человек, очень закрытый и отстраненный, поэтому ребенку трудно найти с ним контакт, — вспоминает о жизни бок о бок с актером Лола, дочь одной из его бывших возлюбленных Линдолл Хоббс. — Большую часть времени у него на лице словно бы написано: «Ушел в себя, вернусь нескоро». Когда Аль выходил из ступора, с ним можно было и поиграть, и посмеяться, но это случалось редко».
На детях настояла подруга Аля, актриса Беверли Д`Анджело. Актер, конечно, намекнул, что ему на седьмом десятке брать на себя ответственность за малышей как-то боязно, да и ей в 48 лет рожать поздновато. Тем не менее ради их с Беверли сумасшедшей любви вытерпел все мытарства, связанные с искусственным оплодотворением и трудной беременностью. Но когда их дом в Нью-Йорке, где Аль родился и прожил большую часть жизни, наполнился пронзительным плачем на два голоса и отрезвляющим запахом несвежих подгузников, отношения между немолодыми родителями начали стремительно портиться.
В конце концов Беверли выставила его из дома и через суд установила график посещений. Аль, который продолжал оплачивать аренду жилья и услуги нянь, не придавал этому значения, пока не осознал, что может вообще потерять своих шумных, требовательных, невыносимых детей.
Битва за двойняшек
Нью-Йорк, лето 2003 года
Одной рукой прижимая большого плюшевого медведя к животу, Аль еще раз нажал на кнопку звонка. В прихожей раздались быстрые раздраженные шаги, Беверли открыла, в банном халате и с полотенцем на влажных волосах.
— Что тебе нужно?
— Я пришел к детям.
— Сегодня не твой день. — Беверли загородила ему проход. — Ты что, не читал постановление суда?
— Конечно, нет. Почему я не могу навещать собственных детей, когда мне этого хочется?
— Тебе хочется! — взвизгнула Беверли, всплеснув руками. — А раньше ты о чем думал, Аль? Когда ты жил с нами, тебе почему-то совсем не нравилось с ними возиться! Только сидел в кабинете со своими сценариями и жаловался на шум.
— А что я должен был сделать — бросить работу?
В интервью Аль часто ругает утомительный, неблагодарный актерский труд, но идея уйти из этой клоаки на заслуженный отдых внушает ему ужас. «Я жалею о том, что в молодости отказывался от ролей только потому, что мне было лень работать, — говорит он. — Когда я услышал, что Пол Ньюмен в 82 года завязал с кино, я подумал: что за глупость, еще полно времени! Я уйду из профессии только вперед ногами!»
— Значит, ты сделал свой выбор! — сказала Беверли.
— Я не собираюсь выбирать. — Аль бросил на нее взгляд, достойный «крестного отца». — Я люблю своих детей и стараюсь проводить с ними как можно больше времени…
— Да, теперь, когда они перестали орать по ночам и ходить под себя...
— ...в доме, за который плачу.
— А мы должны сидеть и ждать, когда великий Аль Пачино найдет для нас минутку?
Бывшие любовники замолчали, сверкая друг на друга глазами.
— От оплаты дома я тебя скоро освобожу, — высокомерно заметила Беверли. — Я еду домой, в Лос-Анджелес. Здесь меня больше ничто не держит, к тому же мне не терпится избавиться от твоего… преследования.
У Аля внутри словно открылась черная дыра, куда со свистом улетели все мысли, кроме одной: «Я больше не смогу видеть Антона и Оливию каждый день». Он аккуратно посадил медведя на крыльцо, выудил из кармана мобильник и набрал номер адвоката.
— Мартин? Беверли увозит детей в Лос-Анджелес. Я подаю на нее в суд.
У Беверли хватило дальновидности представить себе, чем может закончиться тяжба с практически всемогущим Пачино. Через два месяца она уступила ему равное право опеки, а он отпустил ее с детьми в Лос-Анджелес и сам переехал из родного Нью-Йорка вслед за ними.
«Не знаю, каким он был раньше, — свидетельствует Лусила Сола. — Но сейчас Аль вовлечен в дела семьи. Проводит с детьми много времени, бегает с ними по врачам и ходит на родительские собрания».
Два года сомнений
Лос-Анджелес, 2007 год
Аль еще раз оглядел накрытый стол. Конечно, мужчине его возраста глупо так суетиться перед свиданием. Впрочем, называть их еженедельные воскресные обеды свиданиями язык не поворачивался. Все между Алем и Лусилой было так же чинно и благородно, как два года назад, когда они только познакомились.
Оба не отрицали, что их дружба постепенно переросла во что-то большее, Лусила даже рассталась с мужем.
Но сделать логичный следующий шаг смелости не хватало. «Как только я поняла, что влюбилась, я сказала себе: «У нас большие проблемы», — признается Лусила. — Аля пугал мой возраст, он никогда раньше не встречался с женщинами намного моложе, не был охотником за моделями. Меня пугала его слава, я думала, он пресыщен и ненадежен, как все актеры. К тому же я знала, что он на мне не женится».
«Бракофобия» Аля давно стала в Голливуде легендой. Еще одна бывшая пассия актера, Дайана Китон, в мемуарах утверждает, что это она внушила Пачино отвращение к свадьбам. Актриса влюбилась в партнера на съемках первого «Крестного отца», но сошлись они пятнадцать лет спустя, случайно столкнувшись в голливудской монтажной. «Я любила его до безумия, — пишет Дайана. — Но его сердце принадлежало театру и бейсболу. Каждый раз, когда я требовала, чтобы Аль женился на мне, он уходил. Потом возвращался, но я продолжала настаивать. Даже потащила его к семейному психотерапевту. Там-то Аля и прорвало. Он сказал, что никогда не женится, и ушел навсегда, даже не обернувшись».
Первой в дом вбежала Камила — Антон и Оливия уже топали по лестнице навстречу названой сестре.
— Мама, можно мы пойдем в сад? — спросила девочка.
— Постарайтесь не намочить одежду в бассейне, как в прошлый раз, — автоматически распорядилась Лусила.
Дети убежали.
— Прости, что я командую твоими детьми в твоем доме, — смущенно сказала Лусила. — У нас, латиноамериканок, сильный материнский инстинкт. Наверное, поэтому нас так охотно нанимают няньками.
— И любят инфантильные американские мужчины, — усмехнулся Аль.
Они подошли к окну — посмотреть, как дети носятся между деревьями. Аль, на которого снова нахлынуло умиротворение, вдруг приобнял Лусилу за талию. Она искоса бросила на него взгляд, потом робко положила руку на плечо…
— Я могу дать тебе и Камиле все, — сказал Аль почти шепотом. — Кроме времени. Его у меня немного. Хочу провести его с любимой женщиной.
— Тогда давай больше не будем терять наше время, — прошептала в ответ Лусила.
Екатерина ЖИВОВА, ООО «Теленедля», Москва (специально для «ЗН»), фото All Over Press, Getty Images/Fotobank, Global Look Press
