Информационным поводом встретиться с известным в стране скульптором стала торжественная дата — 75–летие со дня образования Белорусского союза художников, которое отмечается в декабре. Только вот об этом я почему–то не нашел ни одной публикации.
— Господин Буралкин, союз художников едва ли не самая уважаемая творческая организация в стране, в которой состоят более тысячи человек...
— К тому же каждый год ряды мастеров кисти и резца пополняют несколько десятков выпускников художественной академии. А если учесть, что в Минске трудятся семьсот членов союза, а мастерских имеется только пятьсот — то вот вам проблема номер один для руководства СХ.
— И как ее можно решить?
— В Париже, например, художникам недорого сдают в аренду мансарды, где они и пишут свои картины. У нас тоже было решение горисполкома о том, чтобы выделять членам союза чердачные помещения во вновь сдаваемых жилых домах, но я не слышал, чтобы кто–то получил за последние десять лет такую мастерскую.
— А зачем художнику мастерская? Взял мольберт да и пиши с натуры что захочешь, а на худой конец и на кухне можно шедевр создать. Разве не так?
— Эскизы к картине можно рисовать где угодно, а вот когда ты применяешь краски, то запах будет такой, что в доме никто не выживет. Над большим холстом мастер работает месяцы, а то и годы. Про скульпторов я вообще молчу, нам нужен простор. Попробуй что–то изваять в тесноте маленькой квартирки? И мне, если честно, горько, что молодые художники должны десятилетиями ждать, когда освободится та или иная мастерская. Этот «квартирный вопрос» погубил немало талантов. Ну разве может молодой художник где–то отыскать 150 тысяч долларов, чтобы в коммерческом доме купить себе помещение под мастерскую площадью сто метров? Да никогда!
— Геннадий Васильевич, а зачем он теперь нужен, ваш союз? Хороший художник написал с десяток классных картин, продал их за границей, получил деньги и купил себе мастерскую, никому не кланяясь и ни под кого не подстраиваясь.
— Сразу скажу, что художники объединялись в сообщества и сто, и двести лет назад. Скажем, «Передвижники» — чем не союз, или «Новый завет», или «Ослиный хвост». Творцам нужно общение, это обязательное условие развития художника как личности. Да, пусть тебя поругают, но подскажут, что ты не так делаешь, где не догоняешь. К тому же просто необходимо соперничество, конкуренция. Вспомните великих итальянцев эпохи Возрождения, когда в художественном споре рождалась великая истина искусства.
— Да ладно вам, господин скульптор! Насколько я знаю, в союзе художников даже съезды больше не проводятся, так, некие усеченные конференции, когда приезжают полторы–две сотни делегатов, которые как бы представляют свои организации. Только мне неясно, как один художник может представлять пять–шесть своих коллег? Скажем, Шагал представляет Шишкина, Куинджи и Айвазовского... Бред? Да только это теперешняя действительность жизни членов вашего родного союза!
— Раньше ничего подобного не было. Мы проводили полноценные съезды, да еще в два дня, с самой широкой повесткой, и каждый художник мог высказаться. Время было трудное, но была команда единомышленников, и мы сохранили союз, сохранили его активы. Тогда я посчитал свою председательскую миссию выполненной, захотелось поработать на себя, были задумки новых работ...
— Что, на ваш взгляд, сегодня главное?
— Нужно возрождать союз для художников, нужно помогать талантливой молодежи найти себя в искусстве, дать возможность старикам достойно жить, то есть выполнять основные постулаты программы и устава Белорусского союза художников. Ничего больше!
— И с чего следует начать эту нелегкую работу?
— Нужен полноценный съезд нашей общественной организации. Пусть в Минск приедут не 253 избранных делегата, а все 1.012 человек, то есть все члены союза. Неужели мы не найдем зала, способного вместить наших коллег? Ведь это будет настоящий праздник, увидеться и обсудить насущные проблемы всем товарищам по цеху: скульпторам, графикам, живописцам, керамистам, искусствоведам... Вот на этом настоящем собрании и решить судьбу союза, выбрать руководство, которое будет представлять не четверть членов организации — а всех белорусских художников. И это — выполнимая задача!
— Геннадий Васильевич, не знаю почему, но в последние годы как–то мало в СМИ говорят о художниках, каких–то новых именах, каких–то прорывах и успехах. Или это мне только кажется?
— Увы, все так и есть, действительно мало. Еще никто не опровергнул старинное утверждение, что реклама — двигатель торговли. Про произведения искусства как бы грех так говорить, но картину нужно продать, чтобы мастер купил себе новые краски, холст, кисти, оплатил мастерскую, за которую платить приходится более полутора миллионов рублей в месяц.
— Хотите сказать, что знаете, как эту ситуацию можно исправить?
— У союза художников есть огромный потенциал и творческий, и материальный. Не хватает желания или, если хотите, мотивации у тех, кто за него сейчас отвечает, нет охоты взяться за дело по–настоящему. Во–первых, прямо сейчас необходимо начать системно и осмысленно проводить информационную атаку через все возможные СМИ, включая интернет. Загляните на сайт союза — это же простая доска объявлений, убогая и бессмысленная!
— То есть нужна инициативная команда, которая раскрутит потенциал СХ?
— Да, если не расшифровывать всю программу деятельности по возрождению союза, то коротко можно так и сказать: «Нам нужен союз для художников!» А он потом и для государства потрудится. Ведь все хорошо знают, что один хороший художник может для имиджа страны куда больше сделать, чем целый завод, который плохую продукцию производит.
Когда материал был уже готов, я вдруг узнал, что нынешнее руководство СХ запланировало свой как бы съезд из 253 делегатов на... 24 декабря. Буквально в канун Рождества! Для чего? Неужели все художники — атеисты? Или так задумано, чтобы сэкономить деньги за проезд и жилье? А может быть, это своеобразное испытание для творцов, чтобы те выбрали, кого они больше любят: Бога или родной союз?
Беседовал Евгений ОГУРЦОВ, специально для «СБ».
Советская Белоруссия №231 (24368). Суббота, 7 декабря 2013 года.
