Ах, Шуневка, Шуневка… Куда б ни шел, ни ехал я, а здесь остановлюсь
Для меня это давно стало правилом. Всякий раз, когда еду в ставшие мне родными шарковщинские края, обязательный привал — здесь, в нескольких километрах от Бегомля. У деревни Шуневка. Точнее, у того места по левой стороне дороги Бегомль—Браслав, где когда-то звенела детским смехом, скрипела жизнеутверждающим колодезным журавлем белорусская деревушка. Она жила до 22 мая 1943 года…
В Докшицком районе в Великую Отечественную погибло 20 000 человек, каждый третий житель, гласит мемориальная доска. Полностью сожжено 97 деревень, 3972 двора. Три деревни преданы фашистами и их прихвостнями огню вместе с населением, они не восстановлены: Шуневка, Азарцы, Золотухи…
На месте Шуневки сейчас – мемориальный комплекс. Где был когда-то дом, остался только фундамент… Контуры сарая, в котором сожгли фашистские нелюди мирных селян – от стариков до грудных младенцев… Каменный силуэт колодца, куда бросали живых деток… «Руткоўскi Пеця – 5 г. Ананiч Люся – 3 г.» — высечено на камне…
Мы низко кланяемся бывшей деревне. Я же всегда вспоминаю и мои родные кировские деревни Борки и Збышин, тоже сожженные ублюдками Дирлевангера. Борки – самая крупная на белорусской земле погибшая деревня, сестра Хатыни. Погибшая, но восстановленная, как и Збышин.
И в Кировске, и в Докшицах – по всей Беларуси не зарастает тропа народной памяти. И никогда не зарастет. Мы все живем, пока помним, а помним, пока живем.
До скорой встречи, моя неизбежная трагическая попутчица – Шуневка. Куда б ни шел, ни ехал я…
