8 марта исполняется ровно 100 лет со дня рождения нашего известного земляка, талантливейшего специалиста в области физики, химии и астрономии, трижды Героя Социалистического Труда минчанина Якова Зельдовича. Его имя стоит в одном ряду с именами таких великих ученых, как Игорь Курчатов, Андрей Сахаров и Юлий Харитон. Именно о нем Лев Ландау говорил, что не знает ни одного физика, исключая Энрико Ферми, который обладал бы таким богатством новых идей. И большинство этих смелых задумок белорус смог воплотить в жизнь.
Обмен вундеркинда на насос
Так уж случилось, что никаких «научных» генов в крови этого ребенка не было. Однако, родившись 8 марта 1914 года, маленький Яша Зельдович сделал праздничный подарок не только своей маме, литератору–переводчику Анне Петровне, и отцу, минскому адвокату Борису Наумовичу, но и всему миру. В школу способный мальчишка пошел сразу в третий класс. Интерес проявлял только к математике и физике, хотя его бьющей через край энергии и любознательности с лихвой хватило бы и на остальные предметы. Вследствие всего этого систематического образования Яков так и не получил. Последний школьный звонок юный Зельдович услышал уже в Ленинграде, куда из Минска переехали его родители.
Свой путь в жизнь будущая знаменитость решила начать... с должности лаборанта Института механической обработки полезных ископаемых. Вовсе не учтя, что директор этого заведения, уже тогда широко известный Абрам Федорович Иоффе, на дух не переносил строптивых и самоуверенных вундеркиндов. В результате, вдоволь насмотревшись на постоянно витавшего в эмпиреях молодого сотрудника, директор обменял его на какой–то нужный институту... масляный насос. Якова это не огорчило: буквально через несколько дней он уже работал лаборантом Института химической физики (ИХФИЗ) и одновременно поступил на заочное отделение физмата Ленинградского университета. Но через несколько месяцев оставил в деканате заявление об отчислении по собственному желанию и опять же в ранге заочника начал посещать лекции физмата Политехнического университета. И вновь ненадолго. В результате диплом о высшем образовании Яков Зельдович так и не получил. Зато, работая в институте, начал интенсивно «самообучаться», занимаясь только тем, что его интересовало, — физикой, химией и иностранными языками. А так как любознательности парню было не занимать, то он еще и мучил институтских специалистов своими бесчисленными вопросами, а также фантастическими идеями. Чем настолько заинтересовал институтское руководство, что даже без диплома об окончании вуза был зачислен в аспирантуру.
Спустя некоторое время ИХФИЗ был объединен с другими научными центрами, и руководителем вновь созданного Физико–технического института был назначен... Абрам Федорович Иоффе. Тот самый, который однажды обменял Зельдовича на насос. Яков не на шутку встревожился. Однако теперь Иоффе повел себя совершенно иначе. Ознакомившись с работами своего недавнего «крестника», маститый ученый пригласил аспиранта Зельдовича в свою научно–исследовательскую группу. И не ошибся: вскоре Яков защитил кандидатскую, а через три года — докторскую диссертацию. Спустя много лет «недоучка» Яков Зельдович, он же трижды Герой Социалистического Труда и академик, скажет: «Да будут благословенны те времена, когда ВАК давала разрешения на защиту ученых степеней лицам, не имеющим высшего образования!»
«В 500 рублях — отказать!»
1932 год был знаменательным для мировой науки: известный английский физик Джеймс Чедвик открыл нейтрон. Рождается физика нейтронов — пока еще мало кому понятная, но уже ощутимо значимая и грозная ядерная физика. И через некоторое время Яков Зельдович совместно со своим учителем и другом Юлием Борисовичем Харитоном дает «наш ответ англичанам» — разрабатывает крайне необходимую для применения ядерной энергии теорию цепных ядерных реакций.
Невероятно, но факт: в то время когда ведущие физики Великобритании, США и Германии при полной поддержке своих правительств усиленно занимались ядерными, в том числе и военными исследованиями, надменно косное кремлевское руководство считало подобную работу своих исследователей второразрядной, «неплановой». А потому Зельдович с Харитоном трудились на этом «фронте», так сказать, на общественных началах, не получая за это ни гроша. Более того, когда для продолжения ядерных исследований ученым понадобились 500 рублей, им было отказано. И все же талантливый научный дуэт продолжил работу, выдав на–гора сразу же ставшие фундаментальными теорию распространения пламени и теорию горения газовых смесей. Поверить в значимость этих открытий высокие чиновники от науки тогда не захотели...
«Открытия приходят лишь к тем, кто их понимает»
Трудно сказать, знали ли в Кремле это утверждение гениального Луи Пастера. И все же, когда летом 1941 года, сминая оборонительные рубежи Красной Армии, танковые колонны Гитлера устремились в глубь страны, Сталин и Ворошилов наконец–то спохватились и обратились за помощью к своим ученым. Перед институтом была поставлена задача — в кратчайший срок создать ракетное оружие. Решение ее Иоффе поручает Зельдовичу. И «недоучка» вновь оказывается на высоте: откорректировав теорию горения пороха и точно рассчитав внутреннюю баллистику ракетного снаряда, Яков Борисович дает оборонной промышленности возможность начать массовое производство мин для грозных «катюш». И уже 14 июля 1941 года под Оршей батарея капитана Ивана Флерова обрушивает на гитлеровцев уничтожающий шквал залпового ракетного огня этих установок. Как подтверждают историки, вклад «катюш» в окончательную победу над гитлеровской армией был огромен. Что же до работавших на фюрера крупных немецких военных специалистов и ученых, то им так и не удалось разгадать тайну «снарядов Зельдовича».
Под грифом «Совершенно секретно»
Понятно, что Яков Борисович Зельдович был строго засекречен. Таковым он оставался и тогда, когда после победного мая 1945–го его лабораторию перевели в Москву под общее начало знаменитого Курчатова, а затем — в город Саров (сверxсекретный «Арзамас–16»), где были собраны лучшие физики страны. Время это было для Союза непростым — после произведенных Соединенными Штатами ядерных взрывов в Хиросиме и Нагасаки конфронтация с Западом стала угрожающей. Над СССР нависла угроза превентивного ядерного удара со стороны США. В этой ситуации Москва срочно начала готовить собственный ядерный проект.
В 1949 году группе ученых под руководством знаменитого Игоря Курчатова, не без помощи МГБ и ГРУ, удалось создать советскую «сдерживающую» атомную бомбу. Личный вклад Зельдовича в это грозное «произведение» трудно переоценить, равно как и его огромные заслуги в создании очередного детища советской военной науки — водородного оружия.
Любопытная деталь: всячески заботясь об укреплении обороноспособности своей страны и будучи несомненным патриотом, Зельдович так и не вступил в партию. Более того, явно сторонился политики, к чему призывал и Андрея Сахарова. Кремль и Лубянка молча терпели это: главный теоретик советского термоядерного оружия академик Зельдович был им все–таки важнее, чем еще одна галочка в очередном партийном наборе.
Зельдович — это не псевдоним!
После 20 лет напряженной работы на «оборонку» Зельдовича наконец–то отпустили «на волю». И Яков Борисович с головой окунулся в давно полюбившуюся ему астрономию. Непосвященному человеку практически невозможно представить себе сложность и значимость решенных им проблем. Ограничимся лишь некоторыми. Новоявленный астроном показал, что источниками энергии квазаров (внегалактических «маяков Вселенной») являются особые диски, расположенные вокруг имеющихся в самой галактике огромных пустот («черных дыр»), способных при вращении испускать электромагнитные волны. Также Зельдович разработал и необходимую для понимания проблем расширения Вселенной теорию «горячей» плазмы. А затем установил, что возникающие при образовании галактик плотные плоские образования (теория «блинов») являются скоплением тех же самых галактик. Когда эти и некоторые другие астрофизические работы Зельдовича стали известны на Западе, тамошние астрономы не могли поверить, что в большинстве своем они созданы одним человеком: «Зельдович — это коллективный автор, псевдоним крупного научного коллектива». И были поражены, узнав истину. После чего директор Европейского космического агентства Р.Боннэ почтительно назвал Зельдовича «гигантом современной астрономии».
Открытия Зельдовича следовали одно за другим. Сегодня можно смело утверждать, что своим прогрессом современная астрономия обязана разработанной им теории крупномасштабной структуры Вселенной.
«Наш всегда молодой профессор!»
«Познание — одна из форм аскетизма». С этим утверждением Ницше Зельдович был категорически не согласен и наглядно доказывал это. Вечный искатель и труженик, он любил жизнь во всех ее проявлениях: с удовольствием садился за баранку «Волги» (подарок правительства) и «Победы» (личный подарок Сталина), как заправский байкер, гонял по Арзамасу на любимом мотоцикле. Да и на крутых институтских лестницах за ним тоже было не угнаться. «Наш всегда молодой профессор!» — восторгались своим шефом сотрудники.
И он был действительно молод душой и сердцем. Подтянутый, остроумный Яков Борисович всегда пользовался успехом у женщин и нередко (что греха таить) отвечал им взаимностью. Так, будучи женатым, академик неожиданно влюбился в молоденькую машинистку. А через короткое время — в расконвоированную «политическую» заключенную художницу Шурочку Ширяеву, расписывавшую в «Арзамасе–16» театр, а заодно и... потолки в квартирах чекистской охраны. Чтобы облегчить положение любимой, Яков Борисович забирает ее, уже беременную, в коттеджи, где жили действительные члены и членкоры Академии наук. Однако, несмотря на его заступничество, чекисты выслали женщину в Магадан, где она и родила Зельдовичу дочурку. Всего же детей у Якова Борисовича было пятеро, причем от разных женщин. Однако всех их — законных и незаконных — он постоянно содержал и, как вспоминал в своих мемуарах Андрей Сахаров, мечтал когда–нибудь собрать вместе. «Высокое» начальство старалось «не замечать» амурных вольностей Зельдовича — заменить его не мог никто.
Памятник ему поставила Наука
Яков Зельдович... Для тех, кто помнит его и советскую эпоху, он — лауреат Ленинской и многих Государственных премий, многократный орденоносец, один из 16 трижды Героев Социалистического Труда, еще при жизни удостоенный бронзового бюста, автор монографий и учебников, создатель нескольких научных школ. Для остального мира — почетный член Королевского астрономического общества Великобритании, Национальной академии наук США и десятков других академий, первый президент Международного астрономического союза и т.д. Его именем названы астероид и малая планета. Кстати, прижизненный бюст Якову Борисовичу был поставлен на улице Сурганова в Минске, аккурат возле Объединенного института проблем информатики Национальной академии наук. Белорусские ученые шутят, что он повернут спиной к научным институтам, чтобы смотреть на улицу родного города и на земляков. Наблюдать, фиксировать изменения...
Со дня рождения величайшего белорусского ученого прошел целый век. Но память о нем будет жить вечно, ведь памятник ему возвела сама Наука... Честь, оказанная немногим.
Владимир БОРИСЕВИЧ.
Советская Белоруссия №44 (24427). Пятница, 7 марта 2014 года.
