Эхо любви Анны ГерманОна любила, как пела, и пела, как любила: искренне, самозабвенно, открыто, красиво... Никто не умел петь о любви лучше нее. Ее голос называли хрустальным, а саму ее — ангелом, и до сих пор имя Анны Герман остается символом любви, доброты, чистоты — этого в ней оставалось в избытке даже после всех драматических испытаний, которые довелось пережить. Она была особенной звездой — теплой, нежной, близкой и бесконечно любимой... Прошло уже 25 лет, как перестало биться ее сердце, но и сегодня у Анны Герман множество поклонников. Концерты ее памяти собирают аншлаги, диски расходятся тысячными тиражами, песни из ее репертуара поют новые исполнители. А в немецких клиниках ее голосом даже лечат депрессии...
14 февраля, в день рождения Анны Герман, в Москве состоится большой концерт с участием самых знаменитых и влиятельных звезд российской эстрады, которые будут петь ее хиты, приглашены также муж и сын Анны — им вручат российский орден «Чести» I степени, присужденный польской певице посмертно. Накануне в Польше ее друзья и близкие издали книгу воспоминаний, рассказав о той Анне, которую знали только они: ранимой и упрямой, застенчивой и гордой... Книга разошлась в считанные дни, сейчас ведутся переговоры о выпуске дополнительного тиража. А пока белорусские друзья ее мужа и сына передали эту книгу нам — полагаем, отрывки из воспоминаний Мириам АЛЕКСАНДРОВИЧ, которая была особенно близка Анне в последние годы ее жизни, не оставят равнодушными поклонников чистого таланта этой певицы.
* * *
«Моя мама сдружилась с Аней в Сан–Ремо, где снимала о ней фильм. Они были знакомы и раньше: накануне мама сняла фильм с участием Анны под названием «Морской флот — это мужское приключение». Получилась веселая получасовая музыкальная комедия о пяти моряках, которые на время стали пиратами... Я же познакомилась с Анной тогда, когда ее привезли в Польшу после автокатастрофы, в 1967 году. Мне было тогда 10 лет. Помню, что привезли ее в очень тяжелом состоянии и определили в больницу на улице Линдлея. Разместили в коридоре. Вся больница ходила поглазеть на Анну Герман! Для нее это стало страшным шоком, она не выдержала психологически и расцарапала себе лицо... Благодаря своим связям моя мама за пару дней устроила переезд Ани в Константин под Варшавой, в реабилитационный госпиталь. Там ей выделили отдельную палату... Помню, что Анне остригли ее шикарные волосы, поэтому я, когда навещала ее, сидела в шапке, чтобы не смущать видом своих длинных волос.
На протяжении всей болезни Анны и ее долгой реабилитации возле нее все время были моя мама, ее мама и муж, Збышек Тухольский... Мы буквально сжились. В моей памяти навсегда остался ее больничный образ: левая нога на вытяжке, другая до половины в гипсе — как и руки. Реально Аня была вся в гипсе! В левое предплечье на место раздробленной кости вставили металлическую плитку... Можете себе представить, какую психологическую травму она должна была перенести тогда в больнице на улице Линдлея, чтобы поцарапать себя в таком состоянии! Но в Константине Аня смогла наконец расслабиться...
...Обычно Анна предпочитала держать людей на расстоянии, и это ей удавалось. Личная жизнь была для нее темой закрытой, даже самые близкие друзья могли рассчитывать только на очень ограниченную откровенность с ее стороны. Не представляю себе Анну в декорациях сегодняшнего шоу– бизнеса: она всегда держалась в стороне от публичного пиара, от шумных компаний, от коллег по сцене... Хотя любила слушать собеседника и всегда находила остроумные ответы — но только в окружении близких ей людей. Не бывала на каких бы то ни было «встречах», даже на мамины именины никогда не приходила, поскольку собиралось много людей. Просто звонила и поздравляла. Заходила в гости только тогда, когда могла быть уверена, что других людей за исключением максимум одного близкого друга там не будет...
...Я любила петь песни Ани, особенно «Человеческую судьбу». И еще «Грошики фантазий» — мы с мамой были первыми, кому Анна спела эту песню, аккомпанируя себе на пианино. Для нее это был всегда творческий процесс, и пела она в таких случаях не столько для оваций, сколько для критики: спрашивала, понравилось ли нам, что бы мы поправили...
Когда я собиралась ехать учиться в СССР, муж Ани на некоторое время стал моим репетитором по точным наукам, а она сама решила учить меня русскому языку. Школьной программы она не придерживалась, наши встречи были, скорее, дружескими беседами, чем учебой. Анна была слишком мягкой, нетребовательной, чтобы быть педагогом. Но именно благодаря этому я старалась как можно точнее и полнее выполнять заданные мне уроки — чтобы она не расстраивалась... Позже, когда Ане было проблематично найти для меня время, мной занялась ее мама, безумно энергичная и «острая» женщина. Анна такой не была, она была воплощением ангельского терпения и милосердия. Часто рассказывала о своих маме и бабушке, причем бабушку вспоминала всегда как основу семьи. Все, что знала о жизни, о мире, с благодарностью приписывала именно ей...
...В январе 1980–го, когда я уже училась в России, мы встретились в Ленинградском аэропорту. Она уже заметно ковыляла. В памяти от той встречи остался образ измученной, но, как всегда, улыбающейся Анны... Помню, что моя мама тогда была очень встревоженна, переживала, что Аня не желает говорить с польскими специалистами, даже злилась на Збышека — ей казалось, что он опустил руки, ничего не делает. Збышек только усмехался и говорил, что Аня сама так хочет. Ничего нельзя было сделать насильно, против ее воли!..»
* * *
Она никому не любила причинять неудобств, всю жизнь была скромной и нетребовательной. При этом обладала невероятной силой духа — на восстановление после той страшной аварии у Анны Герман ушло несколько лет, врачи готовили ее к полной неподвижности, но вопреки всем прогнозам она снова вышла на сцену, спела свою самую знаменитую песню — «Надежда», родила сына, написала книгу... В 1975 году, как раз перед рождением Збышека-младшего, она последний раз приезжала в Минск — выступала в цирке! Пожалуй, это было самое нестандартное место, где ей доводилось петь. Но ее это не смутило — разве могла Анна Герман подвести своих слушателей?
Наверняка она была бы довольна сегодня своими родными — ее муж, Збигнев Тухольский, сейчас всеми силами пытается добиться, чтобы концерты памяти Анны Герман были бесплатными, допуская сбор денег только в конце, кто сколько сможет и пожелает. После эти деньги тратятся на благотворительность — к примеру, в последний раз таким образом Анна «помогла» вылечиться девушке, много лет прикованной к постели. Увы, далеко не все способны принять (да и понять) такое великодушие. Но авторских прав на творческое наследие Анны Герман у членов ее семьи пока нет и они вынуждены играть по чужим правилам. Недавно ее сын, Збышек–младший, выиграл судебный процесс у польской звукозаписывающей компании, выпускающей песни Анны Герман. Но компания подала апелляцию и по–прежнему продолжает штамповать диски, как ей заблагорассудится, игнорируя интересы родственников певицы. Зарабатывать на ее имени близкие считают кощунством, живут в Варшаве более чем скромно, но свои интересы у них тем не менее есть. Хотя в контексте благотворительности назвать своими их можно, пожалуй, с большой натяжкой... Семья Тухольских вообще довольно необычна. Защитив диссертацию и получив степень доктора исторических наук, сын Анны Герман водит поезда. Но это его выбор — Збышек–младший буквально влюблен в железную дорогу и все свои научные труды защитил по истории польского железнодорожного транспорта. Недавно даже издал книгу о старинных паровозах и «утраченных» железнодорожных путях, которая тут же стала библиографической редкостью. Впрочем, в ближайшее время он намерен стать преподавателем Варшавского университета. Но оставлять железную дорогу не собирается, надеется работать там на каникулах... Вот только песен Анны Герман он почти никогда не слушает — ему больно до сих пор...
Фото ЦАФ-ТАСС.
