Заметки на полях одного приговора...Таня долго стучала в запертую дверь. Беспокойство росло с каждой секундой. Она знала, что с ее детьми, 3–летним Максимкой и 11–месячной Ирочкой, остался гражданский муж Николай Костыльков. В тревоге мать металась по двору частного дома и под навесом наткнулась на сынишку. «А Николай поливает Ирину водой», — пролепетал малыш... Испугавшись не на шутку, Таня изо всех сил стала колотить в дверь. Наконец она отворилась, и на пороге появился Костыльков с мокрой распашонкой в руках. На его рубахе и джинсах виднелись следы крови...
Ирина лежала в кроватке без сознания. Костыльков лишь пробормотал, что девочка будто бы упала, а когда Татьяна вызвала «скорую», он и вовсе ушел из дома.
Сначала — раскаяние, затем — отказ
Медики, приехавшие на улицу Золотогорскую (частный сектор в Витебске), обнаружили бившуюся в истерике 19–летнюю женщину и лежащую на диване маленькую девочку всю в синяках. Врачи констатировали, что смерть ребенка наступила еще до приезда «неотложки».
Пока безутешная мать рыдала над телом малышки, Николай направился к бывшей подруге, Жене Телегиной. Душевно посидели, выпили. Он хотел было остаться на ночь, но Евгения его выпроводила. Около полуночи Костыльков вернулся домой, где его поджидал наряд милиции.
— Как же ты мог? — набросилась на него Таня.
— Здесь я ничего говорить не буду, — буркнул Николай.
На следующий день, когда 33–летнего мужчину милиционеры привели на место преступления, он рассказал, что бил Ирину и следы крови замывал водой. Показав на макете, как все происходило, Костыльков признал свою вину, раскаялся и очень переживал.
Однако на суде он не только отказался от показаний, данных во время предварительного расследования, но и вообще прекратил сотрудничать с правоохранительными органами. Он заявил, что не убивал Ирину. Пока девочка спала, он якобы слушал музыку на улице. Изначально же взял вину на себя только потому, что милиционеры его избили, требуя признательных показаний.
Человек–загадка
«По месту жительства характеризуется положительно», — эта фраза в следственных документах как–то особенно бросается в глаза. Действительно, соседи о Николае не могли сказать ничего дурного. Нормальный человек, спокойный, даже коммуникабельный. В футбол с мужиками любил поиграть. Официально Костыльков не работал, но, чтобы раздобыть денег, частенько колесил по району в поисках «шабашки». Говорят, неплохо разбирался в строительных специальностях.
Однако в суде Николай вел себя безобразно и вызывающе: вскакивал с места, перебивал свидетелей, даже позволял себе ругаться матом в присутствии судьи. «Когда я его таким увидел, — вспоминает государственный обвинитель, заместитель прокурора Витебской области Игорь Богачев, — наметанным глазом сразу определил: процесс будет сложным, такие люди раскаиваются редко».
По словам Стефаниды Снаровой, председательствовавшей на процессе в Витебском областном суде, нарисовать более или менее полный психологический портрет подсудимого так и не удалось. Сославшись на серьезное заболевание горла, он отказался давать показания. Даже мама, казалось бы, самый близкий человек, рассказала о Николае совсем немного. На Золотогорскую с другой улицы сын переехал 5 лет назад. В детстве был обыкновенным, заурядным мальчиком... Школа, служба в ракетных войсках — вот, пожалуй, и все биографические данные, заслуживающие внимания.
В ходе следствия всплыла одна любопытная деталь: оказалось, что Костыльков — хронический алкоголик. Правда, на учете в психоневрологическом диспансере он не состоял и официально нигде не лечился. И Татьяна Толочко своего гражданского мужа никогда сильно пьяным не видела: «Ну в праздник мог себе позволить пропустить рюмку–другую, ну пива выпьет, — вспоминает она, — но чтобы до потери человеческого достоинства — никогда».
А вот Телегина, бывшая пассия Николая, утверждает, что тот, бывало, срывался и напивался в стельку, однако руки никогда не распускал. Да и расстались они мирно, по–хорошему.
На самом же деле по поводу своего пьянства Костыльков очень переживал. Раз 5 или 6 он анонимно кодировался, но не выдерживал, и все начиналось заново. Возможно, эти неудачи надломили его психологически, однако Тане, которая переехала жить к нему с двумя детьми, о своих проблемах он никогда не рассказывал. Может, стыдился, а может, предпочитал держать проблему в себе.
Малыш и кошмары
Костыльков в суде был непоследователен. То говорил, что Ирочка упала с кровати, то обвинял во всем ее трехлетнего брата, то собственного дядю — Петра Синицына.
Дяде, инвалиду II группы, которого в детстве то ли ударила, то ли переехала лошадь, Костыльков не позволял даже выходить из комнаты, когда был дома. По–видимому, его раздражало присутствие не совсем здорового человека, который и разговаривает–то невнятно. Зато со слухом у дяди все оказалось нормально: он отчетливо слышал, как текла вода и плакала девочка, когда в день убийства Костыльков находился с детьми.
Что же касается Максимки, то Таня сама потребовала допросить его в суде: «Если сожитель обвиняет сына в чудовищном преступлении, пусть показания малыша тоже приобщат к делу». Педагог–психолог, присутствовавшая при допросе мальчугана во время следствия, отметила, что мальчик, который без проблем шел на контакт и с удовольствием разговаривал на различные темы, тут же замыкался, когда речь заходила о событиях того злополучного дня: «Он пояснил, что Костыльков бил его сестру и поливал ее водой. Было видно, что ему тяжело говорить об этом, что для него это большая травма». Соседям, которые забрали Максима вечером в день убийства, малыш также рассказывал, что Костыльков бил Ирину, а он прятался... Ему страшно и он больше не хочет идти в тот дом.
Кошмары мучают малыша до сих пор, и он снова и снова вспоминает ужасные события, свидетелем которых невольно оказался.
Плач
6 августа прошлого года в половине второго дня Татьяна Толочко отправилась получать пособие на детей. После ее ухода к Николаю зашел сосед Игорь Базылевский с дочерью. Девочка забежала в комнату, но Костыльков сказал, что укладывает детей спать, и гости ушли. Вскоре Николай сам пожаловал к Базылевскому. Они попили чаю, покурили и зашли к товарищу, у которого взяли мяч и иглу, чтобы его заштопать. В половине третьего мужчины разошлись по домам, договорившись вечером поиграть в футбол.
Когда Костыльков вернулся, то обнаружил, что Ирина не спит, капризничает и все время плачет (вскрытие показало, что у девочки были больные легкие. — С.Г.). Наказывая неугомонную малышку, Николай нанес ей 98 ударов! Все тело девочки было в синяках, губы — в крови, а на руках и ногах остались следы от... укусов. Умерла она, по заключению судмедэкспертов, от закрытой черепно–мозговой травмы, к которой привел сорокакратный «контакт с твердым тупым предметом». «Истязая девочку, — говорит Снарова, — Костыльков почему–то уже не мог остановиться, хотя был абсолютно трезв и прекрасно понимал, что делает. Укусы, обнаруженные на теле Ирины, не являются доказательством психического заболевания, а лишь свидетельствуют, что Николай — крайне несдержанный человек».
За кулисами быта
«Крайнюю несдержанность» суд квалифицировал как умышленное убийство из хулиганских побуждений, и теперь ближайшие 18 лет Костыльков проведет за решеткой. Его принудительно лечат от алкоголизма... «А стоит ли возиться с таким человеком, не слишком ли мягкий приговор вынес ему суд?» — приходилось слышать мне и такие вопросы. Если исходить из буквы закона, то Костыльков мог получить и 25 лет, и пожизненное заключение, и даже «вышку», но специалисты, принимающие во внимание годами сложившуюся судебную практику, утверждают, что приговор взвешенный и абсолютно справедливый. Ведь человек до сих пор ни в чем предосудительном замечен не был.
Не согласившись с приговором судебной коллегии по уголовным делам Витебского областного суда, Николай тем не менее признал моральный вред в 7 миллионов рублей, взысканный в пользу Татьяны Толочко, и обещал, что деньги будет выплачивать. Он даже написал ей письмо, в котором просил прощения. Но его послание осталось без ответа.
...Ежегодно в Витебской области совершается полторы сотни убийств. И как же на этом фоне воспринимается «бытовуха» на Золотогорской? Случается, маленьких девочек насилуют маньяки. Бывает, детей убивают вместе с другими членами семьи во время бандитских налетов. Матери оставляют новорожденных. Но... за 23–летнюю практику судьи Снаровой это второй случай. «Поведение Костылькова выходит за рамки понимания нормального, воспитанного человека, — возмущается Стефанида Романовна. — Если бы у него были собственные дети, может, он как–то по–другому повел бы себя в сложившейся ситуации».
В голове не укладывается, что жизнь у маленького человечка, только пришедшего в этот мир, отобрали, считай, просто так, походя. Разве есть причина, чтобы забить насмерть беззащитного, больного, плачущего ребенка?
Я абсолютно согласен со Стефанидой Снаровой, что человек, узнавший, каково быть родителем, вряд ли смог бы когда–нибудь совершить нечто подобное. Но жизнь, к сожалению, не терпит сослагательного наклонения, и порой приходится признать ее страшную, горькую правду.
На снимке: тот самый дом на улице Золотогорской.
P.S. По этическим соображениям фамилии героев публикации изменены. 17 мая Верховый Суд оставил в силе приговор, вынесенный в Витебске.
