Мы с Танюшкой бродим по двору, наклонив головы, опустив глаза. У нас тихая охота

  

— Там больше ничего не осталось?

— Давай поищем.

Вот и ходим. У меня перед глазами невидимая табличка с перечнем всего, что мы пытаемся отыскать. Копейка, две, три, пять. Желтые. Десять, двадцать, пятьдесят. Белые. А может, даже и рубль. Большой, круглый. С уверенной надписью «один рубль» и гербом с одной стороны. С другой стороны Ленин, почти в полный рост, а именно по колено. За ним — серп и молот, сбоку звезда и надпись — СССР. Ленин поднял правую руку. Если бы замер ровненько, по стойке смирно, то весь бы вместился, а так вот... по колено. Ну, это еще прилично. Совсем грустно выглядела монета, приуроченная к столетию Ильича. Над цифрами 1870 — 1970 висела аккуратно срезанная голова. Все, как в фильме Леонида Менакера «Завещание профессора Доуэля», вышедшем на экраны как раз в то время, когда мы с моей соседкой Танькой пытались отыскать клад. Когда ходишь с опущенной головой, то мысли все о собственных чувствах. Переживания. И я думаю о том, как ужасна эта история... Профессор Доуэль создал раствор для оживления частей тела и умер от обширного инфаркта миокарда. Оставил завещание с просьбой оживить его с помощью раствора. Его ассистент, доктор Керн, подключил голову босса к раствору. Потом голова эта выступала по видеоконференцсвязи. Но почему–то секрет бессмертия не раскрыла. Вроде как не время. Люди еще совсем незрелые, зло может завладеть тайной.

Трава. Песок. Асфальт. А денег нет. Нам–то и нужно немножко. Нашли бы по двадцать копеек каждая. Сгоняли бы за морожком. Пломбир. В стаканчике. Еще бы сдачу дали. Две копейки. И мы бы позвонили чьей–нибудь маме на работу из телефонного автомата.

— Але, а угадай, как я звоню? Ха–ха–ха, мы деньги нашли!

Но монеты не отыскивались. Они вообще специально никогда не попадаются. Вот, помню, приехал дядя с Севера, привез шапку из волка. Зашел ко мне в комнату:

— У–у–у–у! Испугалась? Вот тебе на конфеты.

И дал три рубля. А потом подумал и дал еще десять. На выжигатель. Я мечтала. Побежала, купила и стала рисовать раскаленным пером узоры на вложенных в комплект дощечках. А до этого, когда неслась домой с коробкой, нашла рубль. Бумажный. Скрученный в трубочку. Вот так — счастье не приходит одно.

— Ладно, давай морожко из тех денег купим, которые я вчера нашла, — расщедрилась.

Тут оказалось, что и у Танюшки есть полрубля. Идем из магазина. В одной руке сдобная булочка, в другой пломбир. Вкусно вприкуску!

— Вот бы чемодан денег найти!

— Что б ты купила?

— Ну не знаю. Все, что захотела бы... Собаку. Велосипед. Большой дом....

— О! А поехали завтра на Сторожевский рынок — хомяка купим!

— А я рыбку. Поехали!

И мы несемся опрометью ко мне домой, обустраивать банку для хомяка. И сгребаем в кучку монеты, чтобы пересчитать. Должно хватить. Лето долгое. Детство бесконечное. Мы еще не раз наклонимся, чтобы поднять из–под ног копеечку. И обязательно найдем ей самое верное применение.