На столе среди бумаг — грамоты, открытки, удостоверения, коробочки с медалями и письма. Гора писем. Беру одно из них наугад
«Милая Мария Михайловна! Я – та маленькая девочка, которую вы брали в Хлусово. Я была на седьмом небе. В моей памяти Вы такая же молодая и красивая, с доброй хитринкой в глазах… Многие дети тех лет друг друга не помнят, а Вас, самую лучшую, самую добрую, помнят все. Ваша Нина».
…В войну погибли ее муж, два брата, сестра. В сорок втором на деревенском погосте, вдали от родных мест, она похоронила умершего от дифтерии пятилетнего сынишку. А в 1946 году в родительском доме на Минщине обнаружила чудом сохранившийся партийный билет отца. Председатель колхоза Михаил Семенович Сенкевич был расстрелян фашистами.
После подобных ударов судьбы впору ожесточиться. Но педагог Мария Михайловна Сенкевич, выпускница Рогачевского педтехникума, осталась такой же, какой знали ее в довоенное время по работе в школах и ЦК комсомола республики, — отзывчивой, бескорыстной, готовой всегда прийти на помощь.
Из письма: «Прошло 52 года, как мы расстались. Вы всегда были для нас матерью. Вы берегли нас в партизанском отряде, с Вами было тепло в детском доме… Надя».
После смерти сына Мария Михайловна осталась в небольшой лиозненской деревушке. В этой деревушке семью Коврижных часто посещали партизаны. Когда об этом узнали полицаи, они жестоко избили хозяев и отправили в райцентр, в гестапо. На следующий день черные мундиры приехали за детьми. Но их уже не было. В сумерках Мария с детьми ушла в лес.
В зоне 1-й Смоленской партизанской бригады осиротевших ребят поручили Марии. Старшей — Наде – двенадцать, младшему — Вовику – четыре. «Сбереги их до конца войны», — сказал командир. А у тех, кого надо беречь, с утра до вечера один вопрос: «Скоро ли за нами придет мама?» «И как им было сказать, что уже не придет, что мама вот она — я…»
В декабре 1943 года Лиозненский район был освобожден от гитлеровцев. Марию Сенкевич назначили директором детского дома, первого на очищенной от врага белорусской земле.
До войны Мария учила ребятишек на селе. Но это было словно в другую эпоху. Сейчас дети были другие. Их привозили в детский дом десятками – оборванных и исхудалых, с лицами без улыбок. Позднее Мария Михайловна напишет:
«…По черной траве ползут черные танки. На черных деревьях повисли черные листочки. А с черного неба печально смотрит черное солнышко… «Надя, — спросила я, — почему у тебя такое печальное солнышко?» — «Потому что война. И у солнышка нет мамы». Это отрывок из заметки, опубликованной в газете «Зорька» 30 мая 1980 года.
Молодому педагогу было ясно: надо вернуть детским лицам улыбки. Но для начала следовало мало-мальски наладить быт. Каждое утро начиналось с забот: чем накормить детей, где раздобыть картошку, на чем привезти дров, во что одеть детвору?..
Воспитатели, все больше вдовы, отправлялись со старшими ребятами по деревням. Немногим могли поделиться тогда жители прифронтовой полосы. Редкой удачей считалось полмешка картошки или кулек ржаной муки.
Но однажды по тихой деревенской улице прогромыхал танк и остановился возле хаты, где разместились детдомовцы. Вслед за офицером из танка выбралась Мария Михайловна.
Так у ребят появились военные шефы из частей и госпиталя, базирующихся рядом. Они делились своим пайком, помогали чем могли. Даже на двух грузовиках привезли старые солдатские шинели, ботинки, гимнастерки… Из шинелей получились отличные одеяла. Отбелили в хлорке госпитальные простыни. Из марли девочки смастерили занавески на окна. Словом, начали обживаться.
Дети, как могли, старались отблагодарить шефов: собирали для госпиталя ягоды, грибы, лекарственные травы. Дежурили в палатах. Писали и отправляли солдатские треугольники. И даже выступили с концертом. Для Марии Михайловны это был величайший праздник: ее воспитанники запели! И тогда она поняла: как ни трудно работать в детском доме, она никогда не оставит ребятишек, собранных на дорогах войны, постарается сердцем заслонить их от тяжелых воспоминаний.
Так сложилось, что в послевоенное время Марию Михайловну Сенкевич, как имеющую опыт организатора, часто посылали на создание и укрепление новых детских домов. Ей пришлось поработать в Ореховске, Сураже, Оболи, Сенно… А в 1956 году последовало новое назначение – директором Хлусовского детского дома № 3, где она проработала вплоть до выхода на пенсию в 1970 году.
И всюду ее сопровождала «команда» из воспитанников первого детского дома: Женя Макеенко, Галя Балыко, Гриша и Шурик Шаппо, Таиса Чернышева, трое Коврижиных. Эти ребята являлись ядром нового коллектива, надеждой и опорой. Во многом благодаря им детский дом быстро становился «боеспособной единицей», а маму Марию и ее ребят ждало новое назначение…
И вот Хлусово. Красивое, зеленое место под Оршей. Но… Обшарпанные помещения, горы мусора, окна без стекол. Как видно, предшественники не слишком стремились к улучшению дел. Прошел год.
Из рассказа Дины Питаленко, заместителя председателя профкома БелГРЭС: «Наш коллектив шефствовал над Хлусовским детским домом. Мы имели представление, как он выглядел до Марии Михайловны и чем он стал при ней: безукоризненная чистота, красота в комнатах, белоснежные кровати у детей. Ковры и ковровые дорожки в игровых комнатах, везде множество цветов, все комнаты радиофицированы. Вместо газовых ламп – электричество. Конечно, во многом помогли шефы. Но без энергии директора такого порядка добиться невозможно».
К сказанному Диной Николаевной остается добавить: директору удалось привлечь к работе талантливых, неравнодушных педагогов, которые сумели хорошо организовать учебный процесс. Впоследствии практически все воспитанники, бывшие сироты, окончили вузы и техникумы, стали хорошими специалистами в различных отраслях народного хозяйства.
Впрочем, сироты ли?
Из рассказа педагога, работавшего с Марией Михайловной, Эдуарда Носовича: «В деревне Слобода Мядельского района учитель музыки брал в жены Машу Соколову. Кто-то из местных жителей сказал было: «Сироту берет». Но на него зашикали: «Какую сироту?» Рядом с невестой за столом сидела мама Мария. Приехала с подарками, с добрым напутственным словом.
И вспомнила невеста, как говорила директор: «Не сироты мы, и дом наш не сиротский приют, а ребячья республика детей фронтовиков и партизан».
Мама Мария хранила сотни фотографий и писем. Она помнила каждого своего воспитанника и, казалось, все знала о каждом.
Неумолимое время сделало тех ее воспитанников уже пенсионерами. Но эстафету дружбы и любви приняли их дети и внуки.
Ежегодно в седьмой квартире дома № 17 по улице Мира в Орше собирались воспитанники мамы Марии. Тесная однокомнатная квартирка была забита раскладушками, матрацами, подушками, одолженными у соседей. И до утра шел взволнованный разговор о памятном.
Через день разъедутся дети, и мама снова одна. Да, мамам уготовлен такой удел.
P.S. Заслуженная учительница Беларуси, отличник народного образования Мария Михайловна Сенкевич недавно умерла. Было ей 95 лет. Но по-прежнему из разных концов бывшего Советского Союза идут письма…
На снимке: Мария Сенкевич с детьми (фото из семейного архива).
