Народному артисту Грузии и Советского Союза Зурабу Соткилава рукоплескали в Берлине и Вене, Венеции и Барселоне. С гастролями обладатель уникального тенора объездил полмира, но звездной болезни знаменитый певец мирового масштаба избежал.
12 марта 1937 года, ясным и свежим днем, какие бывают только весной в Абхазии, в семье уважаемого директора общеобразовательной школы Лаврентия Гутуевича и рентгенолога Ксении Виссарионовны Карчава родился малыш, которого назвали Зураб. Никто и не подозревал, что на небосклоне оперного мира взошла новая звезда. И что обычный мальчик из Сухуми покорит весь мир, а его уникальный голос поклонники будут боготворить. Но в детстве о своем блестящем певческом будущем активный и веселый мальчик не думал. А потом начались страшные сороковые. Зураб Лаврентьевич и сегодня, спустя 70 лет, с болью вспоминает то время.
— Война сплотила народ, вечерами весь квартал собирался во дворе под платановым деревом. Матери, жены, сестры ушедших на фронт мужчин делили горести и радости друг друга, свою тоску, волнения и грусть они выражали в песнях, которые пели хором. Из нашей семьи на войну ушли сразу четверо мужчин — мой отец и три его брата. Два моих дяди погибли, один был ранен под Москвой и вернулся домой с одной ногой. Папа был призван в ряды войск МВД на Кавказе и тоже был ранен. Бабушка и мама пели, я подпевал. Потом была победа, и началась новая жизнь. Я увлекся футболом, весь день был готов гонять мяч во дворе. Иногда напевал себе что-нибудь. Маме нравилось, как я пою, но она никогда не хотела, чтобы я стал артистом. А отец, который не имел слуха, наоборот, желал, чтобы я занимался музыкой. И, несмотря на мое увлечение футболом, купил пианино фабрики «Красный Октябрь». Но в музыкальной школе родителям объяснили: мальчику уже 16 лет, учиться игре на инструменте поздновато, и посоветовали занять подростка чем-то другим. Однако наш сосед и друг семьи предложил: «Пусть он ходит ко мне заниматься, якобы будет петь, а у него по программе будет предмет «Общее фортепиано», там он выучит ноты и научится играть на пианино». Так я поступил в это сухумское училище, и с этим училищем у меня связаны первые слезы.
Моя мать как-то встретила на улице моего преподавателя. Они разговорились, и она, конечно, спросила:«Как учится мой сын?» Тот ответил, что за весь год меня и в глаза не видел. Откуда родителям было знать, что все занятия я провожу на футбольном поле. Ведь меня в 16 лет взяли в сухумское «Динамо» крайним защитником, и мне явно не до музыки было. Мне тогда выдали новые бутсы. Венгерские. Большая редкость. Я ими очень дорожил, сам масло не ел, смазывал драгоценность, чтобы кожа под дождем не испортилась. Хранил я бутсы под подушкой. И как-то пришел и увидел, что мои бутсы разрублены топором на две части. Таким образом мама наказала меня за обман. Это были мои первые слезы, я не помню, чтобы я плакал.
Но и после этого нерадивый ученик футбол не бросил. 19-летнего талантливого защитника назначили капитаном сборной Грузии в возрасте до 20 лет, которая выиграла чемпионат Советского Союза. А через два года Зураб попал в основной состав тбилисского «Динамо». Наверное, со временем Зураб Лаврентьевич стал бы известным футболистом, но судьба распорядилась иначе.
— В 1958 году мы играли с ереванским «Спартаком». И я получил сильнейший удар от соперника в позвоночник. С тяжелейшей травмой меня доставили в больницу. Врачи не успокоили: «Будешь ходить — нормально. Спасибо скажешь!» С большим спортом было покончено навсегда.
Но тогда Зураб не только был студентом Тбилисского политехнического института, но и занимался вокалом:
— Со временем понял: мне это нравится. 10 июля я защитил диплом горного инженера, а 12-го сдавал экзамены на оперного певца. И там я увидел девочку в костюмчике кирпичного цвета и сразу забыл всех девочек, с которыми когда-то дружил. Я спросил у друга: «Кто это?» Он ответил: «Элисо Турманидзе, пианистка, учится на втором курсе».
Ничего о ней не зная, я сказал: «Запомни, она будет моей женой». Так и случилось. Я был старше на пять лет, но на курс младше. Два года я к Элисо не приближался, любовался со стороны — и все. Она, как и вся консерватория, знала, что я в нее влюблен. Поэтому к ней ни один из парней даже не подходил. Студенты знали: Зураб любит Элисо. После двух лет любви на расстоянии первый шаг сделала сама девушка.
Я пел на концерте в консерватории, а после него ко мне подошла Элисо, дала конфету и сказала: «Вы очень хорошо пели». Так начались наши отношения, на пятом курсе я хотел жениться, но педагог не разрешил — нужно готовить оперы, учить репертуар, семья будет мешать сложному процессу. И действительно, мы поженились только после того, как я окончил консерваторию. Но все это время мы с ней были вместе, ведь Элисо стала моим концертмейстером, она играла мне. Жена всюду была со мной, мы объездили весь Советский Союз, давали концерты в Киеве, Таллине, Вильнюсе, Риге, были в Германии. В 1967 году Элисо забеременела, а меня направили на стажировку в миланский театр «Ла Скала». В один прекрасный день мама мне позвонила и сообщила радостную новость: «Элисо родила тебе дочку». Я был в восторге, девочку назвали Тея.
Раньше я много ездил, а сейчас вообще часто бываю на концертах. Вот в прошлом году за десять месяцев я спел 55 сольных. Это очень много. Вообще, в работе я счастливчик и спел все партии, о которых мечтал. За роль Отелло получил высшую награду в Италии — стал почетным академиком Академии искусств. Сейчас, конечно, сыграть Отелло мне помешает протез. Из-за него я хожу прихрамывая. Хотя однажды я играл старого барона в комической опере «Прекрасная мельничиха», и один хороший критик написал: «Зураб, как всегда, блестяще пел! И хорошо подхрамывал».
Я в форме потому, что у меня есть ученики, с ними я пою каждый день. И у меня есть крепкая семья, мой верный и надежный тыл. Старшая дочка живет в Испании, учит детей русскому языку. Они с зятем подарили нам с женой любимую внучку Кети, с которой мы каждый день разговариваем по скайпу. Младшая дочка, Кети, тоже меня радует. Она окончила университет, вышла замуж. Сейчас ее Шалва очень известный и востребованный грузинский оперный певец, часто дает концерты за границей — в Венской опере, в «Ла Скала». А два года назад Кети родила Леванчика, из-за частых поездок мужа дочка и внук живут с нами. И я очень счастлив видеть, как он растет. Мое счастье сейчас — это мои внуки. Когда они кричат «Бабо! Бабо!» и обнимают меня, я самый счастливый человек в мире!
Лия Разанова.
