Ловлю себя на мысли, что печься о статусе врачей и педагогов порой лучше всего получается на словах. Средние их зарплаты по–прежнему далеки от среднестатистической по промышленности, нагрузки — аховые, зато сколько хорошего они слышат в профессиональные праздники, а многие — и в будни! Говорить говорим, а своеобразных зарубок в летописи жизни оставляем до обидного мало. Скажем, знаете ли вы в своем городе улицу, названную в честь учителя или доктора? Есть ли у них хоть скромная «аллея звезд»? На слуху ли великие имена прошлого, даже самого недавнего? Или память о них хранят исключительно специализированные музеи, уголки на университетских кафедрах да ученики, пока сами живы?
Наверное, в том же духе рассуждали московские власти, когда предложили многочисленным больницам Первопрестольной выбрать себе «на знамя» одно из прославленных имен. Клиники–то в основном по традиции фигурируют в справочниках и на картах под сухими порядковыми номерами, лишь немногие названы в честь настоящих легенд — к примеру, Сергея Боткина и Николая Пирогова. И вот недавно имя Александра Ерамишанцева, под чьим руководством в СССР впервые была пересажена печень, получила одна из больниц. Для других же — масса вариантов: доктор Плетнев, доктор Юдин («Моцарт хирургии»), доктор Валентин Войно–Ясенецкий (известный в Русской православной церкви как святитель Лука)... Достойных имен наверняка наберется и на московские, и даже на российские клиники в целом. Но дело, думаю, не только в том, чтобы их обязательно «персонализировать». Каждое имя в названии — это же, по идее, особый повод, свидетельство уникального вклада в профессию, причем желательно «привязанного к месту». Вот почему в мире тут не принято разбрасываться: не всякая клиника готова выбить на табличке конкретную фамилию, как, скажем, клиника Асаф в Тель–Авиве, увековечившая память об «израильском Гиппократе».
У нас в стране такие примеры тоже буквально на пальцах одной руки можно пересчитать. Больница в Глуске носит имя земского врача Александра Семенова, фактически всю жизнь в ней практиковавшего. РНПЦ онкологии и медицинской радиологии — доктора Николая Александрова, поднявшего онкологическую службу своей невероятной энергией. 4–я минская клиническая больница — имя «некабинетного министра здравоохранения» Николая Савченко, который с коллегами первым пересадил у нас почку. А 3–я больница столицы — ее легендарного профессора Евгения Клумова, не только выдающегося медика — подпольщика, погибшего в лагере смерти Тростенец... В педагогике же примеров — раз и, кажется, обчелся. Допустим, уникальный факт — минская гимназия № 41 имени Валентина Серебряного, учителя математики, ставшего для своих воспитанников и наставником жизни. Сами дети и их родители в свое время предложили увековечить так светлую память о нем...
Не знаю точно, как в педагогике, но в медицине периодически возникают предложения продолжить славный ряд. Однако порой как получается? В одной и той же больнице, сменяя друг друга, служили профессии личности равновеликие, среди которых совершенно невозможно выделить золотыми буквами на фасаде одну. Но вот совсем недавно возникла новая инициатива — ходатайствовать о присвоении РНПЦ «Кардиология» имени академика Георгия Сидоренко, недавно, к великому сожалению, ушедшего из жизни. И это, думается, тот самый бесспорный случай, когда сошлось все. Человек–легенда, живший, как сам признавался, по принципу «трех «п»: порядочность, продуктивность и патриотизм. Врач от бога и с большой буквы. Ветеран войны, среди многочисленных наград которого — медаль «За отвагу». Основатель кардиологической службы Белоруссии и, в сущности, всего СССР. Сам РНПЦ вырос когда–то из БелНИИ кардиологии, а институт в свою очередь — из лаборатории доктора Сидоренко. Долгие годы, врачи не дадут преувеличить, когда говорили «кардиология», подразумевали «Сидоренко», и уж тем более наоборот. Кардиохирурги даже сложили в честь него песню... Говорят, когда Георгий Иванович читал свои лекции — было не до конспектирования, так не хотелось что–то важное, удивительное упустить. Ведь он мог начать свой рассказ с музыки Чайковского, со слов де Сент–Экзюпери, с магнитофонной записи «мелодии порока», где на всю аудиторию слышалось гулкое биение большого человеческого сердца. У Георгия Ивановича его, кстати, тоже хватало на всех...
Знаете, не хочется о такой личности, действительно двигавшей историю, писать пунктирно — это обязательно сделают потом, и не только историки медицины. Потому что имя доктора Сидоренко давно заслужило право остаться в нашей общей национальной памяти. В том числе как символ профессии, которая призвана творить, отдавать и не меньше педагогики нести «разумное, доброе, вечное». Именно в этом ее миссия (увы, все чаще в нашем суматошном мире задвигаемая куда–то на задворки). Если все мы будем с таким убеждением жить, то и статус врача на словах повышать не придется.
gabasova@sb.by
Советская Белоруссия №211 (24592). Вторник, 4 ноября 2014.
