Что у немцев с исторической памятью?

(Окончание. Начало в № 107) 

Сегодня Германию снова волнует Гитлер, это факт. Во многом это связано с переизданием его автобиографической книги «Майн Кампф» («Моя борьба», далее — МК). Это первое после 1945 года переиздание, до сих пор они были запрещены, но саму книгу, которая в свое время разлетелась по стране 12-миллионным тиражом (гонорары сделали Гитлера богачом, между прочим), никто никогда не запрещал. Спрашиваю директора-основателя Документационного центра истории национал-социализма в Мюнхене Винфрида Нердингера:

— Правильно, потому что вы не можете ее запретить. Думаю, что коллеги в Институте современной истории поступили правильно, говоря, что мы работаем с этим текстом исключительно научным образом, объясняем его и окружаем информацией. В отношении чего я скептичен, так это насчет того, что ее продают по такой низкой цене (59 евро за два увесистых тома. — И.П.). Это делает книгу привлекательной, и вся эта шумиха в прессе началась. Хотя она в любом случае началась бы. Плохо, что мы не можем иметь с этим дело более отстраненно. Нет же, это моментально становится сенсацией, возникает ажиотаж. Первый тираж был немедленно распродан. 

— И это абсолютно неправильная стратегия. Те люди, которые хотят это читать, могли делать это все время, потому что книга была доступна. Но создание ажиотажа было неправильной вещью. Я не хочу обвинять коллег, но они получили с этого дивиденды. 

Чтобы узнать, какие именно, отправляюсь в Институт современной истории на встречу с доктором Юргеном Царуски, который сразу предупреждает: неправильно называть новейшее издание МК «переизданием», правильно — «критическим изданием», потому что авторского текста там меньше, чем научных комментариев к нему. Он говорит, что МК, конечно, символ, а потому ажиотаж в какой-то мере понятен. Но вот их институт, например, много лет издает серию документов с речами и указами Гитлера, и «они во многом похуже текста «Майн Кампф», но — никакого ажиотажа.

— Ну конечно. Это не было большим сюрпризом, потому что раз историки занимаются определенным предметом и публикуют такой документ, естественно, что развивается дискуссия. В последние годы вышли 203 книги о Гитлере, которые не имели связи с нашим проектом. Но и это неновое явление, такая «волна о Гитлере» имеет место каждые 10—15 лет. 

— Мне кажется, что мы, немцы, до сих пор не вполне понимаем, что это была за война. Тема просто огромная. Тема не одного поколения, и поэтому Гитлер — одна из самых важных исторических фигур ХХ века. Печально говорить, но это правда: Гитлер — самая важная фигура в политической истории Германии. Это персонификация зла. Хотя в ХХ веке было много диктаторов и убийц, но Гитлер... Он архитектор Второй мировой войны, и это объясняет практически все. Это он определил судьбу сотен миллионов людей. А потому я думаю, что это не последняя волна интереса к этой исторической фигуре. В интеллектуальной истории Германии дебаты о гитлеризме до сих пор играют центральную роль.

— На мой взгляд, немцы должны это знать из-за себя, это наша история. То, что наши деды натворили, — это наша история. И понятие национал-социализма не может существовать, если не включает войну на уничтожение населения Советского Союза. Это очень большая и сложная история, и мы только начали совместно работать над ней. Мы вот организовывали показы фильма «Иди и смотри», и реакция очень сильная. Но это только начало. Самый интересный вопрос для меня: почему в Германии нет музея Второй мировой войны? 

— Мой опыт показывает: люди интересуются. До создания Документационного центра (а раз он появился в Мюнхене, значит, в немецком общественном сознании что-то кардинальным образом изменилось) мы с коллегой из народного университета организовали цикл лекций о национал-социализме и почти десять лет его читали. Это было самое успешное мероприятие в рамках политического образования народного университета. Народный университет не может заставить кого-то прийти, люди приходили потому, что хотели знать. Так что существует живой интерес. Но есть и понятные сложности, связанные с тем, что долгое время после войны существовали ФРГ и ГДР. Вот, например, «Блокадная книга» Даниила Гранина на немецком языке вышла только в ГДР и никогда — у нас в ФРГ.

— Да, у нас в Германии сложный ландшафт памяти. 

Вы заметили, что в последние несколько лет дискуссия о Второй мировой войне развернулась как будто с новой силой? У нас, в Германии, Европе и мире — везде. И оказалось, что наши знания все еще неполны. Когда я говорю «наши», то имею в виду не только и не столько белорусов, сколько людей из других стран. Мы говорили с немецкими историками и о том, что создание общеевропейской истории невозможно. Как минимум на данном этапе невозможно. Потому что у каждого по-прежнему своя правда о войне. Но то, что я увидела в Документационном центре в Мюнхене, порадовало: процесс идет и в Германии тоже. Трудно, со скрипом, медленно (я бы сказала — с большим запозданием), но идет. И, может быть, настанет такой момент (хотя доктор Царуски полагает, что мы с ним «до этого не доживем»), когда книга Гитлера «Майн Кампф» никого не будет интересовать. Я мечтаю об этом времени. 

sbchina@mail.ru